Это было во времена, когда Монтекки и Капулетти уже и думать-то забыли о былых распрях, и так размножились в своих европах, что надо сильно постараться специалисту , чтобы отыскать в возможных претендентах родственные связи с той или иной фамилией – кто тут чей потомок.
Но люди культурно цивилизованные теперь где только ни живут. Вот и слава об знаменитых тех несдержанных отроках распространилась по миру так, что и в самом отдалённом уголке земли какую-нибудь собачку возьмут да и назовут Джульеттой. И никто этому своеволию не удивляется.
Один из таких углов занимал посёлок со специфическим населением. Прошли те годы когда отдельные их контингенты разделяли заборы, колючка, да постовые вышки. Теперь уж все они варились в одном котле: и зэка, и вольняшки, и вохра. Все бывшие и все вместе. О том же, что было раньше - не вспоминалось; словно и не было ничего уж слишком такого – разэтакого. Так что завербовавшиеся люди с материка по приезду сюда, хотя и отмечали для себя некоторое отсутствие сердечности между старожилами, но с расспросами не лезли, зная, что к чему. Потому что и сами были далеко не паиньки. Тем не менее, жизнь здесь, хоть и неспешно, да настраивалась на новый лад. Появилась школа, больница, почта да магазин. В общем – всё, как у людей.
Когда и как наш герой вначале вроде бы и безымянный, а потом уж прозванный молвой именем Ромео, поселился здесь - никто по зековской привычке не спрашивал. Ну, был и был - ладно. Никто толком-то и не знал - чем занимался он и где обитал. Сам он на глаза народу не лез, хотя новосёлам и интересно было знать, куда же девал Ромео свои деньги. Всё-таки заработки здесь были приличные - ведь про эти края существует поговорка про сто рублей - не деньги, девяносто лет - не старуха.
Возраст Ромео был трудно определяемый, но явно не молодой, да уж и не тех пресловутых старух-молодух. Зимой и летом одежда его была привычна - телогреечка (зимой, правда, ватные брюки да валенки, а уж летом – обязательно – начищенные до блеска сапоги).
Так он и показывался на людях, ежедневно в три пятнадцать пополудни входил в магазин, где покупал осьмушку хлеба и селёдку: но только половину - ту, что с головой. И никогда - чтобы с хвостом. Первое время продавщицы, порой и зверели - Ты чо это, *удило, а хвост-то куда? Но постепенно привыкли, а уж как они решали проблему с неликвидной частью продукта - нам не ведомо. Но, что ты за продавец, если такой пустяк не обратишь в свою пользу?! В общем, положение стабилизировалось настолько, что покупатель этот привередливый уж не вылетал стремглав из магазина, а даже и примечал - что да как. Как уж он приметил молодуху, не так давно объявившуюся в посёлке - то тайна и, как оказалось, сердечная. Заглядываться стал, да так что товарки по прилавку её уж приговаривали: - Вон опять твой Ромео идёт. Доставай селёдку-то. Да пожирнее!
Однако, селёдкой дело не ограничилось. Вспыхнули отношения, да так, что решился отшельник сделать даме предложение. А та - не будь дурой: - А, чё - говорит - давай. И то правда - не молода уж, и всякого повидала - не от сладкой жизни, чай, приехала в эти края. А тут мужик смирный, не гулящий, ну и при деньгах, конечно - куды уж большего желать.
Только вот - ещё молвила невеста - с родителями надо познакомить, а мне и отпуск
уж подошёл. Опосля и сочетаемся. У Ромео - пожар в душе, встрепенулось былое: от чего бы и не повидать оставленный некогда мир?
Быстро собрались и поехали.
В Магадане в гостинице их поселили, как не регистрированных, не только - как и положено - в разные номера, но и в разных концах коридора. Ромео первым делом начал соображать насчёт плитки и чайника. А Дуня (ну Джульетта же!) - Ну, ты чё, Ром, в самом-то деле, каво людей смешить. Уговорила. Послушался.
Спустились в ресторан. А там - веселье, музыка, Дуня его всех краше - короче, разомлел мужик, оскоромился. Ну, много-то и не съел - но после селёдки той всегдашней - коньячок тот из ресторана на седьмое небо вознёс молодца.
Навеселе разошлись каждый в свой номер. А среди ночи в коридоре сделался некоторый шум. Дунины сожительницы выскочили на разведку, да и сразу же вернулись.
Там, говорят: - кажись кто-то помер.
Выскочила Дуня в халатике, а там из номера Ромео уж выкатывают тележку, накрытую одеялом. Кинулась Дуня, откинула одеяло, а там суженый её. Бросилась Дуня к милиционеру, а тот: -А Вы, гражданочка, кто собственно будете?
И, действительно - кто? Ему-то может быть и кто. Была. А по закону-то - и нет.
Какой уж после всего этого отпуск?
Вернулась Дуня в посёлок. А там всё понимают, да только виду не подадут. А лучшего ей, горемычной, уж и не надо желать.
;06.;10.;2017 11:45:29