Последняя весна перед будущим
Эта юность одетая наспех,
Коротки рукава,
И случайны, возникли слова,
Что ложатся железными рельсами,
По которым пойдешь, а пока,
Все так просто и весело.
Вот отброшена чья-то рука,
Весна наступала быстро, и сразу можно было снять пальто и оказаться в ситцевом платье. По вечерам можно было сидеть рядом со старшеклассниками и слушать, то, что они говорят о неизвестной еще им жизни. Это были ребята из одиннадцатого класса, а восьмой класс рядом с одиннадцатым был таким далеким и детским.
- Приходите на лавочку к сорок третьему дому, сегодня, - снисходительно говорили они Лизе, Татьяне, Нине, Людмиле и Люсе.
На эту лавочку приходила обычно Лиза и Татьяна. Остальные подруги еще не изъявляли желания слушать тех, для кого эта школьная весна уже была началом взрослой жизни, и кому было уже по восемнадцать лет.
Друзья, что были на три класса старше, а точнее на три года, в то время воспринимались, совершенно взрослим людьми. Он них Лиза и Татьяна услышали и названия институтов, что были в городе Курске: политехнический, медицинский, педагогический, сельскохозяйственный. А потом еще какие-то неизвестные названия – мореходка, военное училище, университет. Но не это было и не так важно, главное, что они были среди взрослых, которым было по восемнадцать лет. За ними никто по их малолетству и не ухаживал, но и не прогонял.
Потом, Лизе думалось, что по своему внутреннему беспокойству она ничего не замечала, а может быть, и все это так и было, не было ухаживаний, не было любви.
- И что вы тут без нас будете делать, - говорил Слава, самый красивый из всех молодой человек, - когда мы все через два месяца уедем?
- Пропадем, заплачем, - отвечала Лиза.
- Тоска нас накроет, - добавляла Татьяна.
- Не ершитесь, малы еще.
- Не меньше вас во всем разбираемся, - говорила уверенно Лиза.
- Это уж совсем смешно.
Слава и его младший брат учились в школе только два года. И когда пришли в школу, то казалось, что их спустили из какого-то другого мира, так они всем отличались от остальных. И всем своим видом, аккуратных мальчиков, и своей одеждой, что в этом промышленном районе была не привычной. А спустились они на эту землю вместе с отцом, который после службы в Германии был переведен в воинскую часть в городе Курске. Сначала в школе все к братьям цеплялись, поджидали после школы, и не всегда эти встречи были мирными. Потом все как-то забылось, по характеру братья были не злопамятными, а уж внимание девочек было таким бурным и постоянным, что всем остальным пришлось смириться и с братьями, и с их существованием рядом, в одной школе и в одном поселке.
- А что случится? – удивлялась Лиза.
- Вам с одноклассниками, ровесниками будет совсем и не интересно. Они глупые и молодые будут для вас, - говорил Анатолий.
- Так мы с ними и не общаемся, - сказала Лиза.
- Это сейчас, когда мы у вас есть.
- Не все же уедут из города, кто-то останется.
- Но времени сидеть на этих лавках уже не будет.
- И куда время уйдет.
- На другую жизнь.
Анатолий был свой, и учился он со всеми уже много лет, и жил тут совсем рядом, в соседнем доме. И подъезд, где он жил можно было видеть с лавочки сейчас этого соседнего дома. Был Анатолий небольшого роста, но он занимался спортом, и даже ездил, как борец на какие-то соревнования. Был он не криклив, не навязчив, а так просто свой и хороший друг. Родители Толи были рабочими, и, как и все, шли на остановку трамвая, чтобы ехать две остановки среди сосен до проходной завода. И здесь на лавочке можно было видеть его отца, на которого был так похож Толя. Вот и этим вечером выходил отец из того подъезда, и шел в сторону завода, чтобы работать там, в ночную смену.
- Ты, знаешь Толя, вот Елизавета не понимает, что мальчики должны быть умными. Она просто об этом не думает. Она совсем не думает про умных молодых людей, - сказала Таня.
- Это почему? – спросила Елизавета.
- Если бы ты себя видела, и слышал, что за ересь ты начинаешь нести, если кто-то тебе нравится. Ты становишься форменной дурой, - заметила Татьяна.
- Да, мне никто не нравится. Просто я такая разговорчивая, - отвечала Лиза.
- Толь, прекращай ты с этим детским садом разговаривать. Они, вообще ничего не соображают, - заметил Слава.
Потом подошел еще и Миша, одноклассник ребят. И две девушки – Марина и Эля. И тогда, Лиза и Татьяна, замолчали. Елизавета смотрела на Элю, так как сморят на картинки в журнале «Огонек», что туда были вклеены. Никогда больше не встретила Елизавета такой красивой девушки, как Эля. И Марина была красавицей, но Эля обладал особой красотой. Она была высокой, не тонкой как былинка, но стройной. Пышные мелко веющиеся пепельного цвета волосы, такого необычного оттенка. Серые огромные глаза, и такие правильные черты лица, что найти изъян было невозможно. При любом движении все в ней было гармонично, но какой она была по своей сути, было не ясно. Можно сказать, что она была доброй и простой. С младшими девчонками, что смотрели на нее во все глаза, она спокойно разговаривала и смеялась, видя их глупый вид, но смеялось легко без высокомерия. Было видно, что понимала она свою красоту, и те, кто были ее друзьями, тоже понимали, что эта красота не для них, а оттого были с ней по-дружески спокойны. Не было конкуренции, только потому, что все здесь сидящие не были среди ее будущих кавалеров.
Прошло несколько лет, и Елизавету попросил ее приятель Виктор сдать приемные экзамены за Марину в один из курских техникумов. Проблем в этом для Елизаветы не было никаких, и она согласилась. Нужно было сдавать математику, но когда принесли бумагу абитуриента, то Елизавета увидела хорошего качества четкую фотографию, на которой была прекрасная Марина, с белоснежными кудрями, пухлыми губками и круглыми щечками, и хотя фотография была маленькой, сразу можно было определить, что эта чудесная головка принадлежит цветущей молодой крупной девушке, настоящей русской красавице.
- Посмотри-ка лучше на эту фотографию и на меня, - сказала Елизавета, - только внимательно посмотри.
- И что я должен увидеть?
- А ты не видишь никакой разницы? Мы так с Мариной похожи, что никаких сомнений нет в том, что мы сестры. Она голубоглазая блондинка, а я черная брюнетка, на пятнадцать может сантиметров ниже, чем она.
- Да кто будет смотреть на фотографии, - заметил Виктор.
- Если фотография не имеет никакого значения, то и ты можешь сдать за нее все вступительные экзамены. Или переклеивайте фотографии или, действительно, ищите пышную блондинку.
- Мой брат собирается на ней жениться. Ты не хочешь мне помочь?
- Помочь жениться? Так в этом вопросе они и без меня разберутся. А с экзаменами надеюсь тоже.
Отказываясь сдавать экзамен за Марину, не хотела Лиза ее обидеть. Этот отказ не был и ревностью за ее красоту. Такая красота как у Эли и Марины, не рассматривалась никаким образом, как причина обид и конкуренции. Это была часть окружающего мира, его особенность, как река за поселком Волокно, как ирисы в маленьких озерках на поле, и как пение соловья весной. Откуда все это бралось, не думалось, но все это существовало, должно было существовать.