Интеграция и христианство система С - Н

Олег Локшин
   Система "С---"Н  (страдание-наслаждение)
   Как я уже говорил, чувства и желания испытываются только одновременно. При этом чувства  субъекта  всегда «подсказывают» ему некоторые желания, инициируют их. Желания требуют удовлетворения, и те, которые удовлетворяются субъектом, становятся мотивом поведения. Но и подавленные и реализованные, желания в свою очередь пробуждают какие-то чувства, а переживания  чувства представляют собой какие-то страдания или удовольствия,радости или страдания.  Всю эту систему – чувств, желаний, мотивов, переживаний – я  буду  ниже именовать «системой"С---"Н«. Система "С---"Н организует все чувства, все желания, мотивы и  ценности индивида в единое  целое. Она регулирует движение информации  между психикой и внешним миром, инициирует переживания субъекта и  тем самым служит  механизмом реализации абсолютов, регулятором и «рабочим органом» эмоциональной  активности. Проще говоря, «система "С---"Н» это обобщенное название  психических структур, ответственных за все формы и проявления эмоциональной сферы – во всяком случае в той мере,  в какой к ним приложимо понятие мотивации.
     Как известно, чувства всегда испытываются по какому-то поводу, они, как принято говорить, предметны, т.е. объективированы в чем-то, что не есть чувство. Понятие «предмет» трактуется здесь максимально широко и охватывает  буквально все что угодно: любые события, явления, процессы, понятия, нравственные нормы, люди, звери, свое и чужое поведение , собственное или чужое Я и т.д.  и т.п. Чувства служат субъекту  средством оценки  предметов, мерилом их ценности: знак предметного  чувства соответствует знаку  ценности предмета, а интенсивность переживания – величине его ценности. /Подробнее об этом см. гл.4 /.
     Ценность в моем понимании это понятие, характеризующее  отношение субъекта к любому объекту. Отношение может быть  позитивным или негативным, но только не  безразличным. Соответственно и сами ценные / уже оцененные / предметы, так называемые «ценности», могут быть какими угодно, но только не индифферентными. Не могут они быть и внечувственными. Небезразличие, приятие или неприятие  предмета означает переживание субъектом каких-то  - приятых или неприятных  - чувств по отношению к объекту оценки. Небезразличие доступно только живому – оно порождено способностью живых существ испытывать страдания и удовольствия, испытывать чувства. В свою очередь знаковая окрашенность чувств позволяет видеть в них не просто средство оценки, но  также инструмент созидания «ценностей», инструмент трансформации индифферентных объектов в небезразличные, ценные.  Ценность всех предметов, была бы идентичной, если бы чувства  не различались знаком, индивидуальностью, интенсивностью переживания. Но они различаются, и благодаря многообразию чувств субъективная ценность  разных предметов различна, а это значит, что  они образуют иерархическую структуру - иерархию ценностей.
     Однако живое существо  отличает не только  способность  чувствовать, но и поведение – совокупность мотивированных действий. Только к живому приложимы понятия «поведение» и «мотив». Система "С---"Н, как явствует из ее названия, охватывает лишь те структуры психики, которые участвуют в мотивации; фактически она охватывает все сферы эмоциональной жизни. По причинам, которые я изложу в главе «мотивация», чувства неправомерно квалифицировать как мотив поведения; и мотивом /»причиной»/  всех поведенческих актов, исключая рефлекторные, служит только желание. В свою очередь предметом желания может быть лишь то, что уже оценено субъектом с помощью чувств и что является элементом иерархии ценностей. В поведении индивида реализуются самые важные на данный момент желания, а важность определяется сиюминутной величиной ценности предмета желания, т.е. тем местом, которое он занимает сейчас в иерархии ценностей. Ввиду тесной связи между иерархией и мотивацией и памятуя о том, что всякое желание конкретизирует Отношение "С---"Н, ниже я буду называть иерархию ценностей индивида «иерархией системы "С---"Н ».
   Иерархическое построение ценностей присуще и людям и животным. Иерархия создаётся постепенно, по мере созревания  индивида. С годами и в зависимости от разнообразных жизненных обстоятельств  она  может  существенно  меняться. Структура  иерархии человека, даже  приблизительная  структура, чаще всего  не ясна   ни субъекту, ни тем более постороннему  наблюдателю. Иерархия  системы  "С---"Н  у людей это как правило огромный, очень сложный и динамичный  организм. Его роль в мотивации невозможно переоценить. Вкратце она сводится  к  следующему.
     Все живые существа, в т.ч. все до единого люди, от Гитлера  до Св.Франциска, стремятся к приятным переживаниям и хотели бы избежать неприятных. Но и то и другое – не любой ценой. Прейскурантом, устанавливающим конкретную цену  любого доступного данному  индивиду удовольствия и соответственно избавления от любого страдания, служит иерархия  системы "С---"Н. Самый разнузданный и безумный тиран, самый маниакальный сластолюбец, самый распоследний клинический  идиот, короче, каждый человек  обязательно  является "владельцем» иерархии". Любые невзгоды, любые подарки  или удары судьбы неизбежно  преломляются  в модификации ее  структуры; и за  исключением чисто  рефлекторных актов  поведение каждого  человека  всегда  подчиняется  только  требованиям собственной  иерархии. Эти  требования как правило не осознаются; работе иерархии могут мешать самые разнообразные и многочисленные дефекты; она может быть жесткой  или  гибкой, относительно  неподвижной или сверхмобильной, примитивной или высокоразвитой, достойной подражания или внушающей омерзения; однако в любом случае она диктует каждому человеку  каждый его шаг.
     Но здесь я должен внести довольно существенную  поправку. Одним из важнейших свойств  системы  "С---"Н  вообще  и ее иерархии в частности является стохастичность. Формирование и функционирование  иерархии ценностей  человека по преимуществу  вероятностный  процесс, и  весьма  часто  разные  радости  и разные  страдания имеют  одинаковую  цену. Соответственно предметы  различных  желаний или  «нежеланий» также нередко обладает одинаковой  ценностью, а сами желания – одинаковой  важностью. Там, где приходится  выбирать между равноценными / одинаково важными или  одинаково острыми/  желаниями – а это обычная  человеческая  практика, - выбор производится на основании  случайных факторов , не зависящих от механизмов власти  иерархии.
     Но предоставляя субъекту определенную свободу выбора, иерархия в то же время жестко контролирует  ее границы, удерживая ее в «рамках» только  одного своего уровня. Однако каждый уровень иерархии человека слагается из множества  «ценностей». Поэтому при выборе  желания любого иного уровня ситуация  повторяется: в действие вступают случайные факторы, не зависящие от диктата иерархии. Таким образом, в поведении  любого индивида всегда имеется некоторая свобода  выбора, которую применительно к человеку можно, вероятно, отождествить со свободой воли.
     Тем не менее  эта свобода не умаляет власти иерархии. Всякий выбор одновременно и свободен и не свободен. Под воздействием случайных факторов  можно выбрать  вместо желания А  желание Б и, соответственно, вместо одного поступка совершить иной. Но такая замена  возможна лишь потому, что предметы желаний А  и Б  имеют одинаковую ценность, а величина этой  ценности зафиксирована  и установлена  иерархией  системы  "С---"Н. Никто и никогда  не способен пренебречь этим единственным и всеобъемлющим «прейскурантом». Никто не  может  произвольно  /и радикально/ перестроить его структуру, изменить относительную величину ценности  его элементов, в т.ч. предметов разных желаний. Стохастичность системы  оставляет   определенное место  случаю и тем самым предоставляет субъекту некоторую свободу  поведения. Но иерархия, повторяю, жестко контролирует границы этой свободы, и ее диктат остается незыблемым  и фактически тотальным.
     Такой  акцент на роли иерархии должен казалось бы избавить автора от подозрений в гедонизме. К сожалению,  хорошо известно, что самыми липкими и стойкими ярлыками нередко оказываются самые абсурдные. Поэтому я не буду потрясен , узнав, что проповедую,  к примеру,  свободную любовь или пытаюсь воскресить заезженные схемы Эпикура, Бентама, Фрейда  или Дж.Стюарта Милля.  Хочется верить лишь, что оценки такого рода  будут редкостью.
     Я действительно утверждаю, что каждое существо предпочитает приятные переживания  неприятным, но не вижу здесь ничего от гедонизма. Гедонизм это теория /и практика/, которая  иногда признает мотивационную ценность страдания, но всякую иную его ценность безусловно отрицает. Подобная оценка страдания  глубоко чужда предлагаемой концепции жизни, и добросовестный читатель сумеет в этом  убедиться легко и быстро. И все же факт  остается фактом: простая констатация «человеку свойственно избегать страданий и стремиться к удовольствию» ассоциируется с гедонизмом  и внушает почти всеобщий стыд, или страх, или по меньшей мере неловкость. Возможно, я не прав, но мне кажется, что эти  стыд и страх во многом порождены христианством, точнее, не самим христианством, не  Словом Господним, а извращенным толкованием  Слова.
    Толкователь исходит из предпосылки, будто страдание  есть благо, а наслаждение всегда греховно, что оно всегда следствие разврата, лени, скупости, гордыни, неверия и других пороков. Но ведь это, мягко говоря,  неверно.  Святые мученики отнюдь не чурались наслаждения – они искали  и находили блаженство. Притом не за гробом, а еще здесь, в этом мире: на цирковых аренах , на крестах, в пламени костров. Конечно, гедонизм во всех своих проявлениях  отвратителен. Но если страдания всегда только благо,  тогда сострадание  и бессмысленно и греховно. Правда, без сострадания невозможна христианская любовь к ближнему, но это толкователя ,  по-видимому, не волнует. Далее, если приятных переживаний алчут только грешники, тогда непонятно, почему мы должны  бояться ада и стремиться в рай. И наконец, если наслаждения  в том широком смысле, который я вкладываю в это слово, всегда зло, тогда мы обязаны беречь от него ближнего – мы должны нести ему страдания: должны судить, убивать, предавать, мучить, короче, во славу Божию должны стать извергами.
     Ко всему  прочему, извращая дух и букву христианства, толкователь демонстрирует глубочайшую сексуальную озабоченность. Он видел служение своему богу прежде всего в умерщвлении  плоти,  и слово  «наслаждение»  стало для него  синонимом эротики, а страдание  - синонимом аскетизма.  И эта, соответственно,   абсурдная  трактовка страдания и наслаждения, по своему не-менее  греховная, чем гедонизм, с легкой руки толкователя  сохраняется по сей день.
     Рафинированный  читатель, прочтя мою филиппику, наверно просто сморщит свой рафинированный нос. Он, конечно, по-прежнему будет стремиться к удовольствиям, но по-прежнему будет  скрывать это стремление, пользуясь обычным набором эвфемизмов. Это, разумеется, его личное дело. Но я, коль скоро я взвалил на себя неблагодарную  задачу  понять и описать свойства жизни, я не могу  довольствоваться эвфемизмами. Мне  нужна добротная модель, если угодно – истина; и ни тысячелетние предрассудки, пусть даже освященные  Отцами церкви, ни научная  мода, ни авторитет специалистов, ни правила  хорошего тона не в силах ничего изменить в  моих поисках.
       Продолжение   следует.
       anastace@mail,ru