Можно было вытащить билет хуже, но наверное это был самый-самый из тех, которые
мне не хотелось бы видеть. Даже если бы я готовилась к экзамену, вряд ли
предусмотрела бы то, что мне досталось.
Во-первых, оба вопроса были про поэтов. Мало того, что меня постоянно незаслуженно
пытаются причислить к этой когорте в общежитии, так ещё на экзаменах надо было
умудриться нарваться на поэтов, да на таких, которыми я никогда особенно не
увлекалась и не интересовалась.
Во-вторых, увидев в билете вопросы, доставшиеся мне, я поняла, уподобившись
знаменитому философу: знаю лишь то, что ничего не знаю.
Первый вопрос был следующий: лирика Некрасова.
То, что у Николая Алексеевича есть лирика, для меня явилось открытием.
Как? Разве он писал не только о страданиях народа и социально-обличительные стихи?
Неужели, помимо "Кому на Руси жить хорошо?" и "Мороз - красный нос", у него были
какие-то переживания связанные с женщинами - любовные проблемы?
Попытавшись, напрячь свою память, чтобы вспомнить хотя бы что-то, касающееся
Некрасова, я задумалась.
" В полном разгаре страда деревенская,
Доля ты! - русская долюшка женская!"
" Вчерашний день, часу в шестом,
Зашёл я на Сенную.
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую."
" Душно! Без счастья и воли
ночь бесконечно длинна.
Буря бы грянула, что ли?
Чаша с краями полна!"
" Славная осень! Здоровый, ядреный
Воздух усталые силы бодрит."
" У бурмистра Власа бабушка Ненила
Починить избенку лесу попросила.
Отвечал: нет лесу, и не жди - не будет!
Вот приедет барин - барин нас рассудит..."
" Поздняя осень. Грачи улетели,
Лес обнажился, поля опустели,
Только не сжата полоска одна...
Грустную думу наводит она. "
" Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая "страдания народа"
И что поэзия забыть её должна.
Не верьте, юноши! не стареет она."
" Кушай тюрю, Яша!
Молочка-то нет!"
- "Где ж коровка наша?"
- "Увели, мой свет."
" Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и забитая,
Ты и всесильная,
Матушка Русь!"
Выписала на бумагу всё, что всплыло в голове, оставленное школьной программой.
Ничего близкого к лирике в эти сети не попалось. Ну не проходили мы в школе любовные
стихи Некрасова! Поэтому даже на ум не могло придти, что кроме страданий народа,
этого поэта ещё что-нибудь волновало.
Стала припоминать хоть что-нибудь о его личной жизни. Что-то проникло в память на
уровне сплетен: будто он то ли у кого-то отбил жену, то ли у него кто-то отбил.
И, вроде как, Некрасов был картежник, проигрывал большие суммы денег. Но все эти
сведения почерпнуты мною не из учебников и не из книг, а неизвестно откуда, поэтому
быть уверенной во всей этой информации нельзя было.
Что же всё-таки творилось у него в личной жизни? Кажется, он даже не отбивал
чью-то жену, а пришёл в семью, и они все жили втроём: муж, жена и он, Некрасов.
Да, вроде бы так было. У них, у писателей, это вообще запросто. Маяковский с Бриками
жил. И Бунин. С женой и любовницей под одной крышей. Ну, Бунин в эмиграции
быт налаживал: одна по хозяйству, другая с рукописями занималась! Прозаики, получается,
более прагматичные: он один, жены две. А у Маяковского и Некрасова, у поэтов,
наоборот, женщины более прагматичными оказались.
В школе об этом ничего такого не упоминалось. Только то, что он был владельцем и
главным редактором журнала "Современник" и дружил с Белинским, Чернышевским и
Добролюбовым.
Но ладно. Это всё ладно... Где же, однако, лирика?
Признаться честно, после окончания школы я не интересовалась Некрасовым вообще.
А школьные познания вот они, записаны на листочке, лежащем передо мной. Надо
сказать, я даже удивилась, что в памяти осталось столько много всего. Я полагала,
что стихотворных познаний этого поэта у меня гораздо меньше. Всё-таки школа хоть
что-то дала. Потому что памяти на стихи у меня нет вообще. Хотя поэзия нравится
и творчество многих поэтов мне не безразлично. Однако в памяти застревает что-то
одной-двумя строчками. Полдня может бороздить мозг какая-нибудь необычная строка.
Например, "рассвет поднимался и падал опять". Вот этого от всего стиха Светлова мне
вполне достаточно. Продолжение "и кони устали степями скакать"- для меня уже лишнее.
Исчерпав все свои познания творчества Некрасова, я вспомнила, что у него есть стих
под названием "Размышления у парадного подъезда ". О чем он там размышлял,
голова вспомнить отказывалась. Наверное не о любви. Затем меня отвлекли собственные
размышления на тему того, что в Питере подъезд называют "парадное". А здесь
Некрасов размышляет и у парадного, и у подьезда. Непонятное какое-то размышление.
Короче, по первому вопросу я себя уже исчерпала полностью и начала уже дурью
маяться, задумываясь о всяких подъездах-парадных.
Поэтому надо бы перейти к обдумыванию второго вопроса. Здесь дело обстояло еще хуже.
Поэма Маяковского "Хорошо!"
Хорошо-то хорошо. Да ничего хорошего!
Из этого творения Владимира Владимировича отловила в своей голове всего ничего. И то
не была в точности уверена, что это именно из поэмы "Хорошо!", а не из какой-нибудь
другой. Только и вспомнилось: "Не в бульон, не на суп, а к любимой в гости две
морковки несу за зеленый хвостик!"
И ещё: "Я себя под Лениным чищу."
Меня всегда веселила эта строка. Представляла себе Маяковского в виде большой птицы,
типа грифона, которая сидела под портретом Ленина и чистила свои перья.
В общем, с Маяковским у меня выходила какая-то лажа.
Хотя ранний он мне даже нравился. Такой большой, с виду грозный и бесконечно
одинокий. Судя по тогдашним стихам, очень одинокий. "Все мы немножко лошади";
и "если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?"..
Вообще-то, у нас в классе никто не любил Маяковского. Когда мы его проходили по
школьной программе, наша учительница по литературе заболела. А она была хорошая
учительница, это мы были плохие ученики. Проболела она долго, около месяца - как
раз всего Маяковского. Её замещал завуч. А он, помнится, был с дуринкой. Его никто
не слушал; он только и делал, что орал на всех, лупил по рукам указкой и задавал
на дом учить огромное количество "лесенок" агитатора-горлана-главаря. Потом вызывал
к доске и ставил двойки, потому что эти лесенки-стихи даже в головах отличников
не укладывались.
Помнится, моя подруга была вызвана к доске читать наизусть то, что задавали на дом.
Но она даже посмотреть не успела название, что же там было задано. А время
надо было потянуть до звонка. Оказалось, "Блэк энд уайт" - "Белое и черное". Есть
у Маяковского стих с таким иностранным названием.
Подруга хоть и английский изучала, никак не врубалась, что я ей такое подсказывала.
Конечно, кому в голову придёт на уроке русской литературы слышать подсказку
английских слов да ещё от человека, который изучает французский язык. У неё были
такие глаза в тот момент - это надо было видеть! Замечу, что и она, и я всегда
друг другу подсказывали с места и делали это мастерски, мы были просто ассы в этом
деле. Наши подсказки улавливались теми, кому адресовались, а учитель, как правило,
не замечал.
Однако "Блэк энд уайт" подкачал. Я уже чуть ли не вслух ей говорила, а она с таким
недоумением смотрела на меня, как мой кот, когда ему вместо нормального мяса
подкладывают в миску какое-нибудь фуфло. Это выражение её лица я не забуду никогда.
Короче, поскребла я. поскребла по сусекам своих мозгов и наскребла для ответа совсем
ничего. Убедившись, что большего наскрести уже вряд ли получится, порасстраивалась
про себя, мол, почему мне, прозаику, попались такие совсем непрозаические вопросы?!
Оба - про поэтов! Прозаик не обязан быть таким уж рьяным почитателем поэзии.
Ну можно, конечно, под настроение почитать хорошие стихи, которые нравятся. Но без
фанатизма.
Отрешившись от своего экзаменационного билета, я решила послушать, как отвечают
другие.
Экзаменаторами были два пожилых литературных корифеея. Один был краснолицый,
широколицый, с пышной седой шевелюрой. Другой узколицый и лысый.
Судя по всему, лидером в этой паре был седовласый.
Отвечавшему попался вопрос о "Евгении Онегине" Пушкина.
Он что-то отвечал не очень уверенно, не очень бойко, но отвечал. Я мысленно ему
позавидовала. Уж об этом-то произведении я бы нашла что рассказать.
Чувствовалось, что экзаменаторам поднадоели безликие ответы абитуриентов, и они
скучали - наверняка было тоскливо выслушивать ту тягомотину, напиханную в наши
мозги школой.
Седовласый, томимый скукой, перебил отвечавшего на полуслове и задал ему вопрос:
- Вот зачем Татьяна отказала Онегину? Кому от этого стало лучше? И она несчастлива,
и Онегин. Вот зачем она так поступила?
Отвечавший застопорился, что-то пробовал мычать, но так ничего толком не промычал.
Лысый экзаменатор выглядел непроницаемым, на его лице не читалось никаких эмоций
в данный момент. А на лице седовласого господствовало выражение собственного
отношения к заданному вопросу. Чувствовалось, что он и в самом деле не понимал и
осуждал Татьяну. Ему было ближе и понятнее, если бы она по-тихому, втайне от мужа,
бегала бы на свидания к Онегину, если бы она предавалась плотским утехам, отдавая
себя порывам страсти. После чего героиня, как ни в чём не бывало, возвращалась бы к
мужу, садилась с ним за стол ужинать, затем шла в опочивальню с томиком
французского романа, роняя : "Дорогой, я так сегодня устала, у меня раскалывается
голова"... Или что-то в этом роде.
И какая бы это тогда была Татьяна? Если следовать версии, предлагаемой седовласым,
она бы и до образа Анны Карениной не дотянула. Мелковата была бы её душонка,
чтобы угодить в классические героини. Нет, версия Пушкина Татьяне больше подходит.
Но, судя по всему, седовласый экзаменатор пушкинский вариант не одобрял и не
понимал.
Меня он слушал, откровенно зевая. Собственно, слушать-то было особенно и нечего.
Я попробовала рассказать что-то "как били женщину одну, крестьянку молодую",
намереваясь прилепить это к некрасовской лирике. Оказалось - не то. Тогда я попыталась
превратить в лирику, что "есть женщины в русских селеньях", которые прославились
тем, что "коня на скаку остановят, в горящую избу войдут"... Естественно, выяснилось,
что это тоже не то.
Седовласый требовал именно любовные стихи Некрасова. Лирику, лирику давайте!
- А она у него есть? - усомнилась я в наличии этого явления у предложенного мне поэта.
- Есть. Цикл стихов, посвященный Авдотье Панаевой, - сказал он и процитировал: -
Я не люблю иронии твоей. Оставь её отжившим и не жившим, А нам с тобой, так
горячо любившим, Ещё остаток чувства сохранившим, - Нам рано предаваться ей!
Уловив искренне удивление в моих глазах - у Некрасова лирика всё-таки обнаружилась! -
седовласый поморщился и сказал:
- Переходите ко второму вопросу!
Перейдя ко второму вопросу, я попробовала налить водички о поэме "Хорошо!"
Но экзаменатор потребовал проиллюстрировать цитатами из поэмы.
С цитатами у меня ничего не получилось.
Отхватив за всё про всё трояк, я вынеслась из аудитории на волне той воды, которой
успела налить в ответах, на поставленные в билете непрозаические вопросы.
На письменном экзамене по литературе всех, собравшихся писать сочинение, разделили
на два ряда. Один ряд должен был писать о романе Горького "Мать", другой ряд -
что-то про Маяковского.
Мне досталась "Мать".
Надо сказать, что никогда ничего замечательного в этом романе я не находила.
Но хотя бы помнила, что мать звали Ниловной, а её сына - Павлом. Он там выступал
на каких-то митингах, потом произносил зажигательные речи на собственном суде.
А мать, решив продолжить дело сына, пока тот отбывал срок, стала расбрасывать
прокламации, обличавшие прогнивший царский режим. Что-то в этом роде происходило.
Не знаю, что уж я там накарякала, философствуя на предложенную тему, но три балла
получила.
Стыдобуха! Поступать в Литературный институт и два экзамена по литературе сдать на
трояки! Успокаивало лишь то, что пятерок не заслужил никто. Сказано было, что на
такую отметку знать сей предмет никто из нас просто не способен.
Впереди маячили ещё два экзамена. Надо было поднапрячься. Может, судьба будет
более милостива в дальнейшем? Надежда оставалась небольшая, но все-таки пока ещё
оставалась.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/10/01/105