Тетя Шурочка, обделенная войной, одиноко проживала на краю поселка, за ее домом уже начиналась болотистая степь - Анганор.
Жизнь Шурочки украшала маленькая рыжая собачонка Мася, беззаботная и незлобливая.
Хозяйка на целый день уходила на работу, мыть посуду в столовой. Мася оставалась во дворе и вела свободный, как и все собаки в поселке, образ жизни. Перекусить заходила к соседям, спала под собственным крыльцом, была рада вниманию и любила людей.
Думаю сейчас, что жилось ей приятнее, чем тем бедолагам, которых перед камерами тискают дамы полусвета и которые смотрят на хозяек с явным презрением и скукой. Дамы воняют противными для любой собаки духами, целуют гадостью покрытыми губами, царапают острющими когтями и, мучая, утверждают, что это любовь.
"Тьфу на вас", - сказала бы им Мася.
Она любила волю, воздух, не боялась любой погоды и принимала как должное мужественные ухаживания многочисленных кавалеров, но только тогда, когда этого хотелось ей самой.
Легкомысленность Маси принесла свои плоды и однажды тетя Шурочка обнаружила на подстилке Маси под крыльцом девять щенят.
Крошка Мася подгребала их под себя лапками и взглядом извинялась перед хозяйкой за такой обильный приплод.
Тетя Шурочка изумилась, расстроилась и выругалась. Что она будет с ними делать? Девять собак в одном дворе, плюс мамаша Мася - это явный перебор.
В поселке железнодорожников моды на таких маленьких собачек совсем нет, от них в хозяйстве одна морока. Трудно пристроить и одного-двух, а остальные? Посудомойке такую псарню не прокормить, а зимой как? На улице замерзнут, а в доме и Маси достаточно, комната-то одна.
Ну что делать, что?
Погоревала тетя Шурочка, попеняла Масе на этакую напасть, оставила ей одного сыночка - ладно уж, одного пристроить легче, а остальных восемь собрала в платок и вынесла на Анганор. Не пожалела платок яркий, заметный и оставила на нем щенят. Жалко было, ныла душа, но выхода другого не видела. И еще надеялась - подойдут люди к цветастому платку, увидят малюток, авось и разберут. Слабая, но была надежда. Как без надежды было ей жить?
С тяжелым сердцем ушла Шурочка на работу, а вечером идти домой не хотелось, перебирала и складывала тарелки, уж и столовая закрылась, и сторожиха чаем ее угостила. Уходить надо, вот и ушла домой.
В ограду заходить неприятно было и Мася у калитки ее не встретила, как обычно.
Подошла к крыльцу, глянула на Масино логово, а там!... все девять щенят на месте, все девять рыжих гвардейцев у Масиного живота лежат строгой шеренгой, старательно сосут крошечные Масины пуговки-сосочки, а Мася, лапкой их прикрывает, спрятать старается, а смотрит так, что села Шурочка на крыльцо и горько заплакала.
Так жалко ей стало Масю. Эта крошечная мамочка нашла и по одному перетаскала с болота малышей в свой дом под крыльцом. Одного за другим, никого не оставила. Ах ты мама, мамочка Мася.
Причитания тети Шурочки услышала соседка, подошла, всплеснула руками, выслушав собачью историю. И слух о Масином геройстве быстро побежал по нашему поселку. Ребятня стала бегать к Масиному крылечку, даже соседки приходили, молоко носили собачьим деткам и Масю угощали.
Вскоре и желающие нашлись на щенят, ребятишки родителей доставали так, что те соглашались на никчемную в хозяйстве обузу.
Милая моя тетя Аня не осталась в стороне и сделала мне царский подарок, мою первую персональную собачку, положившую начало закону - у каждого ребенка должно быть в ответственности живое существо.
Этот закон действует у нас и по сей день.