Что-то оставило длинный влажный неровный след посреди коридора. Стас долго смотрел на него, задумчиво вытирая голову после душа. Выглядело так, словно что-то издыхало, ползло и оставляло след из воды вместо крови.
Он еще раз вытер и так сухое лицо, чтобы отогнать эту мысль. Просто к его проблемам прибавился еще и протекающий кран на кухне, потому что сам он только что был из ванной и там ничего не подтекало.
Он прошел в кухню, стараясь не наступить на сырое, открыл ящик под раковиной, достал из него половую тряпку и замер. Из-под раковины тоже не текло, след шел параллельно стенам коридора, поднимался к подоконнику на открытом окне и уходил наружу. Но ничего не текло и оттуда. Начинался он где-то у дверей ванной. Стас задумчиво попробовал его тряпкой — след оказался вязким, словно разлили гель для волос.
— Ерунда какая, — вслух произнес он, чтобы отпугнуть гнетущую тишину. Заглянул за подоконник — там след терялся, но и никого не было. Попробовал тоже тряпкой — консистенция другая, уже больше похоже на воду, скорее даже на прозрачный сироп. Спокойствия не прибавлял и кот — он сидел на шкафу со вздыбленной шерстью, зыркал вниз безумными желтыми глазами и спускаться отказывался, словно пол был залит водой.
— Надо было собаку заводить, — снова вслух прокомментировал Стас и отправился закрывать окошко.
Словно в свой же рассказ попал, уже почти видел и слизня, что полз по полу его коридора к окну; колонию, что тот наплодит, как оса, под подоконником, и конец этого рассказа, в котором: «А утром не было в закрытой квартире ни хозяина, ни его кота, и только дыра в окошке». Суеверно, на всякий случай, прыснул в приоткрытое окно средство от тараканов, просто так, чтобы не оставлять как есть.
Успокоился он, пока оттирал неприятную жижу от пола, на последних сантиметрах уже готов был и ненавидеть этого слизня, и ждать его ночью из мести. «Давай, приходи сожрать меня, я тобой же твою лужу вытру».
Спустился со шкафа и кот — наблюдал осторожно из-за угла, подобрав под себя лапы. Пол еще прилипал, словно на него пролили что-то сладкое, но было уже терпимо. Стас пообещал себе, что уберется окончательно завтра, сегодня уже было лень. Сам же потянулся к потрепанному блокноту, лежавшему в верхнем ящике письменного стола, и замер. Хотел записать, но зачем?
«О, идея со слизнем, который всех всосал? Какая нелепая и жестокая смерть!»
«Автор, ты скатился! Автор, иди писать детские страшилки».
«Стас, ну ты чего, так сейчас даже начинающие не пишут!»
Блокнот спал в верхнем ящике стола, в нем дышали-задыхались, погибали ранее записанные идеи, одна другой несостоятельнее, не выдерживающие критики здравого смысла. Кого теперь удивишь чудовищами? Никого. Когда-то Стас писал их для себя, чтобы собственное воображение не пугало его, тогда еще ребенка. Допустим, вот живет под твоей кроватью большой монстр. Ночами ты чувствуешь, как он ворочается под ней, чуть приподнимая матрас. Или в шкафу живет что-то, что мнет школьный пиджак и оставляет на нем жесткую щетину волос. Стас ловил этих чудовищ в свои тетрадки, как пауков в банку. Так же рассматривал и описывал — как можно подробнее, во всей их отвратительности. И скармливал им, может, и просто из жалости, безликих персонажей, которых не было жалко даже ему. Он подрос, и лавры Кинга не давали ему покоя — монстры с листов пугали друзей, пугали читателей в Интернете. И они по-прежнему не могли тронуть Стаса, не могли ему навредить — переставала шевелиться кровать, затихал шкаф. Больше не был страшен подъезд ночью. Живое воображение вообще становится оружием против тебя в темное время суток. Но Стас бережно снимал чудовищ с подоконников ночных окон, вытаскивал из подвалов панельных домов, из темных углов антресоли или ящиков под ванной и закрывал в клетках тетрадных, а потом и компьютерных листов. За несколько лет у него появился свой маленький зверинец с самыми разнообразными монстрами.
***
— Что, до сих пор не пишется? — сочувственно спросила Вика, опуская подбородок на сцепленные руки.
— Я и не собирался, — легкомысленно отозвался Стас. В руках — большая чашка с кофе. Местечко маленькое, тесное, а кофе дорогое. Не лучший выбор, но Вика отчего-то раз за разом выбирала это кафе. Она предпочитала место в углу.
— Жаль, мне нравились твои страшилки. Мы ведь через них и познакомились.
— Так они никуда и не делись, — тут же пошел на попятную Стас. — Висят, дорогие, в Сети.
Только комментарии к ним Стас закрыл. Хватит, устал одно и то же слышать, все равно ничего этого уже не исправить. «Вы знаете, Кинг говорил не описывать чудовищ, а описывать ощущение от чудовищ. У вас же монстры словно главные герои, которые убивают людей. И людей этих совсем не жалко, наоборот думаешь: «Как хорошо, монстрика покормили».
— Оно, знаешь… либо получается, либо нет, — все же попытался прояснить Стас. — Авторов же много. Страшных историй вообще целые сайты.
— Попробуй писать что-нибудь еще, у тебя же так интересно получается, — посоветовала Вика. Кофе скрывала большая воздушная пенка, поверх — какой-то уже стершийся рисунок. Нет, Вика не понимала. И это нормально, но, в конце концов, и без своих рассказов Стас казался себе интересным человеком. Вот только Вика тоже писала, но в разных жанрах. Если у нее не получался детектив, она всегда могла перейти в романтику.
— Увы, но мой талант годится только на чудовищ, — с театральной грустью заметил Стас и не сразу понял — Вика не слушала его. Она вглядывалась в мутное стекло кафе, пыталась рассмотреть, что там происходит. Ощущение беспокойства достигло и Стаса — какой-то посторонний шум с улицы. «Что там? Авария?» Он приподнялся, чтобы выглянуть из-за вывески кафе. Там, справа от трамвайных путей, возвышался черный, горбатый трехметровый человек, словно из земли вылепленный, поросший мхом. Иногда человек открывал рот, издавая утробное рычание, подхватывал с земли кого-то из зазевавшихся прохожих и отправлял в колодец пасти. В нем же застрял трамвай, теперь совершенно пустой: как врос до кабины водителя. Люди старались держаться на безопасном расстоянии, ближе не подходили, но и убегали из них не все. Большинство зевак продолжало пялиться и только отходило на шаг назад после каждого съеденного. Людей тянуло посмотреть на этот ужас, возможно, даже испытать на собственной шкуре.
Стас увидел, как глаза-провалы выцепили через стекло его, смотрели несколько секунд, а потом существо тяжело двинулось к кафе. Тогда у Стаса сдали нервы — схватив только-только приподнявшуюся Вику, он быстро направился к выходу. Остальные посетители тоже спешили покинуть кафе, так что они не выделялись. Из него можно было выбраться не только на улицу, прямо к монстру, но и в здание торгового центра, на первом этаже которого и было кафе.
— Погоди, — попросила Вика. — Надо же посмотреть. Разве тебе не интересно первому описать увиденное, как очевидцу?
— Нет. — Стас не оборачивался, за руку тащил ее по лестнице вверх, потом вниз к метро. Где-то сзади послышался грохот стекла, но достаточно далеко. И все же этого грохота хватило, чтобы напомнить Вике, где она, и девушка прибавила шагу, перестала оборачиваться.
В метро был другой мир — спокойные скучающие люди. Стас подумал, что, если сказать им: «Снаружи чудовище», если доказать, что оно правда там есть, они выйдут посмотреть. Потому что в этой жизни все проходит мимо них, и даже монстр, появившийся посреди трамвайных путей, проглотит не их, а какого-то другого. Вика словно очнулась:
— Откуда оно там? Мутация? Пришельцы? Я сплю?
Но мир метро, спокойный и тихий, «съел» и ее. Нельзя было представить, что нечто фантастическое происходит снаружи, где-то далеко над ними.
***
Когда он открыл дверь в квартиру, под ноги ему бросился кот, удрал вниз по лестнице к свободе. Стас не стал догонять, так животному было даже лучше. Может, найдет более безопасное место для жизни.
Нечто черное, похожее на гриб, проросло по центру кухни Стаса. Оно дышало шумно, как насос, и среди непроглядной черноты не было видно глаз. Когда Стас, не разуваясь, подошел ближе, оно потянулось к нему, но остановилось. Оно больше не пыталось коснуться или навредить. И дышать стало тише.
— Уходите, — приказал Стас. — Я не буду больше вас писать. Я не могу зря тратить на вас время. Я не хочу его тратить. Вы мне не нужны больше.
Существо прочавкало что-то, наклонилось почти к самому лицу Стаса.
— Нахер пошли, — процедил тот. — Не могу уже… Достали.
Снова раздался шамкающий звук, ближе подвинулся черный провал рта. Стас нахмурился недоверчиво, не понимая.
— Что? Нет, я вас не создавал… Я вас просто ловил в бумагу.
Черный провал рта промурлыкал что-то, потом опять прогремел, будто внутри перекатывались булыжники. Из него пахло метро, землей и сырым подъездом. Рассыпчатое, как хлеб, тело заползло за спину Стаса, перекрыло конечностями, похожими на корни деревьев, выход из кухни, заползло в кошачью миску и раскололо ее. Стас привык за себя не бояться. Он слегка наклонился назад, когда пасть попыталась накрыть его, еще раз глухо произнес:
— Не понимаю.
Тогда чудовище, раздраженно прорычав, накрыло его полностью, проглотило не жуя.
***
— Ой, а это кто? — Вика заправила за ухо прядь волос, выглядывая из-за плеча. На бумаге вырисовывалось что-то без глаз, темное. Образ дополнялся штрихами черной ручки. Стас приостановился, улыбнулся и продолжил короткими линиями придавать рисунку объем.
— Монстр черноты, что живет в гномьих шахтах, — рассказал он голосом старого сказочника. — Стоит кому-то зазеваться, и он тут как тут.
— Жуткий, — восторженно прокомментировала Вика, опустив подбородок на его плечо. — Я горжусь тобой. Творческий человек во всем творческий.
И вспорхнула на жесткий стул напротив, взялась за меню, хотя в этом кафе заказывала всегда одно и то же.
— Да, только писать я все равно больше не буду. Хватит с меня. А рисовать вроде тоже помогает.
— Помогает от чего? — заинтересованно спросила Вика, осматриваясь в поисках официанта. Стас оторвался от листа, открыл рот ответить, но замер. Кожа на лице Вики лопалась, из-под нее лезли чешуйки. Глаза никак не могли определиться — они серо-зеленые обычные или желтые. Вика смотрела на него, ждала, и непонятно было, чувствовала она сама свою метаморфозу или нет. Стас без спешки перелистнул страницу блокнота, на новой сделал несколько штрихов — глаза, овал лица, чешуйки кожи. Вика возвращалась в норму, глаза теперь выражали оживленный интерес.
— Помогает не от чего, а куда-то все это спрятать, — сказал Стас ее лицу на бумаге.