Купаясь в свежести прибрежной
К огню просился легкий бриз;
Здесь на камнях, в уже осенней
Прелести и напросившийся на бис
Бытует в той секунде призрак
Необозримого тепла;
В трескучем костерке возник
Порядок жизни, что светла.
На тучах солнце греет сонно
В том утре, но еще не дне
Уютно истину — посконно...
О том, что так привольно мне.
На взморье тишиной особой
И криком чайки верен час:
И взор свободен; и прибой
Стихает мигом прозапас.
И тут же снова завладев
Ленивым слухом, опадает
В душе покойной, нараспев
Все свои гимны рассыпает
Волною страстной до твердыни
Великой, вечной, дорогой:
В камнях его печаль отныне,
Весь океан для камня свой.
И разбивая сны о сущем
О серо-черные бока...
То море небу станет лучшим;
То море в небе на века.
Всей необузданной стихией
Свершающей великий ход
Часов и мигов, вышиной
Ввергая во пучину брод
Для взгляда павшего с небес
И охватившего всю даль.
И плещет море; взора вес
На океанах всей земли.
И чувство веры — на развес,
Про то что жили; что смогли.
Костер притухнет, подобрать
Со склада веток покрупней.
Поворошить слегка. Сильней.
И начинает возгорать, трепать
По ветру пламя. Треснет сухо.
И звук сольется с шумом вод.
И жил, так кажется, не плохо.
И много еще жизни. Народ
Уж тянется ко пляжу.
Вон мама с дочкой у воды
Кидают чайкам снедь, гляжу.
Из туч вот солнце, и труды
Всего необозримо мира
На благо совести, на радость;
И снова с плеском прибудет вера.
Отхлынет. И вернется. Гость
Памяти своей, пора в простор
Души вальяжной пустить ветра.
Огонь опять притух. Он скор.
Пожрать еще не прошлое вчера.