Родилась Софья Владимировна Афанасьева (в девичестве Лаврентьева) в 1921 году, 12 сентября, в г. Вязники Владимирской (ранее Ивановской) области в семье рабочих. Тот год был тяжелым: только кончилась гражданская война, в стране разруха, неурожай. Люди пухли от голода, ели кору деревьев, с трудом дождались нового урожая.
Отец работал мастером цеха на ткацкой фабрике, мать там же – ткачихой. В семье было 4 дочери. Софья вторая.
Детство Софья Владимировна вспоминает с теплотой. Свой дом, огороды, корова, куры. Бабушка была строгая, лупила детей за непослушание палкой. И все же это было светлое и счастливое время. Голода не чувствовали. Овощи и фрукты были свои, молоко, яйца тоже свои, но конфет и колбасы не знали, т.к. это было дорого, а сахар был кусковой. Отец наколет его и раздаст по 3 кусочка: хочешь - ешь сразу, хочешь – растягивай удовольствие. Чай делали из сушеной моркови или малины. Хлеб выдавали по карточкам, большая беда, если карточки украдут. По карточкам выдавали только черный хлеб: 600 грамм - рабочим, 400 – детям. На праздники родители сами пекли пироги с грибами и любимые с вишней и черникой. Впервые белый хлеб попробовала в школе.
В 14 лет окончила школу 7-летку. В то время в городе была одна школа 10-летка, остальные 7-летки, текстильный техникум и медицинское училище.
После школы поступила в мед. училище, отучилась 2 года, а после окончания работала палатной сестрой в городской больнице г. Вязники, сначала, как несовершеннолетняя, только 4 часа, а потом уже полный рабочий день.
Волею судьбы перед войной Софья Владимировна оказалась в военном городке, что расположился пригороде Прибалтийского города Лиепая. Война ворвалась в её жизнь с первыми взрывами бомб в 4 часа утра 22 июня 1941г. Удары были точечные: сразу взорвались склады с оружием и горючим. Горящий бензин стекал в речку, что огибала военный городок, который мгновенно оказался в окружении огня. Горел лес, горела река. Люди выскочили во двор. Все были в шоке, говорить не могли. Кругом густой туман, от страха прижимались друг к другу, ничего не видя. Слышался только гул летящих самолетов. Первые налеты пережидали не в бомбоубежище, а на овощескладе, что находился за территорией городка. В дома, опасаясь очередной бомбежки, заходить не разрешалось, женщин и детей так вывезли на грузовиках без денег, еды и теплой одежды на железнодорожный вокзал. Дорога до вокзала уже была разбомблена, столбы телеграфные и телефонные повалены, на дороге убитые. В панике Софья Владимировна не взяла ни денег, ни еды, только паспорт и пропуск. На вокзале было столпотворение: военных никого не было, только женщины и дети.
Ожидая поезда, все думали, что это очередная провокация.
Поезда со станции отправлялись друг за другом, но только вечером был отправлен состав, в котором ехала Софья Владимировна. Ночью поезд начали бомбить. Завыла сирена, прятаться негде: кругом болотистая местность. Спаслись только те, кто успел добежать до леса, остальные погибли под жуткой бомбежкой. Из леса вышли грязные, сильно покусанные комарами. Подали новый состав, но не пассажирский, а товарный. На пол пришлось накидать веток. Во избежание провокаций получили приказ: «Дверь никому не открывать, только начальнику поезда».
Через сутки Латышские комсомольцы принесли еду: копченый окорок, бидон с молочными сливками и по кусочку хлеба. А у женщин нет никакой посуды. Голодные они напились молока, вскоре у всех скрутило животы. Так же мучался весь состав. Счастьем было, что поезд одну из своих остановок сделал около какой-то речушки. Женщины отмыли вагон и натаскали сена.
До Белорусской границы добирались 4 суток: дольше стояли, чем ехали. В Белоруссии пассажирам принесли хлеб и чай прямо в ведрах. Первый раз по-настоящему поели.
Представитель ЦК партии Мехлис (запомнилась почему-то эта фамилия) объявил, что началась война, и указал направления движения поездов.
Софья Владимировна села в поезд, идущий на Москву, но вместо Москвы через Волгу, через Казахстан попала в Бугуруслан Оренбургской области. Поезд прибыл в город ранним утром. Было тепло и пахло хлебом.
Встретили беженцев очень хорошо. Вдоль всего пути стояли баки с чаем и хлебом. Всех пассажиров сначала отвели в баню, где они выстирались, а пока парились в бане, белье уже успело высохнуть. Потом всех беженцев разместили на постой по домам. Хозяйка Софьи Владимировны оказалась женой расстрелянного «врага народа», высланной из Москвы в 1937г. У неё был маленький глиняный домик.
Всем эвакуированным в Бугуруслане через 10 дней выдали документы для проезда в любом виде транспорта до места назначения и по 400 рублей. И Софья Владимировна отправилась сначала на поезде, а потом в трюме парохода до Горького, т.к. Москва была уже закрытым прифронтовым городом. В Дзержинске её посадили в эшелон, в котором на фронт ехали досрочно выпущенные курсанты Горьковского военного училища. На Софью Владимировну эти «безусые мальчишки смотрели, как на икону». Они со всего вагона собрались и слушали о том, что пришлось повидать и пережить ей в этот первый месяц войны. Не успела она закончить свой рассказ, как уже были Вязники, и начальник поезда специально остановил состав, чтобы высадить пассажирку. Курсанты выпрыгнули из вагона и помогли рассказчице сойти, практически вынесли её на руках, т.к. вагон был очень высокий.
В сумерках сошла на своей станции, а до дома еще 7 км. На станции ни души, только телега, запряженная лошадью. С подошедшим возницей Софья Владимировна выяснила, что им по пути: ей нужно до Ярцево, что в пригороде Вязников.
До дома Софья Владимировна «летела, как на крыльях». Там никто уже и не думал увидеть её живой, родным сообщили, что поезд, в котором она ехала, попал под бомбежку, а телеграмму, отправленную из Бугуруслана, родственники не получали. Наплакавшись, родители сказали, что сестры в парке на танцах. Софья Владимировна была поражена, что идет война, а в клубе, из которого доносится музыка, танцы. На танцплощадке темнота, огни не горят, только в будке для оркестра горят свечки. Радость встречи сестёр была безгранична. Родным и близким рассказала Софья Владимировна, как больше месяца добиралась до дома.
В 1943 году Софья Владимировна ушла на фронт добровольно медсестрой с военным эвакогоспиталем, который после тяжелых боев разместился в г. Вязники для пополнения медицинским персоналом. Госпиталь назывался эвако, т.к. тяжело больных у себя не лечили, а эвакуировали.
В сентябре 1943 г. под Калугой раненых принимали прямо на вокзале с поезда. Проводили первичную обработку ран, тяжело больных направляли в тыл, легкораненых в расставленных медицинских палатках подлечивали и отправляли снова на передовую. Бытовые условия были тяжелейшие: кухня на улице, воду приходилось носить прямо из реки.
В декабре 1943 года госпиталь после дислокации стал сортировочным эвакогоспиталем. Раненые поступали с фронта на повозках, машинах. Работали без сна и отдыха. Особенно тяжело было, когда шли бои за Смоленск.
Через год, в декабре 1944 года, госпиталь переформировали в инфекционный. Бои шли на нашей территории за каждую деревню, за каждую улицу. Местное население из-за отсутствия профессиональной медпомощи было подвержено инфекционным заболеваниям, и вирус косил ряды наших бойцов. Было очень много солдат с дизентерией, тифом, корью, скарлатиной. На фоне высокой температуры у больных случались галлюцинации, в которых они видели себя в окопах и начинали боевые действия прямо в больничных палатах, которые расположились в оставшихся жилых домах.
После того, как, вновь поменяв статус, госпиталь стал полевым, раненых принимали прямо с поля боя. Больничные палаты разместили в пустом элеваторе. Отапливались печками – буржуйками, которые набивали торфом. Печи накалялись докрасна. Чтобы принять раненых, медсестры очищали склады, белили их, утепляли. Летом было легче: не надо рубить дрова.
В конце 1944- начале 1945 года авианалеты участились. Чтобы избежать больших потерь, раненых выносили в низину и маскировали. Больные были спасены, а вот хирургическую палатку, в которой шла операция и горел свет, разбомбили. Все врачи погибли.
Госпиталь шел вместе с фронтом, поэтому часто менял свое место. Счастье было, если останавливались где–нибудь в деревне и размещались в полуразбитых домах, но часто больничные палаты располагались в походных палатках, и спать приходилось прямо на снегу, покрытом еловым лапником или просто ветками. После перехода польской границы весной 1945 года стало чуть легче, т.к. госпиталь располагали в школах, городских учреждениях.
День Победы Софья Владимировна встретила в г. Бромберге в Восточной Пруссии.
8 мая 1945 года у Софьи Владимировны было дневное дежурство. Вечером после работы она пришла домой. В комнатке их жило вдвое. Поговорили немного с подругой, только заснули, как за окном начали страшно кричать и сильно стрелять. Испугались, что госпиталь захватили фашисты, выскочили на улицу и слышат: «Победа! Победа!» Подруги побежали в госпиталь, где узнали, что Гитлер сбежал. Поздно ночью по радио услышали выступление Молотова, в котором он объявил об окончании войны. Все начали обниматься, целоваться, кричать «ура». Кричали все раненые. Те, что могли ходить - танцевали, бегали, прыгали, а те, что не могли - махали руками. Радость была сумасшедшая.
Утром 9 мая на построении все уже знали, что война кончилась, улыбались, обнимались; а в 12 часов дня пришел приказ эвакуировать всех легкобольных в Россию.
Через неделю после этого в госпиталь привезли освобожденных узников из концлагеря в Майданеке, которые были угнаны на работу в Германию. В основном это были молодые люди из Белоруссии. Узники были крайне истощены, обезвожены, все в гнойных струпьях, ткани были разложены до костей. Уход за ними был крайне тяжелым. Смертность высокая. Состояние узников было таковым, что они были похожи на мумии. Первое время военнопленные даже не могли есть, им ставили капельницы по 3 литра физиораствора. Потихоньку люди отходили, стали улыбаться, разговаривать. А на глазах медсестер стояли слёзы. Когда состояние больных немного улучшалось, их отправляли в тыл.
В конце войны от полит. управления фронта офицеры получили «в память о проведенных боевых операциях в восточной Пруссии и Померании» книгу «приказов Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина войскам 2 Белорусского фронта», в которой указаны все освобожденные ими города и названы командиры боевых операций.
В архиве у Софьи Владимировны также хранятся листовки военного времени к нашим «доблестным воинам», выпущенные в последние месяцы войны для поднятия боевого духа в войсках, листовки к немецким солдатам с призывом «немедленного прекращения боевых действий», газеты с правительственными сообщениями о капитуляции фашистской Германии, о болезни и смерти Сталина, о приходе к власти Горбачева.
После войны Софья Владимировна работала секретарем культмассового отдела в офицерском клубе города Лигница на юге Польше, где расположился штаб 2 Белорусского фронта, и часто видела командующего Рокоссовского, который с ней всегда здоровался за руку. Такая работа не пришлась по душе и, вернувшись в Россию, Софья Владимировна сначала несколько лет проработала фельдшером на здравпункте Катуаровского керамико-плиточного завода, а потом более 20 лет медсестрой в открывшейся поликлинике на улице Ушакова в поселке Некрасовский. Она организовала в поликлинике физиокабинет, который сама оборудовала, и до сих пор считает этот кабинет своим детищем.
Софья Владимировна имеет много боевых наград, но и после войны её фотография много лет не сходила с «доски почета». Она неоднократно занимала призовые места в смотре-конкурсе «на лучшего по профессии» и была победителем соцсоревнования, что подтверждается многочисленными грамотами и благодарностями в ее архиве.
Сейчас вместе с семьей Софья Владимировна проживает в военном городке на станции Трудовая. Она вспоминает, что в 1953 году, когда впервые попала в городок, там было заселено только 3 дома: № 1, 2, где жили офицерские семьи, и № 6, первый подъезд которого был отдан под общежитие, а во втором в коммунальных квартирах проживали офицеры с семьями, в том числе и ее семья. Дома № 4 и 5 только строились. Гарнизонного клуба ещё не было, поэтому, как председатель женсовета в/ч 52147, Софья Владимировна организовывала вечера, выставки, утренники для детей на Новый год, поздравления и встречи в казарме, одна половина которой была отдана под кинозал, а в другой и проходили многочисленные праздники. В парке для молодежи по выходным работала танцплощадка, звучала живая музыка. Был свой хор и духовой оркестр. С художественной самодеятельностью выступали на фабриках и заводах в Дмитрове, Яхроме, в Москве в Центральном Доме Советской армии.
12 сентября 2021 года Софье Владимировне исполнилось 100 лет. Даже в таком преклонном возрасте она активна: посещает торжества в честь Дня Победы, встречается с учащимися Черновской школы, рассказывает им о военной юности, содержит маленький огородик, на котором ухаживает за цветами, выращивает зелень и капусту. Есть у неё и мечта – попасть в больницу, расположенную, по её словам, «где-то за Дмитровом, где лечат и пожилых людей, и ветеранов», которых осталось так мало. Только путёвку в эту больницу никак не достать.
Надеюсь, найдутся Люди, которые смогут осуществить эту совсем простенькую мечту пожилого заслуженного и уважаемого человека, интересного собеседника, ветерана Великой Отечественной войны, своими руками сохранившую жизнь не одному десятку советских солдат.
Дай Бог, Софья Владимировна, Вам здоровья и низкий поклон от поколений, живущих благодаря Вашей самоотверженности и честному труду на благо нашей Родины!
Учитель Черновской СОШ Громик Н.А.