Предыдущая страница http://www.proza.ru/2017/10/05/981
Миклухо-Маклай, крайне разочарованный, поспешил в Сидней к своей невесте, состоятельной вдове Маргарите Робертсон. Женился он в 38 лет. Если внимательно почитать его записки, то видно, что дамам он всегда уделял внимание, и тем, которые носили кринолины, и тем, которые обходились коротеньким передником, сплетенным из травы. В этом нетрудно убедиться, если посмотреть на татуировки, которые он перерисовывал со всех мест папуасских див.
Что касается девушек на Новой Гвинее, с которыми тесно общался Миклухо-Маклай, то, как вопрошал один швед-путешественник, отвлекаясь от внешнего облика тамошнего прекрасного пола:
«… позволь спросить тебя откровенно, уважаемый читатель, мог ли ты влюбиться в девушку, которая, следуя законам племени, не умывается, чтобы как можно сильнее пахнуть «женщиной»? В девушку, которая ежедневно мажется прогорклым свиным салом, а в особо торжественных случаях – жиром умерших родных; девушку, натирающую бедра и зад мочой, которая хранится в специальном помещении…?».
Многое из своих записей Миклухо-Маклай завещал сжечь, а из того, что сохранилось, издатели решились опубликовать не всё. Сам Маклай писал приятелю, что кое-что в его записях «дамская цензура» не пропустит. Так что в личной жизни путешественника лучше не копаться. Вот и автор пишет далеко не всё, что знает о нём.
После того как затея с угольными базами провалилась, Миклухо-Маклай не впал в уныние.
Возникла новая идея: организовать Папуасский союз, естественно во главе с Маклаем.
Еще в 1875 году он настолько увлекся придуманной им самим ролью высшего правителя папуасов, что в письме секретарю Русского географического общества Петру Петровичу Семенову написал:
«…не как русский, а как тамо бора-бора (наивысший начальник) папуасов Берега Маклая я хочу обратиться к Его Императорскому Величеству с просьбой о покровительстве моей стране и моим людям и поддержать мой протест против занятия этого берега Англией…».
Ну, ни больше, ни меньше: один глава государства обращается к другому. Что такое Папуасский союз он и сам не очень представлял, но на поддержку борца с колониальными державами в России собрали 3577 долларов, которые пришлись весьма кстати.
Теперь ему было не до научных изысканий. Назначив себя главой всех папуасов, о чем последние даже не подозревали, поскольку Миклухо-Маклай забыл их об этом проинформировать,
он направлял послания голландскому наместнику в Батавии, комиссару Западной Океании, правительствам Англии, Германии. Естественно, на эти послания никто не ответил: мало ли на свете чудаков?
В 1886 году Миклухо-Маклай приехал в Россию с новым вариантом на старую тему. На сей раз, он решил обратиться к русской общественности с проектом создания русской колонии – поселения в Новой Гвинее. Вы уже догадались, кто должен был стать ее правителем. Большинство читателей, узнав из газет о новой затее Миклухо-Маклая, отнеслись к ней так же, как если бы речь шла о поселении на Луне.
Но нашлось и около сотни энтузиастов, которые прислали письма, что они согласны и готовы ехать. Попутно энтузиасты интересовались, кто даст деньги на проезд и обустройство, когда и где их можно получить.
Некоторые, наиболее дотошные, спрашивали, как к этому отнесутся папуасы, питавшиеся человечиной, растет ли там рожь, как будет осуществляться связь с Россией, задавали и много других вопросов, которые у самого «тамо бора-бора» раньше почему-то не возникали.
Миклухо-Маклай, который жил с семьёй в Петербурге, готовясь к отплытию в новую колонию, был возмущён всеми этими нелепыми, на его взгляд, вопросами.
Он отошёл от общественной деятельности и окончательно разочаровался, как во властях, так и в российской общественности. Они не смогли подняться настолько, чтобы оценить всю прелесть колонизации Россией Новой Гвинеи.
12 лет путешествий по диким местам без соответствующей экипировки, продовольствия, множество болезней, которыми он заразился во время своих странствий, подорвали и без того не очень крепкого физически Миклухо-Маклая.
За эти годы он даже отвык говорить по-русски и изъяснялся на родном языке с трудом, но, возможно, потому, что был заикой. После долгой мучительной болезни Миклухо-Маклай скончался в Петербурге 14 апреля 1888 года. В своих завещаниях, их было несколько десятков, он предоставлял свой череп для научных исследований. Но его похоронили по-христиански, с головой.
Могила Миклухо-Маклая находится на Литераторских мостках Волковского кладбища в Петербурге. После смерти, как у нас часто бывает, этого необычного человека быстро забыли, поскольку научных трудов, представлявших теоретическую или практическую ценность, у него не обнаружили, а к его путешествиям утратили интерес.
Куда больший интерес у общества вызывали в то время труды современников Миклухо-Маклая: ученых-путешественников Николая Михайловича Пржевальского, Петра Петровича Семенова, Михаила Ефимовича Грум-Гржимайло и других исследователей отечества и сопредельных стран.
Звезда Миклухо-Маклая вспыхнула в советское время, когда в споре с Америкой самым неотразимым аргументом было: «А у вас негров вешают!» Тогда любой темнокожий считался большим другом СССР, и относились к нему, как к родному брату.
В те годы вспомнили о Миклухо-Маклае и принялись создавать образ, весьма далекий от того, каким на самом деле был этот, без сомнения, незаурядный и мужественный человек.
На фотографии: Н.Н. Миклухо-Маклай в последние годы жизни