КЕКС.
Он был пухляшом с рождения. Любил сладкое, и в пионерлагере ел тайком, за туалетом. Не потому, что жадина, а просто стеснялся. В лагере его дразнили, конечно же, жирнюком, причём начинал один, а подхватывали все, и последняя Хоботова, малюсенькая, вечно жужжащая, как муха, (её саму травили), но и она, подбегала, жалила. Глаза сощурит, и жалит, аж слюни летят. У неё были сгоревшие лопатки, и опавший бант на тонюсенькой крысиной косичке. Кешка ненавидел её.
Дома Кешка экспериментировал. Заливал из сахара "петушки", варил сгущенку, делал мороженое из сухого молока, а в школу на все чаепития таскал кексы из бабушкиных формочек. Потом его кексами закусывали, и стали звать Кексом.
- Эй, Кекс, - мы сегодня квасим.
- Тащи свои булки...
И все выпивали, и ели его языки, эклеры, и рулеты. А они были вкусные!
Кекс старался, придумывал новые рецепты, нервничал, обжигался, и его мастерство росло. Но девчонки вытирали губы, обводили языком, и шли танцевать с другими.
Кекс не обижался, сидел на мягком диване, и смотрел. Его обходили, тянулись через него, говорили -"Кекс"- дай твою эту"... И Кекс протягивал живописный эклер.
- А где с черёмухой? Эй, Кекс, не понял, где с черёмухой??
Кекс пыхтел и обещал "в следующий раз с черёмухой".
А Кексу семнадцать, и ему, конечно, нравится красавица класса Верхоярова.
С ней танцуют все, вьются вокруг неё.
Верхоярова - блондинка с черными бровями.
Кекс вечером, перед телевизором, ел и страдал. Он понимал, что никогда она не будет его.
- "Будь моей", - так говорили в фильмах, Кекс замирал и переставал жевать.
Как-то Кекс шёл по дороге и встретил Хоботову.
- О, сколько лет, сколько зим! - изгибалась Хоботова.
Через месяц они поженились. Хоботова все организовала, и даже нашла костюм большого размера.
Они были по-своему счастливы, Хоботова везде совала свой нос,
Кекс пёк.
У них даже завелись друзья-библиофилы, которые приходили к ним за ручку. Они пили чай, Кекс слушал их и жевал, Хоботова кивала головой и соглашалась, а когда они уходили, смеялась, и слюни брызгали, прямо как в детстве..
Библиофилы давали им книги, и Кекс много читал, а Хоботова цедила через плечо - "Читай, читай, я же заработаю, я же женщина сильная.."
А так, в принципе, Кекс был даже счастлив. Нормальная жизнь.
"Такая хорошая сдобная булка, не эклер, конечно", - думал Кекс.
Иногда вспоминал Верхоярову - и вздыхал, заедал.
Но когда родилась девочка, Кекс тронулся умом от счастья, он кормил её, вставал ночью, пел ей колыбельные, менял пелёнки, называл "моя конфеточека", а Хоботова словно ушла на второй план.
Девочка росла пухляшкой.
- Мой эклер, - восхищался Кекс.
Когда Элеонора подросла, Кекс стал печь ей на чаепития кексы, и всем нравилось, и все говорили - "Леонорка, тащи свои печеньки"...
Леонорке нравился Колька Чепурной, в узких джинсах.
Леонора плакала и ела сладкое.
Вечером папа гладил её по голове, показывал новые книги.
- Девке худеть надо! Он ей книги, - шипела Хоботиха.
Вечером все собирались у телевизора. Показывали первый в стране сериал, латинские страсти, фазенды и акры. Хоботова расцветала, и изредка зыркала на пухлую, красивую Леонору.
Леонора сидела с Кексом, обнявшись, они были счастливы.
Но Хоботовой было этого не понять.