Город больших контрастов

 

      В золотую пору  листопада   мне  снова  пришлось  побывать   в Новосибирске.    В октябре  там  была  чудесная погода – солнечная  и почти без дождей. Золото  листьев на  деревьях   и эти погожие дни в большом городе так бы радовали меня!  Если  бы не болезнь дочери, которую положили в больницу после консилиума врачей, на котором мне пришлось присутствовать. Диагноз, состоящий из трех  страшных букв   с  разными дополнениями,    шокировал меня.  Но надо что -  то   делать, помогать ей бороться с болезнью и не оставлять   одну в беде.

   Каждое утро мое начиналось с того, что я готовила завтрак, пекла блинчики или   сырники, варила морс  из свежих ягод, кормила Ксюшу, отправляла в школу, а сама ехала в больницу к Кате  с тяжелой сумкой в руках.

     Город по утрам утомляет  пробками.  Машины  в  восемь рядов  медленно движутся  по улицам  с  левого берега  на  правый.  Я выхожу   на площади Станиславского   и иду  в онкодиспансер.
 
  В гардеробе   надеваю  накидку и бахилы, прохожу  в палату к дочке через весь коридор, открываю дверь  и сразу вижу устремленные на меня   глаза дочери. Они всё  такие же –прекрасные, большие,  бледно-голубые.  Я целую ее худенькую руку с тонкими пальцами и  присаживаюсь рядом   на стул.  Она лежит на функциональной кровати.   Кате капают лекарства - химиотерапию, но измученная болезнью,   она улыбается мне…

   А  напротив   соседка по палате  - хорошенькая  двадцати трехлетняя девушка с  тем же страшным диагнозом.
   Господи! Спаси и сохрани  мою дочку и эту несчастную девушку!  Мысленно прошу я, целую дочь и  спустя полчаса иду обратно тем же коридором, где на стенах висят иконы, на столах стоят живые цветы и даже целая корзина алых  роз,   а  в  палатах  женщины  в  цветастых халатиках   и косыночках,  а  то и просто с облысевшей от химиотерапии головой и с неистребимой тягой к жизни…
 
    Строгие  лечащие врачи, медсестры и нянечки делают свою непростую работу,  а  я снимаю в гардеробе накидку и бахилы,    одеваюсь,   выхожу из больницы  с  гнетущим чувством, и   шепчу слова молитвы, как заклинание, а слезы непроизвольно капают из моих глаз.  Я  отворачиваюсь от прохожих    и   смахиваю  непрошеные слёзы  рукой, потом немного успокоившись, покупаю в киоске несколько журналов  и иду  в парк к Монументу Славы.
 
    Там у Вечного огня стоит почетный караул – два мальчика и три  девочки  - все они  в военной форме, а девочки  еще  и с  белыми бантами,  торчащими  из- под  пилоток.  Их лица не  по-детски серьезны,  а  вокруг  ходят люди, многие с детьми,  фотографируются, гуляют – это одно из любимых мест отдыха горожан.  В  парке  тихо,  лишь легкий ветерок колышет ярко-желтые листья   берез  и тополей.  И листья  падают прямо к моим ногам.   Неподвижно стоят ели.   Как  они уместны здесь!

     Хорошо   здесь  и   как-то  по  - особому   торжественно  - ведь  тут   находится  земля,  привезенная  с   мест кровопролитных боев,  где  храбро сражались сибиряки- гвардейцы. Она обагрена кровью    моих земляков под городом Ельня, где в августе 41  -го врагам нанесено первое серьезное поражение.   Рядом  священнная  земля    с Бородинского поля,  где  на подступах  к Москве на Волоколамском шоссе  сибиряки грудью закрыли столицу. 

    Есть здесь земля и с Мамаева кургана, где в Великой   Сталинградской битве  стояли насмерть сибиряки.  Из моей родной Новосибирской области  650 тысяч их ушли на фронт, 180 тысяч погибли, из них   33 тысячи  жителей города Новосибирска. А  на монументе   их имена и фамилии,  кажется,   нет им конца…

    Вот стоит,  склонив голову,  пожилой мужчина   с седой головой,   с красной гвоздикой в руках. Может, ищет среди этих славных имен отца или старшего брата?    Скорбно лицо матери, высеченной из камня,   фигура  которой   в центре.   
 
    Какой прекрасный мемориальный комплекс, посвящен подвигу сибиряков!   И выполнен  он в далеком уже 1967  году, когда  так  жива была в сердцах людей память о войне!   Хожу и  разглядываю   мощные пилоны с выгравированными на нем  эпизодами войны, читаю отрывки из писем бойцов.   Вот некоторые  их них:   «  Родина моя! Земля русская!  Я сын Ленинского комсомола  дрался так, как подсказывало мне   сердце.  Я умираю, но знаю, что мы победим. Клятву войне я сдержал…»    А вот пишет другой боец:   « Нет мне жизни  без победы, без свободы советской земли…»

    Их несколько,  этих писем,  написанных перед боем,  и  все они наполнены любовью к Родине,  верностью идеалам социализма и той особой жертвенностью во имя этих идеалов, что было присуще тому славному   поколению.  Именно об    этом     третье письмо  бойца:  «  Если в этой схватке мне придется умереть, не оплакивай,  помни,  что я умру за правое  дело Ленина…»

     Между  тем  караул меняется,  четким строевым шагом уходят одни школьники, на смену им  приходят другие,   и я смотрю   с волнением на ребят, которые продолжают великие традиции, и на время уходит боль и тревога за дочь…

   Потом  иду на остановку , хочу присесть, а там улегся и  мирно,   безмятежно  посапывает   местный бомж. Это плотный старик, на котором надета старая штормовка, грязная шапка  натянута  до самых глаз  и  мятые  брюки цвета хаки. От бомжа плохо пахнет, и я отхожу подальше, люди вокруг не обращают  никакого   внимания  на  спящего.

     Внезапно подбегают   две  симпатичные девушки, что-то ищут в урне для мусора, достают наманикюренными  пальчиками  окурки и,   весело  смеясь,  убегают.    Я сажусь в  маршрутку  и  еду домой, где меня  уже ждет Ксюша.  По дороге думаю:  «Да, сибиряки не подвели – дали всё необходимое для разгрома врага, зачастую отдавая последнее  во имя Победы».  И,  теснясь в маршрутке,    гляжу  в окно  на оживленные, переполненные транспортом улицы,  смотрю на красивые многоэтажные дома, бьющую в глаза назойливую рекламу  и  думаю, что действительно,  Новосибирск – это  город  контрастов, в котором бедность и богатство  живут рядом…