Пётр Иваныч, а попросту, Иваныч – мастер на все руки. Двор его завален разным полезным, на его взгляд, хламом. Частями побывавших в аварии автомашин. Обрезками труб. Кусками кабеля. Корпус от старой круглой стиральной машины у сарая лежит. Ржавый фонарь «летучая мышь» без стекла. Вышедшие из строя электродвигатели, всякого размера и назначения.
Со временем, всему находит он применение. То очищает от ржавчины металлический абажур уличного светильника, готовит к покраске. То прилаживает ручку к старинному чайнику с петухом, неведомо какими путями к нему попавшему. То, сидя на низенькой скамеечке, кропотливо вывинчивает болтики и гайки из старого мотора, раскладывая их по размерам в пластиковые контейнеры, в которых раньше хозяйка выращивала рассаду. И не только для себя. Вдруг, нужда у кого случится. Зайдёт человек, попросит, а они вот – под рукой. Выбирай!
И некому попрекнуть его за тяжёлый швеллер, что лежит теперь поперёк бывшего цветника. И за велосипед с безнадёжно погнутой рамой, прислонённый к забору, не покачает никто укоризненно головой.
Вдовец он. Седьмой год, как покинула его Татьяна, жена, большая любительница порядка, красоты и цветов на подворье. Лишь у самой калитки бережно сохраняет он десятка полтора её любимых гладиолусов, каких-то особенных сортов, на восхищение и зависть соседкам.
Ему далеко - за семьдесят. Детей у них нет и не было. Другой хозяйки в дом привести не захотел. Так и живёт один. Один, да не одиноко. То и дело, в приоткрытую створку ворот забегают к нему люди – приварить, наточить, просверлить, починить чего-нибудь. Никому старик не откажет. Проходя мимо двора Иваныча, привычно видеть его, обросшего седой щетиной, в старой, давно утратившей цвет и вид куртке, подшитых обрезанных валенках, согнувшегося над своим железным верстачком. И только в праздники, когда, обычно, улица гуляет, калитка его заперта. Иваныча нет. Все знают - уезжает он на кладбище.
***
В прошлый выходной, погожий осенний денёк, подоспела у нас семейная дата, и затеял мой народ шашлыки. Я и посоветовала пригласить Иваныча. Сколько раз к нему за помощью обращались. Денег не берёт, пусть, хотя бы, за хорошим столом посидит, угостим по-человечески.
Старик на приглашение сконфузился:
- Неловко мне. Давно отвык я наряжаться, по гостям ходить.
- Нет, нет, - успокоила дочка, - экипировка самая простая, дачный вариант. Приходите через часок. Не откажите. Сегодня 25 лет нашего супружества. Мы, по-домашнему - семейным кругом. Вы – наш единственный гость.
***
Звонок в дверь, и мы, ошеломлённые, замираем:
Перед нами - Пётр Иваныч, чисто выбритый, в дорогом сером костюме с жилетом, в рубашке с галстуком и хорошими запонками на рукавах, в новых ботинках, с букетом его изумительных гладиолусов.
Сам, смущённый произведённым впечатлением, наш гость застенчиво объяснил:
- Не решился я признаться, что одежонка моя поизносилась. Да и грязная она. Какой уж тут – дачный вариант. Один вот этот костюм и остался, что купила мне Татьяна к нашей «золотой свадьбе», до которой всего месяца не дожила. Нас ведь должны были в районной Администрации торжественно поздравлять. Скончалась скоропостижно во сне, голубка моя. Вот костюм мой парадный и остался ненадёванным. Так, в полиэтилен упакованный, и висел. Я, было, на смерть решил его приберечь. Да, махнул рукой! Нынче, по случаю «серебряной» вашей, решил надеть. Спасибо, что позвали. Согласия Вам, ребята, до самой «золотой» свадьбы!