Трезор-1
Сборник коротких рассказов о собачьей преданности.
На войне и в мирной жизни. Где есть месту подвигу.
1) Знакомство.
Жарко обнимала, да только не любила. Это не строка из известной песни всенародно любимого фильма.
Это характеристика отношения судьбы к хозяину нашего главного героя по жизни.
Ее прямая нелюбовь к этому небольшому ростом человечку со стальным стержнем внутри.
Судьба била и швыряла Саньку из угла в угол, не давая даже поднять голову и даже лишний раз вздохнуть свежего воздуха.
Не то, что краюху теплого хлеба или бабушкин сытый пирожок.
С детства впроголодь, сколько не помнил себя всегда, даже с далекого детства, постоянное урчанье в животе и чувство голода.
Которое не проходило никогда. Даже когда по дикой случайности отрывался у котла в столовке детского дома.
Да и жизнь тоже никогда не любила его.
Постоянно била его по морде, как мать – грязной половой тряпкой за малейшую провинность.
Лишь старушка бабушка, любила его, но после последнего отъема пенсионных денег, очередным материным ухажером, отмучилась и она.
Упокой ее душу.
« Отмучилась, значит, Никифоровна» - только и произнес участковый инспектор. Местный доктор услужливо выписал справку о смерти с нужным диагнозом.
Шли начало девяностых годов.
Кто бы расследовал дело о забитой насмерть старушке в забытой Богом и не нужной Властью далеком Уральском поселке при заброшенном заводе.
Саньке и до этого - то жилось не сладко, впроголодь, а после смерти единственной родной души, вообще – хоть повесится или утопиться.
Его единственный выбор.
Поплакал он на бабушкиной могилке, один единственный из родственников, да через три дня и маманьку схоронил.
Отравилась она спиртом суррогатом.
Видно боженька покарал ее за жизнь скверную и прелюбодейскую. Да питье беспробудное. Хотя ему, какая то радость от этого, мамка есть мамка.
Почему то таких вот мамок и жальче всех на свете ее детишкам.
Да и Валька сестра, кроха трех лет у него теперь на шее. Хоть вешайся, или топись в заводском пруду.
Который остался в наследство поселку еще от заводчиков Демидовых. Вместе с заводом.
И его убили местные уральские братки в конце перестройки вместе с его директором и главным бухгалтером. Не вписывались они в рыночные отношения. Расстреляли их мучеников вместе с охранником, вооруженным газовым пистолетом, прямо у проходной.
А завод вскоре встал. Он пережил и царя Петра и императора Наполеона и все Русские революции и даже трудился в три смены в годы Великой войны, давая нужную продукцию Фронту. Перестройки не пережил.
« Ну что с болезными делать» ? – огласила громогласным ором, на весь поселковый отдел милиции инспектор по делам несовершеннолетних. Которой было глубоко совершенно наплевать на этих детей.
Здоровой бабе с плечами грузчика и грудью порноактрисы. « В детский дом, обоих» - последовал безотлагательный вердикт. И точка.
Военный УАЗ, 201 дивизии беспрепятственно, минуя и охрану аэропорта Душанбе и военный пост затормозил, возле стоянки с бортом военного ИЛ- 76. Шла погрузка груза и посадка пассажиров.
Очередная командировка заканчивалась.
Всего 5-6 часов полета и взлетная полоса аэродрома подмосковного Чкаловского.
Несколько суток дома и опять куда то в командировку.
Я уже занесен в список пассажиров, таможня пройдена. Сам начальник погранслужбы республики лично провожал.
Не каждый день прилетает комиссия из Москвы. И хотя и разные страны и разные системы, на Востоке свой путь и свои законы. Кто знает, как судьба повернет следующее мгновение. Сегодня ты раис и тебе все носят бакшиш, а завтра пинок под зад и в Москву. На заработки.
« Товарищ подполковник, разрешите обратиться - кинолог поста осмотра сержант Кирилов.
Разрешите осмотреть Ваши личные вещи и служебный багаж».
Повернул голову назад. На вытяжку стоит небольшого роста сержант, в ладной полевой форме с туго затянутым ремнем.
Боковым зрением отмечаю, начальник тыла дивизии показывает ему кулак и крутит пальцем у виска. Оно конечно понятно, чем я раньше уеду, тем раньше он вздохнет спокойно. Грешки, то есть у каждого. Нарежется сегодня с устатку Их высокоблагородие в дымину. Не каждый день Московские комиссии прилетают. Нервы шалят. Это он здесь царь и бог, а в России, где то в штабе округа – «Эй полковник». Будет колбасу резать и водку разливать.
« Да сержант, приступайте. Безопасность полета одинакова для всех». Да и откуда у меня взрывчатка или героин?
« Трезор, ко мне – работать». Вот он появился он – главный герой рассказа.
Высокий и поджарый, даже худоватый на вид, кобель лет пяти. Чистый немец. Взгляд у него шальной, видно давно, что то учуял.
Равнодушно и спокойно начал обнюхивать мой багаж.
Равнодушно обнюхал корзину, присланную с ресторана. « Это на дорожку, Игорь Валерьевич. Жареные куропатки и лепешки и гранатовый сок. Самолет то военный – стюардесс то нет, и кормить не будут». Обнюхал спокойно и дальше. Я даже поразился – вот выдержка. Возле огромной сумки с надписью – РОССИЯ с моими личными вещами, покрутился и сел. Спокойно и равнодушно.
Екнуло сердце теперь и у меня.
« Неужели наркоты подсунули на провокацию. Хотя акт проверки почти чистый – не должны» - все равно не спокойно. Ревизорская работа – это роскошная жизнь только в глазах идиота. Конечно, всякое бывало, но работа есть работа. Один раз в сопредельной стране за разгромный акт с составом преступления и хищением денежных средств ревизора трое суток в местном зиндане держали. Потом, правда, разобрались – смежники вмешались. Выпустили. Поседел сразу, и заикаться начал. Вот тебе и блатная жизнь. Как говорят в Ростове – « Люблю блатную жизнь, да воровать боюсь».
Хотя всякого дерьма хватало. И вымогателей и взяточников. Человек слаб душой и не каждый может отказаться от соблазна не взять бакшиш в рублях или валюте в размере нескольких десятков лет твоего денежного содержания. Когда тебе предлагают денежный эквивалент стоимости квартиры в столице. Мало кто откажется.Если не знает или не хочет знать, как стремительно падение вниз. И как больно от падения сверху.
Сидит собачка. Равнодушно. Даже ни на кого и не смотрит. Только дышит тяжело. Жара за полтинник. С меня капает пот. Холодный пот.
Начальнику тыла сразу стало плохо. Еще на трое суток комиссия задержится. С борта снимут точно. Особисты начнут копать усиленно. Ревизоры за председателя комиссии – растерзают.
А у него дом недостроенный под Нижним Новгородом, да и выслуги мало. А здесь год за три. Афганистан от Кулябского полка – доплюнуть можно. А усиление пограничников и боестолкновения – каждую неделю.
Сержанту показывает в переводе на литературный язык- колебательные движения рук. Мол, достанется тебе. Сержант молодец, покраснел только чуть - чуть. Да и я наверно тоже не бледный.
Открываю сумку.
Начинаю доставать вещи, ощупывая карманы. Есть.В правом кармане куртки пакистанки – что то твердое. С волнением достаю. Патрон от трехлинейки. Кайнокъ и маркировка 1-17. Первый месяц 1917 года выпуска.
Я его недалеко от границы нашел. На высоком берегу Пянджа. Латунный, как новенький. Климат сухой – сохранился хорошо.
Пограничники сказали, что в 30 годах в тех местах были сильные бои басмачей и отрядов НКВД. Так, что чей патрон неизвестно.
Один раз в расщелине целый ящик нашли. Маркировка – Великобритания. И три карабина казачьих Мосинских рядом, в промасленном тряпье.
Почистили, смазали – стреляют. И карабины и патроны. Ни одной осечки.
Вот качество было. Это не китайские автоматы Калашникова.
Я его распатронил и в карман. Редкость. Думал, подарю какому то коллекционеру. Мне такие патроны только возле Выборга попадались.
Отлегло от души. Видно на запах пороха пес сработал.
Начальник тыла обрадовался еще больше меня.
Теперь командиру борта, что то показывает – « Мол, давай заводи свой тарантас и улетай побыстрей».
И сержанта расхваливает –« Молодец. Принципиальный. Я – воспитал. Полный сирота. Армия – человеком сделала».
Достал из корзины пару куропаток – « Сержант покорми собаку».
« Извините товарищ подполковник – не положено. У нас геркулес на костном бульоне. Чтобы нюх не отбить. Спасибо».
Так я познакомился с сержантом Александром Кириловым и Трезором.
Продолжение следует.