1. АБСОЛЮТЫ И ЧУВСТВА
Всё живое в отличие от неживого может быть охарактеризовано с помощью понятий «приятно» и «неприятно» , страдание и наслаждение. Они трактуются по-разному, но я сейчас вкладываю в них совершенно особый смысл. По причинам, которые будут названы ниже , наиболее адекватным обозначением страдания и наслаждения в этом особом смысле представляется термин «абсолют /ы/»
Абсолюты это отнюдь не какие-то приятные или неприятные переживания. Это также не вся совокупность соответственно положительных и отрицательных эмоций индивида. Наконец, абсолюты нельзя отождествлять с тем приятным или неприятным, что неизбежно «содержится» в каждом чувстве, с тем конкретным страданием или удовольствием, которое оно всегда доставляет субъекту переживания. Абсолют это неизмеряемые / или неизмеримые/ , отчужденные от всех характеристик любого чувства , переживания или аффекта , в сущности недифференцированное «чистое» страдание и недифференцированное «чистое» наслаждение. Ниже я буду обозначать абсолюты только заглавиями "С и"Н (СТРАДАНИЕ и НАСЛАЖДЕНИЕ), а обычное написание будет соответствовать общепринятому значению страдания и наслаждения.
Слово «чистое» в предыдущем абзаце не означает, естественно, будто страдание и удовольствие в общепринятом смысле имеют какие-то примеси. Оно лишь призвано подчеркнуть принципиальную общность всех приятных переживаний, с одной стороны , и всех неприятных переживаний- с другой. Неизмеряемое и недифференцированное страдание и наслаждение соотносится с измеряемым и дифференцированным так же,как недифференцированная «чистая» упругость/ т.е. свойство упругости/ соотносится с какой-то определенной упругостью различных тел. Понятие упругость позволяет, в частности, объединить множество разнородных объектов в один класс: твердое тело. Понятие абсолюты, выделяя общее /и главное/ свойство всех живых существ, также позволит объединить их и превратить конгломерат разнородных понятий. «факторов» или «феноменов» в единое целое – в предмет исследования, а не дидактики, интроспекции или просто пустых домыслов.
Вместе с тем введение понятия «абсолюты» преследуют ещё одну цель, не малоосмысленные комфорт и дискомфорт , не радость или досада, не голод или обожание, но именно абсолюты служат хорошим отличительным признаком жизни. Все, к кому приложимо это понятия, кто способен как-либо страдать или наслаждаться, суть живые существа, а всё, что на это неспособно, к чему понятие абсолюты неприложимо – мертвые.
Разумеется, абсолюты per se испытать невозможно. Испытываются только чувства /или эмоции, аффекты, ощущения/. Но в процессе переживания каждое чувство всегда причиняет субъекту некоторое страдание или удовольствие. И то и другое может быть и очень глубоким или едва ощутимым, но нейтральных «бесчувственных» чувств не бывает. А поскольку общим признаком , объединяющим все страдания и удовольствия являются соответственно "С и "Н, переживания любого чувства нужно рассматривать как процесс /или акт / реализации абсолюта, т.е. как реализацию свойства жизни в конкретном проявлении жизни – в данном переживании.
Важным и в то же время очевидным свойством всякого переживания является субъективность. Никем никогда не испытанное, оно просто не существует. Можно как-то сопережить с другим его чувства, желания, надежды или опасения, но нельзя их пережить вместо другого. Чувства , желания, даже умозаключения не допускают заместительства, и следовательно, каждый, будь человек или животное, является субъектом всех своих переживаний. Применительно к людям, и отчасти к животным, но исключая новорожденных, субъектом переживания служит собственное Я человека или его аналог у животных / подробнее об этом в дальнейшем/.
В отличии от абсолютов все страдания и удовольствия , которые непосредственно испытываются или могут быть испытаны субъектом, принципиально измеримы. Они всегда имеют определенную величину, которая соответствует величине переживания. Величина страдания соответствует интенсивности переживания отрицательных эмоций/или чувств, аффектов, ощущений/. Величина удовольствия соответствует интенсивности переживания положительных эмоций. Другое отличие от абсолюта состоит в том, что «обычные» /измеримые/ страдания и наслаждения не бывают «чистыми». Образно говоря, они всегда подаются субъекту в некоторой «упаковке», т.е. имеют собственную индивидуальную специфику . Эта специфика отражается , в частности, в названии чувств. Например, боль, страх, стыд, голод или тоска суть страдания, но страдания, отличные друг от друга; каждое из них имеет собственное индивидуальное лицо.
Единственным обозначением измеримых и специфичных страданий и удовольствий служат имена: чувство, эмоция, ощущение, аффект. Однако каждое из этих имен употребляется по меньшей мере в двух значениях, т.е. имеет два основных денотата. /Правильнее, возможно, говорить именно о значениях, но удобства ради я буду пользоваться также термином денотат./ Первый денотат не имеет собственного обозначения в естественных языках, он безымянен; второй носит – имя «переживание». Понятия эмоция, чувство или аффект в первом значении подчеркивает только индивидуальность наслаждения или страдания, отличие от каких-то иных радостей и печалей. Слово «чувство» здесь всегда подразумевает или сопровождается названием чувства, а величина и продолжительность страдания и удовольствия игнорируются. Во втором случае, наоборот, игнорируется индивидуальность, зато подчеркивается величина и продолжительность.
Но и в обыденной речи и в специальной литературе эти значения фактически не дифференцируются. В результате боль отождествляется с переживанием боли, радость – с переживанием радости, гнев – с переживанием гнева, словом, чувство отождествляется с чувствованием. Отождествление обусловлено , в частности тем, что и страдания и удовольствия, выступая в разных обличъях, испытываются субъектом в процессе переживания, в процессах реализации абсолютов. Тем не менее чувство и чувствования не одно и то же. Переживание всегда процесс, который, который как и всякий процесс, протекает во времени. Поэтому к переживанию приложимы такие характеристики, как длительность, конкретность, скоротечность, тогда как в первому денотату имени «чувство» они не приложимы. Понятие «интенсивность» также используется для характеристики процесса или взаимодействия или импульса; интенсивность всегда означает некоторую величину за некоторый отрезок времени. Следовательно, говоря о продолжительности или силе чувства, подразумевают чувствования, а не чувство.
В начале «Введения» я уподобил переживание движению души, а чувство – «движущему телу» , объекту движения. Теперь я воспользуюсь этой аналогией и обозначу перв ый безымянный денотат имен чувство, эмоция, ощущение и аффект термином «объект переживании». Термин одновременно удобен и не очень удобен. Удобен, потому, что субъективность переживания , непрерывное наличие субъекта предполагает, что должен существовать и объект переживания – нечто такое, что непосредственно испытывается субъектом. Неудобен же он главным образом тем, что может ассоциироваться у читателя с объектом /или с предметом/ чувства, например, с объектом ненависти, любви, страха, боли, гордости, стыда и т.д. Чтобы избежать подобных недоразумений, в главе «Предметность» будет введено специальное обозначение предмета /или объекта
/ чувства; а впредь, говоря об эмоции, чувстве или ощущении, я буду употреблять эти имена в первом значении – в значении «объект переживании», так как второй денотат имеет собственное общепринятое имя /«переживание»/ не только на русском, но и на других естественных языках.
Итак, переживания и объект переживания заметно отличаются друг от друга. Первые характеризуются такими свойствами, как интенсивность, дискретность, протяженность во времени. Вторые отличает способность иметь собственную специфику, а также свойство, именуемое предметностью. Специфика иногда отражается , но чаще, видимо, не отражается в названии чувств, а предметность позволяет чувствам, помимо прочего, служить средством оценки предметов в самом широком смысле слова. Кроме того, понятие чувство в значении «объект переживания» тесно связано с воспроизводимостью страданий и удовольствий, с проблемой их специфики.
Очевидно, ни страдание, ни наслаждение не могут где-либо и как-то «храниться». Они могут только испытываться, ощущаться. Мы, конечно, способны помнить свои приятные и неприятные переживания. Иногда воспоминания о них бывают радостными или мучительными, но тогда воспоминания означают просто ещё одно/повторное/ переживание. Мы способны помнить интенсивность и длительность переживания, но способны лишь только в том случае, если помним специфику пережитого чувства. Невозможно помнить «чистое» страдание , как бы велико оно не было. В то же время для того, чтобы запомнить специфику, чтобы помнить свой гнев, страх, голод, радость, любовь или тоску, совсем не обязательно помнить интенсивность или продолжительность этих чувств.
Каждое живое существо в отдельности и все существа вместе взятые испытывают ограниченное число страданий и удовольствий с разной спецификой. Соответственно, число названий чувств, эмоций или аффектов, мягко говоря, не беспредельно. Ограниченная вариабельность страдания и наслаждения означает, что и первое и второе приобретает определенную специфику /жажда, скука, стыд, гордость, боль, влюбленность/ в соответствии с какими-то правилами, шаблонами, стереотипами. Не будь этих правил, мы всякий раз испытывали бы или могли испытывать нечто новое и неизведанное. В результате идентификации и обозначения чувств, так же как взаимопонимания и общения между индивидами, были бы практически невозможны. В отличия от удовольствия и страдания упомянутые правила вполне могут храниться в различных структурах психики. Применительно к каждому чувству /объекту переживания/ правила образуют своего рода «программу» или «матрицу», задающую "С и "Н конкретную индивидуальность. Совокупность подобных матриц или программ конструирует чувственный опыт индивида, что позволяет ему не только помнить прошедшие чувства, но и в какой-то мере предвидеть будущие, точнее будущие переживания некоторых чувств.
Таким образом, чувство /объект переживания/ это не только то, что субъект испытывает сейчас, но и то , что он в принципе может испытать. Это не просто индивидуализированное страдание или наслаждение, но ещё и носитель определенной «программы» индивидуализации положительного или отрицательного абсолюта – программы, позволяющей помнить , воспроизводить и отчасти предвидеть собственные переживания.
Однако чувства и переживания не только разные, но и общие свойства. Это, во-первых , способность тех и других быть приятными и неприятными, в во-вторых, способность быть неодинаково приятными и неприятными. Переживания разнятся величиной страдания и удовольствия, а объекты переживания – спецификой того и другого. Для характеристики первого свойства /способности быть приятным и неприятным / используются понятие «знак»: приятные чувства, эмоции, переживания называются «положительными». А неприятные – «отрицательными». Общим свойством, наверно, является и субъективность, но это вопрос одновременно и дискуссионный и где-то малосущественный.
Выше я утверждал, что единственным обозначением измеримых и специфических страданий и удовольствий служит имя «чувство» /а равно эмоция, ощущение, аффект/. Боюсь, однако, с этим согласятся немногие. При всей своей многозначности слово «чувство» вызывает относительно стойкие и определенные ассоциации: с жизнью, с миром ценностей человека, его нравственностью, многообразием поведения, а также с искусством, культурой, этикой и т.п. Между тем слова «приятно», «неприятно», страдание и наслаждение подобных ассоциаций не вызывают. И психологи и не психологи довольно часто иногда вообще связывают чувство, эмоцию или ощущение с определениями «приятно» и «неприятно»; и уж во всяком случае они крайне редко квалифицируют чувства и переживания чувств как страдание или удовольствие субъекта. На это есть несколько причин.
Во-первых, привычка к интроспекции в сочетании с уверенностью, будто страдание и наслаждение лишь тогда заслуживает своего имени, когда они ярко выражены, интенсивны. Отсюда, в частности, известное противопоставление имен страдание и «неприятно»: страдание порой расценивается как нечто глубокое, значительное, возвышенное, т.е. в некотором роде почти приятное . Вторая причина-идущая,вероятно, от Локка точка зрения,согласно которой всякое восприятие основано на чувстве /, причём данный тезис трактуется весьма прямолинейно. Ведь мы способны, говорят мне,различать /т.е. воспринимать визуальные объекты к примеру, стало быть мы их "чувствуем" - и не испытываем при этом ни страдания, ни удовольствия. Здесь восприятие отождествляется с идентификацией и распознаванием объекта, а распознавание – с переживанием субъекта. Первое, возможно, справедливо, учитывая неопределенность термина «восприятие», но распознавание, как я попробую показать в дальнейшем, редко пользуется услугами чувств.
Третья и главная причина заключается в том, что наименования очень многих чувств многозначны. Их денотатами являются одновременно страдания и удовольствия субъекта, его желания, поступки, так называемые «черты характера», различные состояния/ и даже части/ собственного организма, всевозможные предметы в широком смысле слова и многое другое, к чему понятия страдание и наслаждение действительно неприложимы. Многозначность названий неизбежно ведет к смешению денотатов, и в результате чувство / или эмоция, ощущение/ расцениваются как что-то отличное от удовольствия и страдания.
Но медаль имеет и обратную сторону. Ряд авторов, от Спинозы до К. Изарда, выделяют два, я подчеркиваю, два чувства: «чувство страдания» и «чувство удовольствия» / Изард их называет эмоцией, другие авторы – аффектом или чувством/. При этом индивидуальная специфика страдания и удовольствия либо обходится молчанием , либо сводится к свойствам предмета, возбудившего переживания субъекта, либо просто высасываются из пальца. И эти псевдоэмоции выделяются несмотря на максимальную обобщеннсть в европейских языках понятий «страдание», "наслаждение" «удовольствие», несмотря на то, что во всех языках мира боль означает страдание, страх – тоже страдание, ненависть, отчаянье, жажда, угрызение совести, ревность, унижение и тоска опять-таки всегда означают только страдание. Но страдания, разумеется, индивидуализированные, всякий раз иные, настолько отличные друг от друга , что ни о какой единой «эмоции страдания» не может быть и речи. То же самое, естественно, относятся к удовольствию и наслаждению.
Теперь коротко о тех различиях, которые согласно концепциям современной психологии разделяют чувство, эмоцию, ощущение и аффект. Мне лично они представляются весьма эфемерными. Ощущение, например, иногда просто отождествляется с биологическими, обычно вегетативными , процессами. Некоторые авторы / Джемс, Ланге/ эмоцию также практически отождествляют с вегетативными процессами. При таком подходе термины «ощущение» и «эмоция», а равно чувство, желание или сознание, теряет смысл, так как выходит, будто для описания явлений психики вполне достаточно инструментальной биологии. Замечу в скобках, что хотя в последнее время наметилась тенденция к некоторой «анимализации души» господствующей догмой в психологии остается примитивный физиализм.
Ощущения квалифицируются также либо как «осознание» биологических процессов, либо как «отражение в сознании» предметов и их свойств, либо как некие «низшие» чувства, либо, наконец, как первое, второе и третье, одновременно. По-видимому, во всех случаях, словом «ощущение» обозначают просто часть чувств, но какую именно и зачем нужно такое деление, мне лично не вполне ясно.
Аффектом одни авторы называют бурное переживание, чаще всего неприятное, другие - как «грубую биологическую реакцию» /В.К.Вилюнас) третьи – любое проявление эмоциональной активности, включая желания. Иногда слова «аффект» и «ощущение» используются в качестве синонимов переживания, но ни то, ни другое не расценивается как переживание вообще, как страдание или удовольствие, лишенное индивидуальности, т.е. как второй денотат имени «чувство».
Далее, эмоцию иногда отождествляют с желанием /или с мотивом/, иногда с чувством, иногда сразу с тем и другим. Сатр называет эмоцию «взволнованностью» и в то же время «поведением», т.е., по-видимому, неким поведенческим актом человеческого Я, или человеческой души, или чего-нибудь в этом роде. В контексте философии Сатра такая трактовка эмоции предполагает, будто субъект обладает некоторой свободой выбора переживаний, будто он способен произвольно менять свои эмоции, что представляется довольно–таки сомнительным. Целый ряд авторов /Пьерон, Янг, Клапперд/ под эмоцией понимают только или по преимуществу отрицательные чувства, как страх, гнев, ревность, отчаянье. Эти же авторы полагают, что эмоции вредны, что они препятствуют адекватному поведению, хотя что есть польза, вред или адекватность, не уточняют. Традиционно авторы ведутся вокруг осознанности или неосознанности чувств, эмоций, аффектов. По-моему, понятие «осознанность» приложимо только к желаниям, мотиву, но отнюдь не чувству и не к переживаниям чувств. Я не вижу разницы между осознанной и неосознанной болью или осознанной гордостью и неосознанной. Боль, радость или страх остаются болью, радостью или страхом, когда бы мы их не испытывали – наяву, во сне, в бреду, и независимо от того, кто их испытывает; взрослый, ребенок или животное. Многие авторы подчеркивают также функциональные, «органические», экспрессивные, мотивационные, генетические, поведенческие и всякого рода иные различия между чувством, эмоцией, ощущением и аффектом. К сожалению, разные авторы называют разные различия, но главное, мне ни разу не довелось встретить сколько-нибудь строгого определения чувства, эмоции или аффекта.
Все это заставляет придти к выводу , что различия не существенны, что психологи достаточно произвольно вкладывают весьма неопределенный смысл в используемые понятия. Существенно только то, что объединяет все перечисленные понятия и что в первом приближении может служить краткой и , по–моему, непротиворечивым определением чувства /оно же эмоция ощущение, аффект/. Я повторяю его; чувство это измеримое страдание или удовольствие субъекта, обладающее собственной- и воспроизводимой спецификой. Существенно также то, что понятие чувство употребляется в двух значениях - в значении переживания /т.е. реализации абсолютов/ и в значении объект переживания, причем первые и вторые имеют как общие, так и разные свойства.
Чрезвычайно важно, что термины «страдание», «наслаждение», «удовольствие». «приятно», «неприятно» не нуждаются в каком-либо определении – их смысл предельно ясен каждому. Важно и другое: только чувство /или эмоцию, ощущение, аффект /правильно квалифицировать как страдание или наслаждение. Все иные эмоциональные состояния можно квалифицировать подобным образом лишь постольку, поскольку они «содержат» в себе /означают /какие-то чувства; собственно, поэтому они и называются «эмоциональными». Например, среди состояний, описываемых терминами типа: скованность, раскованность, задумчивость, оживление, неудовлетворенность, экзальтация, депрессия или возбуждение, встречаются приятные и неприятные. Дурное настроение, неудовлетворенность и депрессия всегда неприятны и соответственно расцениваются субъектом как страдание. Эйфория или раскованность, приятны и расцениваются как удовольствие. Но такая оценка объясняется тем и только тем, что в числе денотатов перечисленных понятий имеются какие-то не названные, безымянные чувства, какие-то положительные и отрицательные эмоции. Они – то и расцениваются как удовольствия или страдания, а безымянность эмоций объясняется просто. Скованность, раскованность, настроение, эйфория, депрессия, удовлетворение и другие понятия этого рода вообще не могут служить именем каких-либо чувств, так как ничего не говорят о специфике переживания, не передают индивидуальности страдания и наслаждения. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить имя «неудовлетворенность» и названия чувств, которые в той или иной степени ассоциируются с неудовлетворенностью, - досада, злость, обида, гнев, зависть, стыд, возмущение. Информативная несопоставимость этих имен очевидна и не нуждается в комментариях.
Среди всех прочих форм эмоциональной активности особое место занимают желание, влечение, потребность, скованность, возбуждение, словом все то, что может быть интерпретировано как высказывания «хочу» или «не хочу». Разумеется, я не имею в виду, будто высказывания такого рода обязательно выражены в словах или поступках. Желание – это высказывание субъекта, адресованное себе самому , и со стороны оно может быть совершенно незаметным.
Различия, которые разные авторы вкладывают в смысл терминов желание, потребность, побуждение и т.п. еще более иллюзорны, чем те, которые будто бы разделяют чувство, ощущение, эмоцию или аффект. Так, потребностью обычно называют просто сильное желание, продиктованное биологическими или социальными императивами. Вероятно, в силу наглядности подобных императивов покойный А.Н.Леонтьев противопоставлял потребность – «объективную потребность», как он ее называл-субъективным/и почему-то «над органическим»/ желаниям. Тот же автор отождествлял мотив с предметом потребности , т.е. само высказывание «хочу – не хочу» отождествлял с объектом этого высказывания. Другие авторы различают влечения «врожденные»/ или «инстиктивные» / влечения и потребности. Третьи /Маслоу / классифицируют потребности и считают их отличными от желаний. Ряд авторов отождествляют желания /и мотив/ с эмоцией или чувством. При этом мотив интерпретируется как эмоция, реализованная в поведении индивида, хотя как можно реализовать чувство или эмоцию и что, собственно, это значит, мне непонятно. Есть и другие толкования, но я больше не буду на них задерживаться.
В отличии от чувств желание нельзя квалифицировать как страдание или удовольствие субъекта. «Чистое» желание всегда нейтрально; само по себе оно не бывает приятным или неприятным. Однако «чистое» желание в определенном смысле условность. Переживание как правило имеет довольно сложную, многоплановую структуру, что проявляется, в частности, в нашей способности испытать не одно, а сразу несколько чувств, имеющих разные названия в естественном языке. Применительно к желаниям многоплановость переживания означает, что субъект всегда испытывает их /»высказывает» сам себе/ вместе с чувствами. Желания /высказывания «хочу»/ сопровождаются радостью, надеждой, а нежелания – всякого рода опасениями, страхом, скукой, стыдом, досадой или тоской. Кроме того, и те и другие сопровождаются чувствами, инициировавшими /подсказавшими/ данное желание, а также – и в первую очередь – чувствами, которые субъект испытывает или будет, как ему кажется, испытывать по мере реализации желания.
Все эти чувства, если они испытываются достаточно интенсивно, придают высказываниям «хочу – не хочу» ярко выраженную эмоциональную окраску. Субъективно невозможно, например, разграничить желания и чувства, которые инициируют желание, сопровождают его реализацию или отказ от реализации. Именно поэтому я назвал «чистое» желание условностью, хотя без того рода условностей полноценный анализ мотивации был бы невозможен.
Вместе с тем желание иногда сопровождается чувствами с противоположным знаком, положительным и отрицательным одновременно. Если их интенсивность примерно одинакова, они как бы нейтрализуют друг друга. Кроме того, переживание сопутствующих чувств может быть мимолетным, а интенсивность переживания чрезвычайно низкой. Во всех подобных ситуациях желание теряет в глазах субъекта «знаковую окрашенность». Оно уже не расценивается им как нечто приятное или неприятное и приобретает сходство с малозначащим речевым высказыванием.
Такие ситуации встречаются относительно редко, но даже тогда желание обязательно сопровождается чувством. Неизменная «совместность» и субъективная неразделимость чувств и желаний, вероятно, дает право применять в отношении последних глаголы: чувствовать, испытывать, ощущать, т.е. дает право называть желание чувственным, переживанием. Речь, конечно, идет не просто о высказываниях «не хочу» или «хочу», но о желании в комплексе с чувством. К этому выводу, который я делаю с некоторой неуверенностью, подталкивает нормальная языковая практика. «Испытываю потребность», «ощущаю потребность», чувствую желание», «чувствую влечение /или побуждение/ - подобные словосочетания служат по сути единственным синонимом выражения «хочу». Субъект не способен разграничить «чистое» желание и сопутствующие чувства, он оценивает то и другое в комплексе и видит в нем особое переживание, отличное от переживания чувств, - он расценивает его как самое желание. С некоторыми оговорками, часть из которых я уже высказал, думаю, что с этой оценкой можно согласиться.
Вообще же, глаголы чувствую, испытываю, ощущаю употребляются в трех значениях: во-первых, в значении «испытываю чувство», во-вторых, в смысле «хочу» и в третьих, в смысле распознаю, идентифицирую какой-то объект. Но в литературе эти значения, так же, как значение имени «чувство», не расчленяются и не дифференцируются, что приводит к серьезным гносеологическим затруднениям и ошибкам.
Ниже глаголы чувствовать, испытывать, ощущать и переживать будут использоваться только как синонимы и только в первых двух значениях – в значении «чувствую» /испытываю страдание или удовольствие / и в значении «хочу» / испытываю желание в комплексе с чувством/. Только в качестве синонимов будут также употребляться понятия «чувство», «эмоция», «ощущение» и «аффект». Те различия, которые разные авторы вкладывают в смысл этих понятий, даже если они радикальны с точки зрения самих авторов, несущественны с точки зрения целей данной работы. С другой стороны, я везде буду дифференцировать чувства или объект переживания /сиюминутного, прошлого, будущего или только возможного/ и само переживание этих чувств, т.е. буду разграничивать чувство и процесс реализации абсолютов. Кроме того, я всегда буду дифференцировать чувства и желания, а слова «желание», «стремление», «побуждение», «склонность», «влечение», «хотение» и «потребность» в свою очередь буду использовать в качестве синонимов. Термин «мотив» будет означать желание, реализованное в поведении индивида, т.е. ставшее причиной какого-либо поведенческого акта.
Говоря о причине любых психических процессов и состояний, я имею в виду не причинность в точном смысле, т.е. не физическую причину, а тот род .детерминации, который Ж Пиаже назвал в свое время «импликацией в широком смысле» / П.Ф. Фресс, Ж.Пиаже Экспериментальная психология», М.1966 /. Понятием причинность /физическая/ описывается детерминация событий посредством физического взаимодействия – тел, масс, зарядов, полей, частиц и пр., причем это взаимодействие происходит, естественно, в физическом пространстве. Но поскольку к психике не приложимы физические категории, в том числе понятие пространства, детерминацию психических процессов неправомерно описывать, используя в точном смысле понятие «причина» / или «причинность»/.
Далее, термины «индивид» и «субъект» всегда будут означать и человека и животное. Кое-где читатель встретит выражения «высшие» животные и «низшие». Это разграничение будет конкретизировано в главе «Эволюция системы», а сейчас скажу только, что под «высшими» животными подразумеваются главным образом приматы, китообразные и псовые. И наконец, применяя термины «работа» и «сила» по отношению к любым психическим процессам, системам и механизмам, я всякий раз буду использовать их только в метафорическом смысле.
Продолжение следует.
Anastace@mail.ru