Вот он, конечно, был красавец, Кедров уж на что человек малочувствительный, и то восхитился: башка здоровенная, будто чугунная, топором не проломишь, взгляд тяжёлый, упрямый, как и положено самцу-производителю в абсолютном значении, над глазами рога, не приведи бог на них напороться. Не бык, бычище, бычарище, яйца такие, Кедров ничего подобного на картинках в журнале по животноводству не видал. Продавец лях, уловив неподдельный кедровский восторг, одобрительно хмыкнул и поднял вверх сжатый кулак: смотри, мол, москаль, по гроб жизни мне благодарен будешь.
Сапетый вокруг быка бегал юлой, охал и причмокивал, пренепременно яйца пощупал бы, но больно лютый у того взгляд был. Сапетый вздохнул и выдал окончательный вердикт: «Видишь, Николай Егорович, я ведь тебе говорил, что не зря приехали. Где мы ещё такой экземпляр найдём?»
Сапетый, собственно, и был автором этой авантюрной идеи – поехать в польскую Познань на ежегодную животноводческую ярмарку. В Лисках он поселился не так давно, года три назад, биографию имел мутноватую: то ли сидел, то ли проворовался где, даже в большом подпитии сведения о себе выдавал скудно и неохотно, больше о других предпочитал расспрашивать. По профессии был ветеринар и быстро сдружился с местными фермерами. Ветеринар был толковый, когда прошлой зимой кедровские бурёнки лептоспирозом заболели, он их выходил, домашними подручными средствами, без покупки дорогих антибиотиков. Кедров в знак благодарности достойную поляну накрыл, выпили-закусили, как водится, когда гости раскуражились и песнь степную воронежскую затянули, тут Сапетый и подлез со своим предложением. Бык, говорит, у тебя, Николай Егорович, староват, а я вот в специализированном журнале вычитал, что в октябре в Польше ярмарка животноводства проходит, из тех краев, что поближе к нам, круче не бывает. Поехали, нового быка тебе прикупим.
«Да что ты, - отмахнулся Кедров. – Какая мне заграница. Я и не бывал нигде в жизни, и ни на каком языке, кроме русского матерного, ни бельмеса».
«Тоже мне проблема, - продолжил уговаривать Сапетый. – Переводчика наймём. Те поляки, что нашего с тобой возраста, по-русски нормально понимают. Они же тоже советские были. Поехали, Николай Егорович, не пожалеешь. Ты – фермер крепкий, пора тебе международные связи осваивать».
- Как зовут? – спросил Кедров продавца.
- Моисей.
- Ну, и имечко, - поразился Кедров. – Что, и в документах прямо так написано?
Лях утвердительно покачал головой.
- Ладно, по-нашему Миша будет, - сказал Кедров. – Какая окончательная цена?
Лях изобразил страдание на лице:
- Двадцать тысяч евро. Меньше никак не могу.
- Дай время до вечера подумать, - хрипло сказал Кедров. – Сапетый, пошли в гостиницу.
После того разговора зимой Сапетый вцепился в Кедрова почище клеща, поехали и всё тут, жена с дочками масла в огонь добавили, съезди, отец, на мир посмотри, нигде ведь кроме нашей воронежской глуши не был.
До Познани добрались без приключений, в Москве Кедров всю имеющуюся наличность поменял на валюту, получилось пять тысяч евро. Он спрятал их в целлофановом пакете в трусах, так нормально, только в туалет ходить неудобно. В первый вечер в Польше Сапетый потащил его в ресторан, Кедров на утро счёт внимательно изучил и сказал: «Короче, выпивать будем в номере. Колбаски в магазине купим, водки местной. Не графья».
В гостинице Кедров достал из холодильника полупустую бутылку, налил до краев стакан и выпил залпом. Сапетый посмотрел с завистью, но наливать себе не решился.
- Я всё понимаю, Николай Егорович. Но это ведь Европа, здесь и цены на всё европейские. Вот взять, к примеру, эту их «Зубровку»…
- Где я такие деньги возьму? – перебил его Кедров. – Ослиная ты башка.
- Я тут кое-какие расчёты сделал, - не обиделся Сапетый и вытащил из-под подушки смятый тетрадный листок. – Не спалось мне давеча. Вот какая экономическая выгода получается, если этого Моисея с его несомненными достоинствами прикупить. Охерительная, прямо скажу, получается выгода.
Кедров надел очки и прочитал листок. Цифры действительно выглядели заманчиво.
- А деньги-то где взять? – сказал он и разлил водку по стаканам, себе и Сапетому.
- Позвоните Пал Палычу, - осторожно предложил Сапетый. – Не откажет земляку.
Пал Палыч Бородин командовал в Воронеже Сбербанком, до этого пятнадцать лет руководил отделением в Лисках, своих не забывал и помогал по мере возможности. К Кедрову он относился очень хорошо.
- Это кредит, - задумчиво сказал Кедров. – А если что не так. По миру пойду, никакой Пал Палыч не спасёт.
- Всё будет чики-пуки, - уверил его Сапетый. – Своей ветеринарской головой отвечаю.
- Отсюда позвонить-то можно, - всё ещё сомневаясь, спросил Кедров. – Или только местная связь?
- Отсюда всё можно, - сказал Сапетый. – Диктуйте номер.
Пал Палыч выслушал Кедрова внимательно, не перебивая.
- Что я тебе могу сказать, Коля. Перевести деньги в Польшу не проблема, в три секунды сделаем. Что касается кредита, ты мужик взрослый, сам понимаешь, что дело рисковое. Обмозгуй ещё раз, если надумаешь, пусть супруга завтра утром в отделение в Лисках подходит, на неё необходимую сумму оформим, я дам распоряжение. Но я тебя очень прошу, ты подумай как следует.
По случаю свершившейся сделки лях пригласил в ресторан за свой счёт, сказал, что это их польская традиция. Выпили крепко, поспорили о международном положении, но без надрыва, пьяный Сапетый совсем опошлел, полез на сцену петь «Ой, мороз, мороз», еле угомонили.
Обратно в Россию двинулись вместе с быком в скотовозке, в водительской кабине, и по деньгам дешевле, и Моисей под присмотром. На остановках Кедров подходил к фургону, где бык мрачно зыркал глазами, и будто молился: «Ты только меня не подведи, Миша! Всё на тебя поставил».
Дома бык произвёл фурор, соседи приходили посмотреть на яйца, некоторые фотографировали. Разговоров только и было о том, какой Кедров молодец. Кедров разговоры слушал и всё чаще хмурился: месяц прошёл, а бык никак не оправдывал возложенные на него надежды. Не интересовали его бурёнки, хоть ты тресни. «Акклиматизация у Моисея, - уверял Сапетый. – Человеку тяжело на новом месте, чего уж про животное говорить. Подождать надо, он потом такое устроит, не остановишь».
- Сколько ждать-то? – спрашивал Кедров и грустно смотрел на календарь, чем неделю надо было платить очередные банковские проценты.
- Да недолго, - отвечал Сапетый, но с каждым разом всё с меньшим оптимизмом.
Через три месяца Кедров не выдержал и поехал в Воронеж в ветеринарную станцию. Он привёз оттуда специалистов, быка усыпили и подвергли полномасштабному осмотру.
Кедров ждал в доме результаты.
- Вы где этого быка купили? – спросил главный специалист и присел за стол.
- В Польше, - сказал Кедров. – На международной ярмарке. У меня документы есть, на польском и на английском. Старшая моя дочка, Лиза, по английски кумекает, она смотрела, сказала, всё в порядке.
- Видите ли, Николай Егорович, - мягко сказал главный специалист. – Вас обманули. У этого быка в яйца закачан силикон.
- Какой силикон, - тихо сказал Кедров. – Зачем?
- Силикон обычный, - сказал главный специалист. – Такой же, что и людям делают, слышали, наверное, про пластические операции. Ну, а зачем? Чтобы вид был внушительный, я так полагаю.
- И что теперь? – спросил Кедров.
- А ничего, - сказал главный специалист. – Импотент ваш польский Моисей. Мне, конечно, очень жаль, но мы природу исправить не можем.
- Ясно, - сказал Кедров. – Спасибо. Сколько я вам должен?
Он рассчитался с ветеринарами, проводил их до машины, вернулся в горницу и молча взял топор.
- Коля, я тебя прошу! – запричитала жена.
- Сиди дома! – сказал Кедров, положил топор на плечо и вышел на улицу. Он шёл по посёлку, слух о быке импотенте уже бежал впереди, встречавшиеся знакомые шарахались от его вида как от чумного. Он дошёл до хаты на углу Греся и Малиновского, где Сапетый снимал комнату, всадил топор в дверной косяк и крикнул: «Выходи, сука!»
Ответом была тишина. Кедров вытащил топор из дверного косяка и врезал по оконному стеклу.
«Убивают!» - завизжал женский голос, бабка хозяйка выскочила на крыльцо и заверещала:
- Уехал Сапетый. Утром собрал манатки и ушёл на станцию. Богом клянусь!
«Вот, значит, как, - Кедров сел на крыльцо и закурил. – Ладно, угомонись, старая. У меня к тебе претензий нет».
Зима прошла, весна пролетела, летом самый разгар полевых работ. Кедров кряхтит, иногда матерится, но кредит возвращает, и в жизни его семьи ничего особо не изменилось, тяжело, конечно, но они люди крепкие, им не привыкать. Технику Кедров продавать отказался, говорит, на картошке продержимся, и технику сейчас продавать глупо, только по цене металлолома купят, это поступок бездарный, а я бездарные поступки совершать не люблю, хватило одного раза. Кряхтит, но держится, прямо как бык.
А бык Моисей пасётся себе спокойно на лугу, молодежь подвыпившая любит с ним фоткаться. Моисей хоть и вида устрашающего, но покладистый, понятное дело, импотент. И у нас достопримечательность. Где вы ещё быка с силиконовыми яйцами встретите?..
Актер Дмитрий Бужинский читает рассказ "Силиконовые яйца"
https://www.youtube.com/watch?v=3HD9A4yW2AM
Также ссылка указана в конце моей страницы.