В соседнем доме нашего двора жил мальчик Сергей и на зависть всей детворе в округе у него была настоящая породистая овчарка по кличке Мухтар. Жил народ в то время в основном в стеснённых условиях, поэтому редко кому из детей разрешали иметь собак, чаще имели котов и кошек или канареек, а у Сергея была большая собака.
Рос мальчик в неполной семье с мамой и тётей, и мечтал стать пограничником, вот поэтому ему и подарил его дядя военный собаку из специального питомника.Серёжка стал дрессировать свою собаку, и никого из ребят к ней не подпускал.
До появления этого пса, скромный замкнутый мальчик не пользовался авторитетом во дворе, его просто никто не замечал. А с появлением овчарки, девочки вдруг заметили, что парень незаметно для всех вырос.
Он превратился из белобрысого болезненного мальчугана с серыми глазами, в высокого стройного блондина с большими глазами с чётко очерченными зрачками,как бы чуть сонные от переутомления - они ему достались в наследство от матери, - рисунок чёрных бровей, нежных губ, с горбинкой носа, небольшого подбородка, очень светлые, прямые длинные волосы.
Заметила эти изменения и я. Вернее сказать,что я стала замечать на себе его взгляды. Когда он смотрел на меня, то его щёки со слегка выступающими скулами, они мгновенно, под моим взглядом, наливались, как яблоко румянцем, - все - все эти детали лица, сами по себе - меня волновали. В свою очередь я смотрела чаще всего на его необыкновенно чувственные губы.
Когда Сергей поворачивался в профиль, я видела его горбинку, густые брови и опять эти манящие, выпуклые губы. И однажды, когда ему надо было занести домой хлеб, то он попросил меня, сидевшую невдалеке на лавочке, приглядеть за Мухтаром.
В программе тренировки, он дал собаке задание ждать хозяина, а сам побежал домой.
Когда Сергей вернулся, пёс не издал ни звука радости, а ждал, что ему прикажут и парень был горд, что так смог воспитать пса, на этом случае мы с ним и разговорились.
Оказалось, что Сергей Меньшиков появился на свет в семье шофёра и портнихи в Ленинграде, но когда отец попал в аварию и умер, то его мама взяла трёхлетнего сына и переехала жить к родной сестре, в квартиру своих к тому времени тоже уже умерших родителей. Но в основном все его разговоры сводились к службе в Армии. Он
мечтал о подвигах, которые ему предстоит совершить на границе, ведь именно в эти войска его уже приписали в Военкомате и его собаку с ним. Я слушала парня с восхищением в глазах.
Теперь мы время от времени с ним сидели на лавочке возле дома или гуляли с собакой. Я даже была у него дома пару раз и пила чай с вареньем вместе с его мамой и тётей. Кроме разговоров об Армии, Сергей мог поговорить обо всём, что меня интересовало. Выяснилось, что он посещал все выступления нашего народного театра и смотрел, как играю там я и моя мама. Мне было приятно, что такой взрослый парень обратил на меня внимание, в то время я заканчивала седьмой класс, а он осенью уходил в Армию.
Наша дружба встревожила наших родителей, а мой отец вызвал Сергея на разговор и предупредил, что я ещё маленькая, чтобы ждать парня из Армии, так что не надо морочить мне голову. А если чувства ко мне не пройдут, то после Армии решат, что с ними будут делать. Парень пообещал, что даже писем мне писать не будет, чтобы я не чувствовала себя ему обязанной, а просто жила своей жизнью, а там будь, что будет.
В последнюю нашу с ним встречу Сергей не мог скрыть волнения. Мы сидели на лавочке за его домом и под его окнами. Он то снимал пиджак и клал его рядом с собой, то снова надевал его. Его бархатистый голос то звучал умиротворённо и спокойно, то вдруг он начинал себя чувствовать растерянно и смущённо, понимая, что завтра уезжает. Он вспоминал, что дал обещание моему отцу, и тогда нервно глотал подступивший ком к горлу.
Непонятно как, но я почувствовала, что Сергей борется с желанием взять меня к себе на колени и начать целовать. Если признаться себе честно, то мне тоже этого хотелось, а близость разлуки подтолкнуло меня к безрассудным поступкам. Сделав ещё более детским свой голос, я с невинными глазами попросила меня погреть, взяв к себе под пиджак, что он с большим удовольствием тот час же сделал.
Он немного осмелел и стал тихонечко, начиная с ушка, меня целовать. Мне было с ним очень хорошо и спокойно. Целоваться никто из нас не умел, поэтому, что у нас с ним в результате получилось сложно назвать французским поцелуем, но главное, что мы были влюблены друг в друга, и мне было сладко в его объятиях. Вдруг мягкий грудной голос его мамы, окликнул:
-Серёжа, пора домой! Завтра рано вставать.
Так и ушёл он в Армию тихо без всяких проводов. Пролетали дни и недели быстро, учёба меня поглотила полностью. Время от времени я спрашивала о нём его маму, а иногда она приглашала меня попить с ней и её сестрой чай с вкусным вишнёвым вареньем. Долго я у них не задерживалась, но даже из коротких встреч было понятно, что Сергей службой доволен, его мама показала грамоту, которую он уже заслужил, за поимку преступника.
Через некоторое время, я стала ловить себя на мысли, что мне очень хорошо у него дома. Обстановка у них была ещё пятидесятых годов: диван из искусственной кожи с деревянными подлокотниками и с зеркальцем посередине, круглый стол со скатертью с длинной бахромой, на столе самовар, четыре венских стула, в углу резной сундук и комод, и большой шкаф на противоположной стороне. В их в комнате была идеальная чистота, пахло всегда мятой и травами, которые сушились на кухне.
Однажды я попросила тётю Клаву, так звали маму Сергея, дать мне его адрес, но она с грустью сказала, что обещала моему отцу не давать никаких надежд на продолжение нашей с Сергеем дружбы, ведь парень может влюбиться в кого-нибудь, а я буду страдать. Вот вернётся и всё станет на свои места.
Но в письмах маме, Серёжа делал милые приписки для меня, типа, пусть учится хорошо Анюта, её сон охраняю я. Я тоже, в письме тёти Клавы делала свою приписку, что пока он охраняет мой сон, я бессовестно поедаю их вкусное варенье и смотрю его фотографии, где он ещё в коротких штанишках. Это был намёк на фотографию из Армии, сам он почему-то не догадался выслать маме фото.
Но получить от него фотографии, нам с тётей Клавой было не суждено. Так как через неделю после этого письма, Сергея привезли в цинковом гробу.
Возвращаюсь я со школы в плохом настроении, не могла понять, почему у меня так плохо на душе, а во дворе полно народу, все плачут навзрыд, а громче всех тётя Клава. С плохим предчувствием, подхожу, как в бреду к толпе, а все передо мной расступились, и я вижу в окошечко на гробе такое ставшее родным лицо, только очень бледное.
У меня раскрылись от ужаса глаза, в голове моей помутнело, и я провалилась в обморок, а очнулась уже в больнице. Увидела испуганные глаза моей мамы и отца, они обрадовались и позвали доктора. Оказалось, что я заболела и была несколько дней в бреду, но теперь кризис миновал.
Через год моя жизнь вошла, наконец, в своё русло. Мама Сергея и его тётя уехали в деревню, а в квартире стал жить их родственник. Так трагически закончилась моя первая любовь, оставив о себе в моей душе светлую память о светло-русом парне и его собаке, которая погибла вместе с ним, выполняя задание.