Дух теплых хлебцев и лягушино-зеленого абсента,
фимиамы парижской заутрени, ласкали воздух.
"Улисс" Д.Джойс
Если вы услышите слово «полынь», какие образы всплывают перед вашими глазами, какие люди вспоминаются? Быть может, это будут бескрайние степи, а может быть картина Пикассо? Полынная степь, полынная водка! Улетая с Байконура на орбиту, по традиции космонавты берут с собой веточку полыни. Ее горький запах долго сохраняется среди запахов приборов и механизмов. А вот на картине Пикассо сидит женщина за рюмкой напитка, который уже сто лет во Франции под запретом. Слишком разрушительно воздействует на здоровье человека полынная водка! Вы убедитесь в этом, если попытаетесь поймать ускользающий взгляд любительницы абсента.
Полыней у нас много, десятки видов, но все родственники горькой полыни так и называются – абсентовые. К этой группе относится и полынь Сиверса. Когда как-то в августе я обнаружил ее на окраине поселка на маленьком пустыре, обрадовался. Не так уж много растений начинают цвести в августе и полынь Сиверса одно из них. Это полынь утонченно красива. В рыхлой метелке покачиваются желто-зеленые корзинки на ребристом стебле, ярко зеленеют рассеченные листья. Она красива азиатской красотой и родина ее в азиатских степях. Но вот странно, как и многие степные кочевники древности, перенимая у них эстафету, с открытием железных дорог, двинулась она сто лет назад в Европу. Но пока ее завоевательницей не считают, а местами даже приветствуют. Например, в Карамзинском садике в центре города Ульяновска эта полынь охраняется возле памятника писателю, она там желанная гостья. Добежала полынь и до Москвы, но, конечно, не захватила ее, таится в укромных местах по пустырям и неудобицам, как и положено рудералу-ремонтнику.
Ну, а кто же такой Сиверс, в честь которого названа полынь великим немецким ботаником Вильденовым? Иоганн Сиверс тоже немец. Удивительно, как много среди немцев ботаников и химиков! Говорят, приверженность немцев к этим наукам отличает их от других народов. Сиверс родился в Германии, но путешествовал всю свою короткую жизнь по Сибири. Результатом его исследований стал гербарий, книг написать он не успел, но после трагической гибели Сиверса его письма из Сибири опубликовал еще один великий ботаник, его друг, Питер Паллас. Почитайте эти письма времен последних лет царствования Екатерины Великой. Письма, конечно, не только о растениях, но и о вольных жителях степных предгорий Алтая, которых называли тогда киргизами. Сиверс не только наблюдал жизнь кочевников, сам жил так же, питаясь в долгих скитаниях традиционными сырными шариками, вяленым мясом и кумысом. Как нравились ему киргизские юрты, что быстро собирали женщины на стоянках! Для дорогого гостя пол в его юрте выстилали красивой кошмой и коврами, пели ему бесконечные песни. По утрам Сиверс выходил из юрты к отарам, где прекрасные девушки доили овец и девушки наполняли его расписную пиалу вожделенным парным молоком. В ответ Сиверс старался вручить им обязательно маленький подарок – наперсток или иголку, редкий товар в тех местах. Исследователь даже подумывал, а не остаться ли в этих благословенных местах на всю жизнь, но европейское образование все же возобладало. Насколько притягательна киргизская степь, можно понять и по картинам Павла Кузнецова. Помните его спящую в кошаре и радугу над степью? Наслушавшись песен, отправлялся Сиверс собирать растения на ближайшие сопки, где и нашел он свою полынь и множество других неизвестных трав, некоторые виды названы в его честь. Позже степи исчезли, распахали их и занесли в Красную книгу ландшафтов. Но если вы на тихом пустыре встретите полынь Сиверса, древняя сибирская степь оживет перед вашим взором, и вы вдохнете ее горький запах, и вспомните Иоганна Сиверса!