Близкие и родные люди

 
 
  Близкие,родные люди. Мы вспоминаем о них с благодарностью. Они простые и обыкновенные, выстояли и выжили в лихолетье революции, гражданской и отечественной войн, сохранили свои семьи и дали возможность появиться нам - их детям, внукам и правнукам.

  Наши бабушки - Наталья Николаевна Буртасова и Анастасия Ефимовна Петрова. Они не любили вспоминать свою жизнь. Наталье Николаевне было опасно рассказывать о том, что в 32-м году местные власти её, как зажиточную крестьянку, выселили из собственного дома, вынудив скитаться по стране с четырьмя малолетними детьми. Молчала она об аресте в 37-м году старшего сына Ивана. Всё это могло навредить её зятю, нашему отцу, он был кадровый военный, служил заграницей в должности замполита танковой части.

  Я помню бабушку - это была невысокая сухонькая старушка с пронзительным взглядом. Взгляд прожигал, его трудно было выдержать. Казалось она видит за спиной всю мою жизнь.  Чуть улыбнувшись говорила: "Ничего, Наташка, ничего. Всё проходит и это пройдёт".

   Родилась она в 1888 году в Мордовии, в крестьянской семье, была младшей из детей, рано осиротела.Без согласия и совсем молодой её выдали замуж за односельчанина за Алексея Буртасова. Он с братьями занимался доходным делом-красил и золотил купола церквей.Была не очень счастлива в этой новой семье, но с участью постепенно смерилась. Надо было жить дальше.

   Бабушка хорошо пела. У неё замечательно получались протяжные русские песни - баллады. Особенно горестно звучала история о девушке, которую сгубили, выдав замуж за нелюбимого. Она пела и её серые глаза наполнялись прозрачной голубизной. По сухим морщинистым щекам текли слёзы. Так поют о себе.

   Молодая семья  построила дом, завела хозяйство. Один за другим появлялись дети. Их было восемь: Иван - арестован в 37-м году, реабилитирован в 53-м, после освобождения прожил несколько месяцев, Полина, Анна, Петр - погиб 19-летним в Отечественную войну, Семен и Нина - наша мама и ещё две девочки прожили всего годик.

   В 32-м году в стране Советов голод.Местные власти арестовали дом, скот, зерно и все запасы продовольствия. Наступала голодная зима, и, чтобы спасти семью, наш дед Алексей Петрович со старшими детьми Иваном и Полиной уехал  на заработки в промышленный город Челябинск.  За ним отправилась жена с младшими детьми- Петром,Семеном,Анной и Ниной. Долгая дорога на Урал - шли пешком,иногда их подвозили на телегах, иногда в "теплушке" товарного вагона. Просили милостыню. Страна голодала и таких как Буртасовы было много. Часто вместо хлеба детей отгоняли и били, не от жестокости,а потому что подавать было нечего. Через несколько месяцев матырств и мучений наконец добрались до Челябинска.

   Жизнь понемногу стала налаживаться. Алексей Петрович и старшие дети устроились на работу, младшие пошли в школу. Постепенно обживались. Построили небольшой домик на улице Глинки,у моста,на берегу реки Миасс.

   Тихая, спокойная, понятная жизнь семьи закончилась 22 июня 1941 года. Эта дата поделила всё на "до и после". Началась война. Добровольцами ушли на фронт Пётр и Семен. Вернулся с войны только Семен, Пётр погиб от него в семье ничего не осталось, даже фотографии. В мае 1945 года от тяжёлой астмы умер наш дед Алексей Петрович. И снова Наталья Николаевна собирала, объединяла и благословляла свою осиротевшую семью. Характер у бабушки был решительный, она ничего и никого не боялась. И когда её дочь Анна в 43-м военном году опоздала на работу на номерной завод в городе Магнитогорске и ей грозило суровое наказание, бабушка поехала и  не только спасла дочь от ареста,но и смогла вернуть ее домой.

   Чрезвычайно добрый человек,она прощала всем и всё.
Самое бранное слово - "окаянный". Обидеть  её было невозможно. И только однажды, и оказалось навсегда, она рассердилась на невестку - жену сына Семена и выгнала их из родительского дома. Я помню это - они стоят с чемоданом в воротах, а в след им гневно бросается  пустое ведро, оно, громыхая, катится по двору. По бабушкиным приметам оно навсегда закрыло для них дверь родительского дома.Никогда не объясняла своего поступка, но невестку не вспоминала до самой кончины, вычеркнув её из списка близких и родных людей. Она презирала в людях жадность, подлость и корысть.

   Верила в приметы,особенно в грозные и опасные, имела сонник, умела разгадывать вещие сны, надолго их запоминала и считала, что сны сбываются даже через много лет. У неё был чудесный дар - шептаниями лечить домашний скот.Сказочным шёпотом лечила и нас, своих внуков от ячменей и бородавок - и это помогало. Меня она звала по особому, мне это очень не нравилось и я сердилась. Но пройдёт время и окажется, что бабушка будет единственным человеком, кто любил меня преданно, искренне и бескорыстно.

    В быту была совершенно неприхотлива, любила обычную еду - картошку "в мундире", постное масло, квашеную капусту, пареную репу. Никогда не болела. В 80 лет запросто могла на спине перенести мешок картошки. Всегда работала. Она вечно что-то перешивала, вязала, стирала. Её весёлый огород желтел подсолнухами, космеей, бархатцами.  Во дворе кружились курицы, "злодей" петух и пришлые собачонки.
    Верующая,но к концу жизни она редко ходила в церковь, разуверившись в силе молитв. О своей прожитой, долгой в 95 лет жизни говорила, что она пролетела так быстро, "как открыть и закрыть форточку".

   К своим бедам и несчастьям относилась философски:"Все проходит и это пройдет",ей была уготована жестокая судьба, судьба потерять двух маленьких дочек, двух взрослых сыновей, пережить своего мужа  на 38 лет. Но она никогда не сдавалась, принимая удары судьбы с достоинством простой русской женщины.

   Жизнь Натальи Николаевны, жизнь полная потерь, страданий и разочарований закончилась в сентябре 1983 года. Не стало бабушки после тяжелой болезни, но даже болезнь не изменила ее характер.  Уходила тихо и спокойно, огорчаясь тому, что за ней приходится ухаживать. О дороге в другой мир говорила с улыбкой, ведь там она наконец-то встретится с дорогими ее сердцу людьми.

   Давно нет тихой улицы Глинки, нет домов с голубыми крашеными ставнями,  полисадников с подсолнухами. Давно нет маленького домика, где жила большая семья Буртасовых. Блекнут и исчезают их лица на чёрно-белых фотографиях. Ветер времени унёс жизни этих людей, сметая по пути последние воспоминания.

   Вторую нашу бабушку  Анастасию Ефимовну мы видели однажды, когда приезжали в 1969 году всей семьей на родину отца в деревню Стеремно,она всю жизнь прожила в этой деревне. Там родились все её дети. Анастасия Ефимовна всегда была главой своей большой семьи, без неё не решались даже самые простые бытовые проблемы.

   Своих взрослых поседевших детей  называла ласковыми уменьшительными именами Ванюшка, Зоинька, Тосенька. Бабушка воспитала в них  любовь к традициям и устоям семьи. Эта простая, не очень грамотная женщина внушила своим детям истину - быть счастливым, это любить свою жену, своего мужа, своих детей, любить землю на которой живёшь и много работать. 
 
   Анастасия Ефимовна гордилась своими детьми, их  обычными успехами. Невесток считала самыми умными, красивыми и добропорядочными, только за то, что их любили её сыновья. А мужей  дочерей превозносила за их необыкновенное трудолюбие, умение обустроить жизнь своих близких. Её дети никогда не разводились, они были счастливы в своих семьях, в своих простых профессиях, считая себя успешными, состоявшимися людьми.

   Бабушкин дом был похож на свою хозяйку, такой же уютный и ласковый. Дом с белыми занавесками и геранью на окнах, прохладными светлыми полами, их не красили, а драили крупным речным песком. В центре большой комнаты русская печь,в которой она пекла ржаной хлеб,ловко двигая и переставляя тяжеленным ухватом чугунные горшки с кашей и щами.
   
   Дом стоял на окраине деревни на пригорке, внизу текла тихая речка с тёмными заводями,зарослями ракитника и плакучих ив по берегам. В этих северных местах могли бы создавать свои полотна Шишкин или Васнецов.
   В конце огорода стояла маленькая банька топили её "по - чёрному". От неё  в речку вели несколько сходней. Летними вечерами зять и сыновья,утомлённые паром купались в реке, а потом рассаживались на ступеньках. Бабушка Настя выносила прохладный квас в глиняном кувшине под льняным полотенцем и мужики до звёзд беседовали о дальних покосах,рыбалке,рано выпавшей холодной росе, постепенно переходя к глобальным проблемам, к войне в Уганде и тяжёлой жизни в племени Зулу.

   Летом в доме у Анастасии Ефимовны собиралась её многочисленная семья. Из Ленинграда приезжали её дети и внуки, увозя  урожай с небольшого огорода, хватало всем. В этом добром доме всё дышало любовью и спокойствием. Приезды всегда начинались с ужина, лёгкого застолья и песен, потом бабушка выводила свою семью на деревенскую улицу, чтобы все соседи видели какая она счастливая.
 
  Городским внукам открывали дверь на чердак.  Дверь в волшебный мир старой прялки,рыболовной сети,этажерки с пожелтевшими страницами давно прочитанных книг и зелёного сундука обитого медью. Если потянуть петлю замка- крышка сундука грустно вздохнёт, заскрипит, нехотя поползёт вверх и тогда на её внутренней стороне можно увидеть торосы дрейфующих льдов и среди них мужественный экипаж челюскинцев и Валерия Чкалова,Америку и море цветов после его беспосадочного перелёта через Северный полюс.

  Со дна сундука мы доставали стопку грампластинок и патефон.Ставили его на стол, крутили "до упора"ручку механического завода,и патефон оживал, на диске вращалась грампластинка,а под иглой звукоснимателя вдруг раздавался голос Лидии Руслановой.Она весело пела: "По морозу босиком к милому ходила.Ах, валенки, валенки не подшиты стареньки"!
  Когда деревенька затихала в ночной дрёме, когда у окон дома сонно шелестел клён,а из-за дальних берегов речки Оскуя выплывала луна, внуки обнимали подушки с луговыми травами и уносились в счастливые васильковые сны.

   Анастасия Ефимовна была вдовой, ее муж Сергей Петрович умер рано, сразу после войны, на которую ушёл добровольцем вместе с тремя сыновьями Виктором,Александром и Иваном. Всю войну бабушка с надеждой и страхом ждала письма с фронта.

   В то утро моросил дождь. Она издали  увидела почтальона и когда тот с просёлочной дороги свернул к её дому,замерла в ожидании беды. Серый треугольник фронтового письма,незнакомый подчерк. Она всё поняла.Потом долго сидела, устало опустив руки,плакала, не решаясь прочитать имя.

   Александр её средний сын.Она вспоминала его жизнь день за днём. Как ходил за пять километров в школу в райцентр, в осеннюю слякоть и весеннюю распутицу. Любил математику и книги "про лётчиков".Смеялся звонко и счастливо.Летом разносил почту в две дальние деревни.Повзрослев стал,помогать отцу,тот работал  в лесу десятником. До конца своих дней Анастасия Ефимовна будет ждать.
 
   Нам в Сибирь она долгие годы писала большие подробные письма с нехитрыми деревенскими новостями, наверное для того, чтобы сын не забывал свою малую родину. Крупные буквы,набегающие строки: "Здравствуйте, мои миленькие Ванечка,Ниночка и дети". Каждую осень мы получали посылки с клюквой и тёплыми вязанными носками. Так бабушка спасала нас от сибирских морозов.Всю  жизнь она переживала, что её сын Ванюшка оторвался от всей родни и живёт так далеко.

   И сейчас бабушкин дом стоит на том же месте у околицы, под сенью старого клёна, смотрит светлыми окнами на тихую речку и далёкие поля.Дом окутанный теплом и любовью.Дом в котором снятся васильковые сны, теперь в нём живёт внучка с семьей.
   Покоится Анастасия Ефимовна  на сельском погосте, рядом с мужем и сыном Анатолием. Это не далеко от дома и бабушке всё видно и слышно,а потому спокойно. Ведь жизнь в её доме продолжается.

   Весь свой жизненный опыт  бабушки передали своим детям нашим родителям и они прошли по дороге жизни не согнувшись, не падая на колени, не скатываясь на ее обочину. Под крыло родительской любви мы летели и в детстве, и в юности, и в зрелости. Мы знали они нас поднимут, спасут, уберегут, отведут беду. Их дом всегда был открыт для нас, наших детей и внуков.

   Наша мама Нина Алексеевна во время войны со школьной скамьи  пошла работать в военный госпиталь. Надо было поддержать мать, которая жила от письма до письма с фронта и тяжело больного отца. Осенью 44-го года  познакомилась с курсантом танкового училища Иваном Петровым. С этого дня и до конца своей жизни она была рядом с мужем, разделив с ним  сначала все тяготы военной, а потом и гражданской жизни.

   Вместе с мужем кочевала по гарнизонам городов Челябинска, Улан-Удэ, Ворошилова, Читы, Китая, Иркутска. Жила в казармах, где кровать и тумбочка одной семьи отделялась от кровати другой ситцевой занавеской, в бараках продуваемых всеми ветрами, где на окнах была изморозь толщиной с ладонь, в полуразрушенных войной гарнизонных домах, где не было полов, а на окнах вместо стекол доски.
   Она двадцатилетняя никогда не роптала и не пыталась бросить эту кочевую и неустроенную жизнь офицерской жены.

   Молодая и смешливая она пела в хоре гарнизонной самодеятельности "Далеко, далеко, где кочуют туманы, где от тихого ветра колышется рожь", играла в спектаклях смелых разведчиц, спасающих советскую власть. Помню ее читающую книгу, а потом бежавшую к своей подруге Верочке, пересказать сюжет этой книги и они вместе горевали над судьбой книжных героев. Эти смешные девчонки, молоденькие офицерские жены, пережившие войну, получавшие похоронки на отцов и братьев, плакали в военном гарнизоне чужой страны, где еще шла война, плакали над судьбой вымышленных героев. Хотя их собственная не придуманная жизнь была куда страшнее любого сюжета, любой книги.

   Маме всё удавалось - сшить платье, связать шапку, испечь пирог. Быстрая и ловкая она обустраивала любое пригодное для жизни жильё. Там появлялись скатерти, шторы, белые чехлы на стулья и диван. Перед праздником  всё это стиралось, крахмалилось, гладилось. В застолья советских праздников мама всегда пела романсы "Ах, не любил, нет не любил он меня",  "Ах, голубка  моя" или "Ямщик, не гони лошадей".

   Я помню маму молодой, красивой, счастливой. Это апрель 1954 года - госпиталь  в Порт-Артуре. Госпиталь в старинном парке  из кипарисов, цветущих яблонь и вишен. Мама стоит на фоне огромного солнечного окна и голубого апрельского неба. Родители счастливы весной, молодостью, рождением дочери Людмилы.

   Внезапно закончилась военная судьба отца.Он тяжело заболел. Прогнозы были плохие. Но об этом мы с сестрой узнали много лет спустя. В моих воспоминаниях это была зима и мы полгода "просто" ходили в госпиталь к закованному в гипс отцу.Он тридцатилетний молодой мужик неподвижно лежал в гипсовой кровати. Долгими зимними вечерами в Сибири, в городе в котором не было ни  родных, ни знакомых, в холодной гарнизонной  квартире,где от от мороза трещали стены, у единственного тёплого места у печки "голландки" мама читала нам "Таинственный остров",удивляясь чужой смелости и чужому мужеству.

   Она всё взяла на себя и семью, и заботу о тяжело больном муже,никогда не паниковала, не обсуждала прожитую жизнь и не заглядывала в будущую.Зима. Чужой город. Маленькие дети. Офицерская жена,в жизни которой ещё год назад всё было понятно,надела телогрейку, валенки, платок и пошла работать поваром в детский сад на окраине города.Выходила на работу в половине шестого утра и шла несколько кварталов по тёмным, без единого фонаря, улицам деревянного Иркутска.

   И они всё выдержали и победили - наши дорогие родители! Отцу сделали операцию и он выздоровел, окончил институт, много лет работал на большом авиаремонтном заводе,а мама перешла работать в крупную городскую столовую. Они были счастливы, что живы, что у них есть семья, друзья и любимая работа.

   Мамы нет более двадцати лет. Мне она долго снилась в каких-то солнечных голубых снах. Снится и теперь, но уже почему-то в черно-белых, в них мама улыбается из далека и что-то мне говорит, но я не слышу и не понимаю. Но удивительно - день после таких снов всегда удачный и в нём всё получается.