Глава 1.
Кто-то позвонил в дверь, пото еще и еще раз. Сын, конечно! Его манера, он всегда так звонит, еше с детства. Лена пошла открывать.
На пороге стоял сын, но входить не торопился.
- Мама, я хочу тебя познакомить... Это Жанна.
Из-за его плеча выглянула хорошенькая девушка. «Здравствуйте!» - тихо пробормотала она, краснея и теряясь.
Сердце у Лены остановилось. Она ждала, что когда-нибудь это случится, сын, которого она растила одна, с таким трудом, отказывая себе во всем, и в так называемой «личной жизни» тоже, когда-нибудь захочет жениться. А что поделать, закон жизни! Мы стареем, дети растут. Но что это будет так, внезапно, даже не посоветовался! Да что там, слова не обронил.
- Я хотел сюрприз сделать, - продолжал сын, как ни в чем ни бывало.
- Проходите, - опомнилась Елена, - Что же вы в дверях-то.
Девушка робко вошла, сняла босоножки, прошла в комнату.
У Лены с сыном была маленькая двухкомнатная квартира, которой она, однако, очень гордилась, намыкавшись по коммуналкам. Получили они ее всего лет семь назад, как раз после начала Перестройки, в числе последних уже. В маленькой комнате спал сын, в большой – сама Лена, на тахте, потому что комната служила в то же время и гостиной. Ей не всегда было удобно там, особенно, когда приходили гости – пока все не уберешь, спать не лечь, но сыну надо было заниматься, он заканчивал химический факультет Университета.
Девушка смирно сидела в низком кресле, подобрав под себя босые ножки, и явно чувствовала себя не в своей тарелке. Лена накрыла на стол, заварила кофе и пригласила ее к столу. Денис говорил о чем-то по телефону в коридоре, и Жанна совсем потерялась одна в чужой гостиной. Она все старалсь спрятать свои босые ножки под кресло, стесняясь их наготы. Лена принесла ей свои тапочки, посадила за стол, налила кофе. Денис тоже сел рядом.
- Мама, - как-то хрипловато проговорил он, - Понимаешь... Мы решили... Ну словом, мы подали заявление. Через два месяца распишемся.
- Поздравляю..., - проговорила Леня каким-то чужим, не своим, голосом.
- Мама, ты же не против, если мы будем жить тут, у нас? Жанна живет в общежитии, так что надо что-то придумывать. Может, снимем... но это потом, как на работу устроюсь.
- А откуда ты, Жанна? Где учишься? Семья у тебя есть? Как они к этому относятся.
Жанна внезапно вспыхнула, выпрямилась и неприязненно процедила: «Я из Лужского района, мы в поселке городского типа живем, я и мама с бабушкой. И отчим еще. А учиться...нет, я только думаю, а пока работаю, в буфете университетском. Учиться деньги нужны, а у нас нет ничего. Но я скоро перейду работать в библиотеку, мне обещали, так что, вам не надо будет меня стесняться, вам и Денису.»
Девочка была явно недоброжелательна, резка.
- Извини, я может, много вопросов задаю, но ты меня тоже пойми: у меня единственный сын, хотелось бы знать, с кем он связывает свою жизнь. А твоя семья знает, что ты замуж выходишь? Одобряют?
- Мама, выйдем на минутку, - сказал Денис и поднялся. На кухне он сердито зашептал: «Ну что ты ее все время допрашиваешь, хватит того, что я ее знаю. А семья у нее...лучше не вспоминать!
- Пьющие?! – ужаснулась Елена.
-Да, там все пьют, поселок был при заводе, завод закрылся, ну и что им еше делать, весь поселок пьет. Работы нет, денег тоже. Кто уехал, как Жанна, а кто остался спиваются понемногу.
- Погоди, а как же свадьба-то?! Их же надо пригласить, родных ее.
- Не будет никакой свадьбы, - отрубил Денис. – Посидим с ребятами, пара ее подружек придет – и хватит. И расходов меньше.
Елена с грустью смотрела на сына. Нет, не такой представлялась ей его избранница, не такой – свадьба. Ну, конечно же, не толпа пьяных гостей с криками «горько», но хотя бы веселый праздник, музыка, розыгрыши, шутки и радость. И море цветов.
Так ей хотелось. Пусть у самой не было такой свадьбы, так хоть сыну.
Она хотела ему сказать об этом, но в передней хлопнула дверь. Они с Денисом переглянулись: Жанна?!
Жанна ушла, не попрощавшись, и Денис несколько дней не разговаривал с матерью, винил ее в том, что Жанна обиделась на него и не хочет с ним встречаться.
Наконец, они помирислись, и Жанна, уже не так робко, как впервые, а с видом оскорбленной невинности, вступила в дом. Она едва отвечала на вопросы, отказывалась от чашки чаю и сидела молча, надувшись. Денис Заскочил к ней в кухню и прошипел: «Ну что тебе, трудно попросить у нее прощения?» Елена удивилась: «за что? Я же ей ничего такого... Просто, разговаривали. Она же здесь жить собирается, мне кажется, так что мне тоже хочется знать, с кем я жить-то стану».
Денис взвился: «Да я вообще могу квартиру разменять, раз так ! Тем более, ты же на меня ее приватизировала, на мое имя. И нечего обижать мою жену в нашем доме! Кстати, Жанна останется ночевать, а на неделе вообще переберется сюда, до свадьбы недолго осталось, что нам эти формальности!»
Елена смотрела на своего, такого родного, такого близкого мальчика и у нее болело сердце: неужели это он, такой добрый и ласковый, который всегда за ней ухаживал, когда она болела, страшно пугаясь ее слабости. Он любил, когда Елена покупала себе какую-то тряпку, что случалось редко: денег на двоих не хватало. А Денис всегда твердил: «Мамочка, ты у меня молодая и очень красивая!»
А теперь....
Елена зашла в комнату и сказала: « Жанна, прости, если я тебя обидела, я не хотела. Я просто хотела поближе с тобой познакомиться».
У девочки что-то сверкнуло в синих глазках, очень похожее на торжество. Но она тут же потупилась и сказала: «Нет, ничего. Я не сержусь».
Елена потом не спала, успокаивала себя: «Может, показалось...»
Утром ванная оказалась занята и надолго, и Елена чуть не опоздала на работу. Денис ничего не замечал. Ни того, что теперь на кухне сидела Жанна, болтала по телефону с подружками и пила чай. Она любила пить чай с пирожками, а Елена пекла часто: выпечка выручала ее, когда с финансами становилось совсем неважно. Пирожки в доме были всегда: с грибами, заготовленными с осени, с капустой с картошкой, с повидлом – тоже своим, домашним, наваренным осенью из второсортных рыночных яблочек с брусникой.
Жанна выпечку обожала и все вечера сидела в кухне рядом с миской, накрытой салфеткой. Денис сидел с ней, они слушали какую-то громкую музыку, смеялись, а когда заходила Елена – смотрели на нее выжидающе, молча, пока она не уходила к себе.
Глава 2.
Так началсь ее новая жизнь. Какой она чувствовала себя одинокой! Как в пустыне. В ее доме уже не было места для нее самой. Через месяц после свадьбы сын, помявшись, сказал: «Мам, извини, но мы с Жанной вдвоем живем в маленькой комнатке, а ты одна в большой. Нам тесно, понимаешь? Да и телевизор у тебя. А нам неудобно. Нам хочется смотреть телик в постели. Давай, поменяемся? Тебе же столько места не надо».
И опять она смолчала, согласилась... Теперь телевизор и видеомагнитофон стояли в большой комнате, куда она не заходила. Теперь она старалсь быстро поесть, придя с работы, и уйти к себе, лежала с книжкой на диване, бездумно читала все подряд. Содержание книг не доходило до ее сознания, в голове было как-то пусто и темно.
Одиночество. Когда никто тебя не ждет дома, никто не радуется тебе. Не выходит навстречу, не спрашивает, как дела. Вообще, ни о чем не спрашивает.
По выходным она старалсь найти себе какое-то занятие: ходила по музеям, концертам. Подруги все были заняты: семьи, у кого-то внуки.
А у нее дома были чужие люди.
Елена пробовала поговорить с сыном, с невесткой, как-то наладить контакт. Пробовала расспросить их о чем-то, самой что-то рассказать. Но невестка смотрела на нее оловянными глазками, и хмуро отмалчивалась. А Денис потом устраивал ей нагоняй: «Мать, не привязывайся ты к Жанке, чего ты к ней лезешь?! Она не любит разговоров, и с тобой ей тяжело говорить, она все еще не забыла, как ты ее встретила в первый раз. Оставь ее в покое!»
- Но, сыночка, мы же в одной квартире живем, надо же как-то общаться! Не чужие же люди! Помнишь, в коммуналках, пусть и разный народ был, но мы же разговаривали, вместе, бывало, праздники отмечали. Помнишь, в твой день рождения у меня денег совсем не было, зарплату нам опять не выплатили, тогда тетя Лида тебе машинку принесла, тетя Вера – торт. Даже алкоголик дядя Коля тебя поздравил, принес котенка со двора. А когда переезжали, тетя Вера его к себе взяла, у тебя аллергия на шерсть началась.
- Помню, конечно. Эх, какие времена были! А все дети катались на чьем-то велосипеде, когда взрослых не было. Коридор был длинный, на нас всегда ведра падали с сундука тети Лиды. Вот она ругалась!
- Ну, вот, видишь, сынок, а что же мы сейчас-то так обособленно живем, хуже, чем чужие?
Дверь распахнулась, ударилась об стену. Жанна стояла красная, с растрепанными волосами и орала! Она обвиняла Елену в том, что та хочет развести ее с мужем, что настраивает Дениса против нее, а ничего у нее не выйдет, и никуда нои из квартиры не выедут, а то мало ли, чего свекруха хочет: чтоб она съехала, а та чтоб одна хозяйкой была! И вообще, скоро у них ребенок будет, так что, еще неизвестно, кто тут останется, а кому придется квартиру искать!
Денис пропустил мимо ушей все, кроме одного: скоро будет ребенок!
- Жан, правда?! Что ж ты мне не сказала, я так рад! - Он схватил Жанку в охапку, закружил, прижал к себе.
И тут же остановился: « Мам, все хорошо, но ты мне жену не волнуй, ей сейчас нельзя. А ты не ори, глупая, ребенку хуже будет. Мы с мамой просто вспоминали старые времена, когда еще в коммуналке жили».
- И что вспоминать, коммуналка и есть коммуналка. Я вот про общежитие и вспоминать не хочу. Однажды девок позвала, пусть позавидуют, как я живу, ну и хватит с них. Нечего им тут делать. И вспоминать о них нечего.
И опять что-то, похожее на торжество, блеснуло из-под длинных ресниц Жанны.
Так закончилась попытка Елены наладить контакты с сыном и невесткой. Жанна теперь не допускала никаких ее разговоров наедине с сыном: приходила и садилась рядом, ерошила волосы Дениса, шептала ему на ухо, хихикала, дергала за руку и надувала губки, если он не сразу обращал внимание.
Она бросила работу, сидела днями дома, уборкой не занималась, готовкой тоже. Все делала Елена. Она часто утешала себя: «Вот родится ребенок, ей и без того хватит работы». Но время шло, а Жанна не округлялась, ничего не менялось ни в ее стройной фигурке, ни в привычке есть выпечку по вечерам и спать до полудня. Елена как-то попробовала спросить у сына, как здоровье невестки, но тот хмуро буркнул: «Жанка тогда понервничала, ну и...выкидыш, словом.» Елена удивилась: уж она-то видела немало женщин в таком положении, но цветущими они явно не были. Но ничего не сказала, посочувствовала сыну и невестке. Та криво улыбнулась и смолчала. А Денис просто наорал: «Просил же, не приматываться к Жанке! У нее и так все беды из-за тебя, языка твоего!»
Дома было все хуже и хуже. Сын винил во всем мать, невестка ходила молча, оскорбленно вскидывая голову, если Лена у нее о чем-то спрашивала.
У нних все чаще собирались компании. Сын защитил диплом, устроился на работу в НИИ. Институт вымирал, половина помещений была сдана в аренду разным странным фирмочкам, так что, инженеры ютились в нескольких давно неремонтированных комнатках. Что они там делали за мизерную зарплату, которую им не всегда выплачивали, Елена так и не поняла.
Жили, в основном, на ее деньги. Она приходила вечером, загружала холодильник, а на другой день надо было снова бежать в магазин. «Спасибо» ей никто уже не говорил.
Глава 3.
Однажды приехала к ней подруга Инна. Высокая, с рано поседевшими волосами, уложенными короной на голове, она не казалась старше Лены, хотя у их была разница в три года. Посидела с ней на кухне за чашкой кофе, внимательно глянула на невестку, молчком прошедшую к холодильнику и обратно, на Дениса, хмурого, как туча. Лена шепнула: «Пойдем ко мне, тут неудобно, ребята есть хотят».
Инна по привычке направилась в большую комнату, распахнула дверь и удивленно сказала: «Ну и бардак же тут у тебя, никогда за тобой такого не водилась, ты чего это, подруга?»
Жанна вскочила с дивана и захлопнула дверь перед ее носом.
- Я теперь тут, в маленькой живу, не там, - поспешно сказала Елена, заталкивая Инку к себе.
Та примостилась на стуле и огляделась: «Значит, так ты теперь живешь...Понятно».
- А как... Детям же побольше места надо. Вот и поменялись с ними.
- Понятно, - снова протянула Инка. – А телевизор с видиком тоже... поменялся? А тахта, ковры, сервиз? А книги где? У тебя же собрания сочинений стояли, на зависть всем!
- Ну, здесь же и места нет, Ин! Да мне много и не надо, одной-то.
- Ты что, рехнулась? Тебе сколько лет?! Сорок пять? Не девяносто? Так что ж ты о себе, как о старухе, говоришь? Пусть они, как ты когда-то, снимают квартиру, работают, зарабатывают, а тебя оставят в покое! Ты же за ними еще и убираешь, и деньги на них все уходят, так? Что я, тебя не знаю!
Елена только молчала. Она не была в силах воевать – с кем?! С родным сыном? Да ему жизнь не жаль отдать, пусть бы только был счастлив, а тут, какие-то шмотки, деньги... Пусть, ей ничего не жаль. И себя тоже.
Она попробовала было объяснить это Инке, но дверь распахнулась и ворвалась невестка. Она видимо, подслушивала, и теперь была я арости: «Ах ты, старая ведьма! Ты что тут несешь, кто что должен снимать?! Сейчас не те времена, а квартира Дениса, пусть мамаша еще спасибо скажет, что мы ее отсюда не выставили. А тебя чтоб духу не было! Явилась тут, в чужие дела лезет, подстрекает еще!» И вцепилась Инке в пышную прическу. Инка была дамой курпулентной, потому Жанка летела к себе в комнату бегом, придерживая на себе остатки халатика. Дверь она закрыла на задвижку и орала из комнаты на Инку и Лену.
Инка приводила себя в порядок и ворчала: «Ну, подруга, и родственница у тебя появилась! Ты что, рехнулась, что позволила сыну жениться на этой хабалке?!» Прервал ее звонок в двери. На пороге стоял милиционер: «Соседи жалуются, крики у вас тут, драки».
Жанка вылетела из комнаты: «Да, меня вот эта тетка сейчас ударила! Вот, вот она!» Инна зло глянула на нее: «Не ударила.. к сожалению. А надо бы. Пороть тебя надо, да поздно, девочка!»
Милиционер выслушал Жанну, Лену с Инной – к удовольствию соседей, не заходя в квартиру, а на площадку высыпали все: как же, бесплатное развлечение. Раньше Елена им такого удовольствия не доставляла.
А потом сказал: «Дело у Вас, граждане, семейное, сами разбирайтесь. А тишину нарушать не положено. Это я Вам говорю, гражданочка!» - обратился он к Жанне. Та было опать начала: «А они... А я...» Но он прервал ее: «Если что не так – жалуйтесь, а порядок не нарушайте».
И он пошел по вниз по лестнице, едва не столкнувшись с Денисом. Тот был страшно удивлен, застав на площадке лестницы своих мать и жену, а также приятельницу матери, которую знал с детства.
- Что тут у Вас случилось?! Почему милиция?
Жанна бросилас ему на шею с жалобами и слезами, соседи начали расходиться, а Лена с Инкой зашли в квартиру. Через несколько минут к ним постучал Денис: «Мать, выйди пожалуйста!»
В коридоре стояла заплаканная Жанна. Елена остановилась в дверях.
- Мать, я тебя просил не лезть к Жанке? У меня терпение лопнуло. Мы не может вместе жить, надо искать размен. В наше время это дело долгое. Так что, чтоб всем было спокойнее, поищи пока себе комнату, тебе же легче, ты одна, а Жана опять беременна, ей нельзя волноваться, а то будет, как в прошлый раз»
Инка не выдержала и выскочила в коридор: «Ты что, рехнулся, мать из собственной квартиры гонишь?! Куда? Она всю жизнь эту квартиру ждала, зарабатывала, а теперь вон, из-за какой-то хабалки, которую ты сюда приволок?! Ты хоть чем-то соображаешь, кроме...!» И добавила, чем именно он сейчас соображает. Инка всегда была остра на язык.
Жанна застонала: «Вот, видишь! Опять! Они меня специально оскорбляют, чтоб у меня опять выкидыш, как тогда...Они меня ненавидят! Мне плохо....!»
И упала на руки Дениса, но опять Елена заметила, как что-то, вроде торжества, сверкнуло у Жанны в глазах.
Он отнес жену в комнату, вернулся и сказал: «Мать, все. Извини, мое терпение лопнуло: если не съедешь, врежу замок и ты сюда вообще не войдешь. А по документам квартира моя. Можешь ходить по судам, сколько хочешь».
Инна застыла, а Елена сказала: «Инка, подожди меня минуту».
Она быстро побросала в дорожную сумку что попалось под руку, прошла в свою бывшую комнату, где на тахте умирающим лебедем валялась невестка, взяла свои документы из секретера, надела пальто и сказала Инне: «Пойдем».
Та все так же молча двинулась за ней. Дверь захлопнулась, как будто отделяя один этап ее жизни от другого. В котором она пока еще не знала, как жить.