Варенье
Опять гудит ресторан «Старый клён». Само строение сложено из продолговатых бетонных блоков словно из кондовых дубовых брёвен.
Танец за танцем, рюмка за рюмкой, бутерброд за бутербродом летели незаметно.
За столиком напротив на сей раз оказалась молодая женщина. Звали её Галя. Смугловатая кожа, карие глаза с поволокой, каштановые волосы и, в дополнение ко всему этому, а вернее, в основе, великолепная фигура.
Не раз и не два я в медленном танце чуял под жадными и всё же робкими своими руками горячую талию «хохлушки».
На исходе ресторанной пирушки я с внутренним восторгом отправился провожать Галину.
Уроженка Житомира проживала в новом пятиэтажном доме, построенном в центре города. Дом, в подражание соседним строениям, сооружённым в 40-е годы, был оштукатурен и выкрашен в жёлтый цвет.
Однако здание не имело удобств в виде эркеров, а также излишеств в форме полукруглых проёмов окон, круглых чердачных окошек и пилястров, а также колонн.
Мы с Галей присели на лавочку возле крыльца побалакать. Вдруг из подъезда вышел плотный мужичок лет пятидесяти.
Он кивнул Галине как знакомой и сказал просто: «Пришла? Ну и ладно. А я сейчас на дежурство пойду.
- Идите, дядя Паша. Я скоро буду варенье варить.
- Это свёкор мой, он майор, военпредом работает – сказала Галя в ответ на мой безмолвный вопрос, когда мужчина скрылся за углом.
- А муж у меня в армии сейчас – продолжила Галя.
Едва успели новые знакомцы войти в квартиру и приступить к приготовлению сладкого блюда, как в гости к украиночке явились две подруги.
- Н-нда – подумалось озадаченному ухажёру – это уже перебор.
Покуда в медном тазике, которым в итоге и накрылось начало влюблённости, булькало и пенилось варево из землянике, распространяющее лесной и пасечный аромат, товарки вовсю щебетали, порой искоса взглядывая на меня, притулившегося в уголке.
Иногда и гость вставлял что-то в женское весёлое чириканье, чувствуя себя не скованным, но крепко связанным.
А варенье всё булькало, вздымалось, словно требуя свободы.
Близилась полночь. Подружки трещали и балаболили. В комнате заплакал ребёнок.
- Ой, Олежка проснулся – метнулась Галя к сыну. В кухню она вернулась через десять минут.
Я твёрдо встал со стула и отправился в прихожую. Знал, словно чуял всем существом, что можно остаться, но вдруг подумал о солдате, который служит близко или далеко и верит своей жене, ожидающей его.
Впрочем, служба всегда «далёкий край», даже если «тянешь лямку» всего за сотню вёрст от родного порога.
Да, соблазнительно круглились смуглые груди между лацканами халатика, прелестные были округлые коленки и точёные икры, но, увы, в душе моей одновременно поселились совесть и….робость перед женщиной.
Итак, тронулся я «до дому до хаты», всей кожей спины ощущая лёгкий упрекающий взор юной женщины.
Пройдёт несколько лет и эта дамочка придёт трудиться в цех, где я вовсю крутил винты.
И сразу же она разболтает о моём недостойном, по её мнению, поведении.
Долго потом парни и мужики подсмеивались над "ухажёром2.
- Ну как, сладкое варенье было? – спрашивал меня, улыбаясь во всю свою широкую ряшку, Миша Бочкин.
А я молчал.