Тепло московского фестиваля

Александр Ерошкин
В Россию опять пришёл Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, а меня согревает тепло того фестиваля, который открылся 28 июля 1957 года в Москве. В справочнике узнал, что его гостями были 34 000 человек из 131 страны мира. Лозунг фестиваля - «За мир и дружбу».

Телевизором я не пользуюсь, телеканал «Россия 24» иногда служит звуковым фоном. Услышал что-то интересное мне, смотрю. О фестивале в Москве осенью этого года вспоминают часто. Посмотрел встречу бывших диссидентов, плеваться хочется. Речь о джазе и тряпках, которые они покупали у иностранцев или обменивали на что-то. Да разве для этого собирались молодые люди со всего мира?

И сейчас не ради тряпок встречается молодёжь всего мира, хотя кое-кто к этому всё сведёт. Впрочем, если в топе главный информационный канал России ставит сообщения только о катастрофах, об убийствах, авариях и изнасилованиях, то считай, что он работает на уничтожение страны, и эта работа эффективнее, чем весь объём вражеской информационной войны. Из-за информации катастроф и о фестивале плохо слышно.

В пятницу 13 октября услышал доброе слово о Московском фестивале 60-летней давности. И хотя тоже не обошлось в этом телефильме без разговоров о заграничных тряпках и о запрете советским девушкам встречаться с иностранцами, участники этого телефильма всё-таки верно передали праздничную атмосферу фестиваля.

Фестиваль проходил две недели, он  был  во всех смыслах значимым, ярким  событием для всей молодёжи страны, запомнился атмосферой свободы и открытости, яркими массовыми песнями и танцами. Песню «Подмосковные вечера», прозвучавшую на церемонии закрытия в исполнении Владимира Трошина и Эдиты Пьехи, уже на следующий день пела вся страна, песня стала визитной карточкой СССР.  Будет хоть что-то похожее сейчас? Вряд ли. Время другое. Без денег талантам не пробиться.
К фестивалю 1957 года стали популярными песни «Если бы парни всей Земли», «Зори московские», «Звенит гитара над рекою»,  «Гимн демократической молодёжи» и другие.
Помню, с каким интересом мы смотрели фильмы, посвящённые фестивалю, «Девушка с гитарой», где Людмила Гурченко работала продавщицей в музыкальном магазине, «Цепная реакция», где песню про синий троллейбус поёт Булат Окуджава, «Матрос с „Кометы“» с Глебом Романовым в главной роли. Это было удивительное время.

Мне было десять лет, но я следил за событиями фестиваля. Тогда не было запретов +10, +12, +16, +18. В кино формально не пускали до 16 лет, но при желании всё можно увидеть. А сейчас в век информационных технологий это походит … на дурь. Телевизоров тогда почти не было, смотрели по кинохронике в кино, да слушали радио. В Москву на фестиваль от нашего города поехала большая делегация, но я знал одного – нашего соседа Павла Пузанова. Надеялся найти о нём сведения в глобальной сети, тщетно: о  биатлонисте, олимпийском чемпионе 1968 года Николае Пузанове, родом из Кыштыма,  есть отдельная статья, а о хозяйственниках, организаторах производства теперь говорить не принято. И общественные лифты перестали работать. За всё теперь надо платить.

Наша семья жила очень бедно, но у нас была корова и огромный огород. Мне казалось, что Пузановы жили беднее нас, слышал, как соседки осуждали мать, почему она, больная, не отправит двух своих сыновей на работу, семья перебивается с хлеба на воду, а они,   уже взрослые, всё учатся.  Впрочем, и к Пашке, и к Сашке соседи хорошо относились, они в доме порядок поддерживали, огород садили, воду с озера носили и учились оба хорошо. Мне мать частенько в пример ставила Павла: «Учись хорошо, становись человеком».

После возвращения из Москвы Павел выступил во многих школах, как говорится, достойно отчитался о командировке. Был он и в нашем классе. В 1963 году ремесленное училище №12 было преобразовано в ГПТУ №30, и я узнал, что его директором стал Павел Петрович Пузанов, человек инициативный, творческий.  Потом он возглавлял другие предприятия, в том числе знаменитый ныне «Кварц» с большой долей японского капитала. Но для отражения в энциклопедии Челябинской области у него нет заслуг.

Меня всегда удивляло, каким образом очень скромный Павел Пузанов был замечен и направлен в Москву, хозяйственную карьеру он сделал позднее. Ответ я получил, когда работал в горкоме комсомола секретарём по учащейся молодёжи. Среди документов предшественников я увидел решение бюро, на котором второй секретарь  Анатолий Жижченко рекомендует направить на фестиваль Павла Пузанова. И мне всё стало ясно. Толя Жижченко был нашим соседом, снимал комнату в доме рядом с нами. Похоже,  ему понравились скромные и работящие парни из бедной семьи, и он открыл им ворота в будущее.

Фестиваль был не только для москвичей. В Кыштыме  тоже проведено немало мероприятий. Был городской пионерский слёт, для его участников я пел со сцены.

Было шествие по улицам центра города. Всем девочкам нашей школы  сшили платья из белой блестящей ткани (сатин или саржа) с голубыми каёмками  по горловине и на рукавах. Я видел, как это делалось в нашем классе. Красиво получилось. У мальчиков одежда традиционная: низ чёрный, верх белый. Во время шествия мы несли предметы, которые символизировали разные мирные профессии, кому-то достались гаечные ключи, деревянные серпы, молотки, мне вручили глобус и указку – символ учителя. В принципе угадали. Я закончил пединститут и пришёл в школу учителем, а глобус во все времена держал на столе или книжной полке. 

После шествия по городу был большой праздник на стадионе. Тогда стадион ещё работал зимой и летом с большой нагрузкой. Потом его закрыли на реконструкцию, а  вместе с ним закрыли и интерес горожан к футболу, исчез тогда же  из города футбол, к нам перестали ездить команды областного уровня.  Больше я не помню ни одного такого праздника на стадионе, яркого, зрелищного, с песнями и танцами.

А ещё был праздник на острове красных мадьяр у озера Сугомак, возле памятника погибшим нам рассказали о боях гражданской войны 1918 года, о мятеже белочехов, бороться с которым красным бойцам помогли красные мадьяры, пленные венгры, оставшиеся у нас после первой мировой войны. А потом были игры, аттракционы, беседы в кругу. Организаторы сделали так, чтобы в каждом кругу оказались дети из разных школ, чтобы мы подружились и никогда не ссорились. Я оказался среди учеников 15-ой школы, железнодорожной. Потом с некоторыми из них я встречался на городских смотрах художественной самодеятельности, а в восьмом классе вместе пришли в одну школу.

На фестиваль в Москву приехали со всего мира дети богатейших родителей: премьеров, министров, банкиров, фабрикантов, звёзд эстрады. Некоторые из них учились в престижных вузах планеты, готовились взять в свои руки дела своих отцов. Их готовили стать правящим классом. А с ними на равных общались советские юноши и девушки, дети реальных рабочих, реальных крестьян, молодые жители коммунальных квартир, этакие Пашки Пузановы, у которых за обеденным столом не всегда хватало хлеба.

После кровавейшей войны прошло всего 12 лет, многие советские участники фестиваля ещё помнили об этой войне, кто-то из них лишился родственников, не хватало самого необходимого. Они не хотели повторения военного лихолетья и с пониманием переживали трудности. Я помню, как мать готовила меня каждый год к школе, сколько магазинов мы проходили, чтобы купить одежду и обувь, соответствующие школьным требованиям и по доступным для нас ценам. Обычно для этого продавали телёнка,  которого мне приходилось пасти всё лето. Кажется, в год фестиваля я раза четыре ходил в магазин при рыбколхозе на улице Малышева, там ежедневно продавали по три-четыре коробки цветных карандашей, я приходил до открытия, занимал очередь, но мне не хватало. Я пришёл до шести утра, чтобы быть первым, мне досталась одна коробка из шести карандашей. Я пришёл домой радостный, а мама вручила мне раскраски, первые в моей жизни.

Прошли годы, и дефицит необходимого стал политикой властей. Уверен, что ситуация, когда многого не хватало, создавалась искусственно. Десятилетия проходили, а проблема не решалась. Советские участники фестиваля знали об этом, верили, что трудности временные, они верили в завтрашний день, стремились приобрести хорошие профессии и стать нужными обществу. Я захватил это время, поступил в вуз без всякого блата, все годы получал стипендию, на которую скудно, но можно было жить.

Я жил в более свободной стране, чем те, кто младше меня на пять-шесть лет. Мы и песни пели, и книги читали, и диспуты организовывали. У нас не было закрытых тем. А потом появились. Партийные власти использовали в полную силу механизм запретов. Началось это в дни фестиваля. То, что в Москве позволяли иностранцам, не позволяли своим. Запрещали определённую музыку. Запрещали пластинки. Запрещали одежду определённых фасонов. Запрещали причёски. Потом это к нам пришло, с танцплощадок вытаскивали…

В воспоминаниях о том времени об этих запретах многие говорят. Страна перешла в другую систему, где нет идеологии и главная ценность – деньги, главная цель любого предприятия – получение прибыли. Власть по наименованию либеральная,  а запрет на запрете. Как это вяжется с логикой? Появился перечень запрещённых книг, признанных экстремистскими.  Запрещённые спектакли. Запрещённые кинофильмы.

Была попытка через суд запретить и КОБ (Концепция Общественной Безопасности), хотя аналогичная концепция с точно таким же названием подписана президентом. Что сделал в тот момент государь? Он собрал студентов юридических вузов, побеседовал с ними, ответил на вопросы и много раз повторил, что запреты несут только вред. Запретами нельзя решить серьёзные задачи, важные для всего общества.

Страна Советов разрушена, идеология равенства и братства сменилась идеологией денежного мешка, а  страна запретов  сохраняется. И нынешняя либеральная власть то и дело обращается к этому методу, запрещая то одно, то другое. К мнению государя чиновники и политики не прислушались.

Прав Владимир Михайлович Зазнобин, госпереворт в России произошёл не в 90-е годы, а 26 июля 1953 года, когда без суда и следствия в своей квартире был расстрелян Лаврентий Павлович Берия и к власти пришли троцкисты, которые говорили одно, а делали совсем другое, шаг за шагом сдавали завоевания власти рабочих и крестьян, вводили один запрет за другим, словно люди настолько глупы, что  сами не способны разобраться,  что к чему, планировали дефицит во всё больших масштабах.

Запрет стал как реклама. Запретили продажу водки, и гигантские очереди выстроились у водочных магазинов. Запретили коноплю и дали ментам ещё одну возможность пощипать местное население. Запретили какие-то сорта мимозы. Не согласны с какой-то идеей – экстремизм. Запретить. А ума у запретителей не хватает, и они не видят, что в спёртом воздухе всякие гниль и плесень растут. И они так  разрослись, что  стали угрозой существованию всего живого на земле.  Санкции кого-нибудь  остановили?  Но теперь они подобно топору палача приводят мир к единообразию по желанию некоторых сильных мира сего…

Россия снова принимает участников фестиваля молодёжи и студентов со всего света. Главная цель – та же самая: за мир и дружбу, против войны, за развитие всех народов, за безопасную жизнь на планете. И за спрапведливость.