Рассказ написан в соавторстве с Владимиром Лугининым.
Она украшала главную улицу поселка лесорубов.
Большое, рубленое здание из бревен сосны мартовского повала. Крыша крыта тесом.
Над входом школы, в застекленной раме, красивыми золотыми буквами выведено: "Нейская семилетняя школа", а над этой надписью самый красивый в мире герб: "Союз Советских Социалистических Республик".
Еще не умеющие читать первоклашки, первый раз ступившие на крыльцо, завороженно рассматривали этот грандиозный портрет могучего государства, где над символом земного шара гордо реяли красные знамена союзных республик.
Высокое крылечко со ступеньками на три стороны, собрано из толстых досок. Здание обнесено невысоким штакетником. В палисаднике, спортивная площадка, с бумом, вытесанным из вековой лесины и такого же размаха высоким порталом, на котором подвешен деревянный шест, канат и наклонная гимнастическая лестница. Тут же сектор для прыжков в длину и высоту. Чтобы прыгуны не ушиблись, за планкой барьера вырыты в земле углубления и щедро засыпаны свежими древесными опилками.
Рядом площадка изучения погоды. На высоком столбе флюгер с обозначением частей света и скрипучим, металлическим указателем направления и силы ветра. Неподалеку от ветроуказателя задернутая решеткой будка с термометрами и барометром.
Занятия в школе начинались с восьми часов утра для первой смены, где учились ребята начальных классов. Вторая смена начинала заниматься после обеда.
Половине детей поселка ходить в школу было опасно для жизни.
Дело в том, что Северная железная дорога делила поселок на две равные части, южную и северную. Школа была на южной стороне. И «северяне» по дороге в школу должны были одолевать станционные пути забитые грузовыми и пассажирскими составами.
Авиадука на станции не было. Попасть на другую сторону станции было три варианта. Ожидать, когда поезда уйдут; обойти составы окружным путем длинной в километр; прошмыгнуть под вагонами. Все выбирали третий вариант.
Сегодня трудно себе представить одинокого ребенка зимой, темным утром, подлезающего под вагонами нескольких поездов. Поселковые ребятишки той поры, наряду с изучением азбуки русского языка, назубок знали азбуку железнодорожных сигналов и если на выходном светофоре зажигался зеленый свет, никто под колеса поезда не лез.
Я забыл упомянуть о четвертой возможности пересечь железнодорожные пути - нужно было отыскать в грузовом составе вагон с тормозной площадкой и вскарабкавшись на непомерно высокие для первоклашки ступеньки, спрыгнуть на междупутье с другой стороны состава вагонов.
Витя Марков так и сделал. Но, пока он забирался на тормоз, поезд стал отправляться. Лязг буферов сдвинувшегося состава напугал мальчишку. Он поспешно спрыгнул с тормоза. Сумка с учебниками и тетрадками выпала и осталась на площадке. Двойки и четверки уехали в сторону Владивостока...
Коридор в школе широкий. Места в нем хватает для построения учеников на линейку, сборов пионерской дружины и попыток мальчишек побегать на переменах.
По обе стороны коридора, двери классных комнат. Но, за первыми, по правую руку от входа, дверями была жилая комната. Комнатушка на два окна, тети Раи Мниной. Она в школе топила печи, мыла полы, подавала звонки на уроки и с уроков.
Колокольчик у нее был отлит из бронзы. По ободку, красивой славянской вязью выведено его имя: "ДАР ВАЛДАЯ". Носила его, тетя Рая на сиреневой, тесемке. На ней он в нужное время хорошо болтыхался, звенел заливисто и призывно.
Когда его переливы звали закончить интересный урок, увлеченные ученики встречали его незваным гостем. А когда урок был скучным, голос его был сладок для ребячьего уха или, когда назревал опрос невыученного урока. Звонок ждали как спасительную соломинку.
Окна в классных комнатах большие, с двойными, белыми рамами. Двухместные парты выкрашены в светло-коричневый цвет, а лицевая сторона наклонных столов - в черный. На передней части стола, на его средине, круглое углубление для чернильницы. По обе стороны чернильницы, канавки, для карандашей и ручек.
Ученические ручки в начале пятидесятых годов прошлого века были подобны карандашам, с жестяными наконечниками, в наконечники вставлялось перышко из крепкой стали. Обмакнешь перышко в чернила, отряхнешь лишние, если глубоко макнул и выводи: Аз, Буки, Веди, Глаголь, Добро... на радость себе и учителю.
Особенно высоко ценились перья марки: "Звезда", с оттиснутой на оборотной стороне крохотной звездочкой. Они хорошо себя вели на уроках чистописания, когда каждую букву нужно было ваять из жировых и волосяных линий. Вертикальные линии букв выводились жирной чертой, а наклонные - волосяной.
То-то было мороки старательным ученикам выводить эти узорописи. Особенно чутко нужно было управлять перышком, когда ваяешь волосяные линии. Иногда перо запиналось, втыкалось в бумагу и капля чернил срывалась на бумагу, расползалась по строке. Клякса готова.
А клякса, она клякса и есть. Одна, да другая... и можно начинать задание переписывать. А мальчишки на улице уже ждут не дождутся...
Но, после долгих стараний и терзаний, прописями можно было залюбоваться. Это, когда рука, да только ли... уже набита и канва мыслей старателя ложится в строку легко и свободно.
На лицевой стене каждого класса - доска. Крашеная. Чернее сажи.
На ней, мелом, выведенные калиграфическим почерком учительницы - прописи, примеры, задачи, формулы. У этой доски рождается вдумчивость. Размышления. Подсчеты. Догадки. Ответы. Озарение. Удача. Открытие. Растерянность. Терзание. Отрешенность.
В каждом классе над доской возвышался портрет одного из руководителей коммунистической партии и правительства. Взгляды ученых, писателей, поэтов и композиторов - настороженно взирали на партийного бога с портретов, развешанных по боковым и задним стенам класса.
Портрет Иосифа Виссарионовича Сталина висел в учительской. Возвышаясь над головами педагогов. Он строго взирал - правильно ли они выполняют линию партии по воспитанию будущих поколений.
Директором школы в пятидесятые годы был Александр Александрович Щербаков. Завучем Тамара Николаевна Кошкина-Шумихина. Учителя: Нина Петровна Шумихина. Борис Павлович и Ангелина Гавриловна Щепины. Владимир Антонович и Мария Алексеевна Галышевы. Анна Прокопьевна и Николай Михайлович Демины, с 1952года - директор школы. Нина Николаевна Елькина. Галина Иннокеньтьевна Чернядьева. Валентина Арсеньтьевна Галкина. Надежда Филлиповна Кащеева.
В 1955 году в школу приехал новый директор - Федор Иванович Киселев. Фронтовик. Мягкий, открытый человек. Ему, побывавшему на войне, опаленному жестокостью в горячих боях, удалось сохранить в своем характере бархатную мягкость и деликатность в обращении с коллективом учителей и учениками школы. Эту, его нетребовательность ученики скоро распознали и пользовались ею в своих интересах.
Урок физики, Федор Иванович, начинал не с проверки домашнего задания, как делали это другие учителя, а с объяснения новой темы. А потом предлагал прочитать текст в учебнике. И сам в это время подчитывал раздел электричества, время от времени отрываясь и оглядывая ряды уткнувшихся в книги учеников. Свободной рукой крутил рукоятку генератора электростатической машины. Потом, не отрываясь от чтения, нащупывал рычаг электрода и сводил вместе наконечники разрядника.
Достигнув критического расстояния, с электродов срывались мощные разряды. Вольтовые дуги сшибались с громким треском, не уступая грохоту циркового пугача. Все вздрагивали и принимались за прерванное чтение, а Федор Иванович продолжал крутить генератор, читать книгу и салютовать новыми разрядами.
Рука неторопливо двигалась к рычагам, учитель продолжал читать учебник. Класс, затаив дыхание, следил за представлением. Но, в этот раз рука пошла несколько выше. Пальцы приближались к токоведущим частям прибора. Класс замер. Такой мертвой тишины школа еще не знала.
Наконец указательный палец левой руки приблизился на критическое расстояние к электроду. Раздался треск и сдавленный вскрик. Федор Иванович отдернул руку и зачастил:
- Ой, ребята, тут опасно. Будьте осторожны. Берегитесь. Чтобы, не убило кого... -
Почему, все молчали? - Хорошо изучили свойства электричества. Знали, что не убьет.
После прочтения нового задания разрешалось задавать вопросы по теме предмета. Тут активность класса росла. Вопросы сыпались один нетерпеливее другого. Федор Иванович, как умел, увлеченно объяснял. Оживленный форум прерывал звонок...
Федор Иванович огорчался, что не успел проверить домашнее задание и обещал - в следующий раз наверстать.
На следующий раз все повторялось, как на прошлом уроке.
Борис Павлович Щепин был полной противоположностью Федора Ивановича. Подтянутый. Энергичный. Строгий. Требовательный. С черными усами. Говорил резко. Вел немецкий язык и пенье. На уроках немецкого языка он казался ребятам воплощением немецкой твердости и жесткости. Но, его уроков пенья ожидали, с нетерпением.
Он появлялся в классе с баяном. Усаживался на табурет. Укладывал ногу на ногу. Оглядывал притихший класс:
- Ну, друзья, на чем мы с вами прошлый раз остановились? -
- Бородино, Юрия Лермонтова. - с готовностью отвечал, вздернув руку, Коля Кудряшов.
- Верно. - одобрял Борис Павлович и раздвигал меха баяна. Бархатный перебор басов до краев заполнял классную комнату. Выплескивался на улицу через открытую форточку. Первые голоса хора в нужном месте вступали в мелодию:
- Скажи ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана,
Французу отдана. -
Вторые голоса подхватывают и все вместе повторяют:
- Французу отдана,
Французу отдана. -
Второй куплет поют вторые голоса, а первые подхватывают повторение припева.
- Ведь были схватки боевые,
Да говорят, еще какие. - Протягивают вторые голоса.
Первые голоса подхватывают:
- Да говорят, да говорят, еще какие. -
И все вместе:
- Не даром помнит вся Россия
Про день Бородино.
Про день Бородино.
Прохожие на тротуарах под окнами школы замедляют шаг. Прислушиваются. Вслушиваются в мелодию. Неохотно удаляются.
На уроке литературы - не до песен. Строгая. Пунктуальная Тамара Николаевна, раскрыв классный журнал, вызывает к доске Толю Жолбу.
- Текст выучил? -
- Выучил. -
- Расскажи. –
Толя, идет к доске неохотно. Вразвалочку. Развернувшись у доски, волнуясь, вытирает ладонь о ладонь, устремив взгляд на дальнюю стену класса, не торопясь, монотонно, произносит:
- Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы он полные воды свои. И не зашелохнет, не прогремит. Глядишь и не знаешь идет или не идет его величавая ширина...
- Хватит. Достаточно. Текст выучил, но выразительности нет. Садись. Три. -
- Вагина Надя. - Вызывает Тамара Николаевна следующего декламатора. Надя набирает полную грудь воздуха и вдохновенно, с подъемом, продолжает:
- И чудится, будь-то большая голубая дорога, без меры в ширину и без конца в длину реет и вьется по широкому лугу. Любо тогда и солнышку оглянуться с высоты и погрузить лучи свои в лоно стеклянных вод и прибрежным лесам ярко окунуться в водах. Чуден тогда Днепр и нет реки краше его в мире...
- Хорошо, Надя. - Перебивает ее Тамара Николаевна. - Вот как надо чит
ать Николая Васильевича. Молодец. Садись. Пять. Следующим будет рассказывать, - произносит, выставив в журнале оценку отличнице, классный руководитель:
- Курлович. -
Паша выбирается из-за задней парты и идет по проходу. Учится Павел не перенапрягаясь. Науки усваивает легко. Вот и сейчас, выйдя к доске, легонько кашлянул в кулак и взглянув на учителя, произносит:
- Когда же пойдут по небу черные тучи, дубы трещат и молнии, изламываясь между тучами, разом осветят целый мир, - страшен тогда Днепр.
- Хорошо, останавливает его учитель. - А не вспомнишь ли, Павел, речь Тараса Бульбы? -
Павел переступает с ноги на ногу и продолжает:
- Хочется сказать вам панове, на чем стоит наше товарищество. В великой славе раньше была земля наша. И туркам дала о себе знать, и с Царьграда брала червонцы. И города были пышные и храмы. И князья. Князья русского рода, а не католические недоверки. Все взяли басурманы. Все пропало. И остались мы сирые, как вдова после крепкого мужа - сирая. Да, так же как мы и земля наша. –
Павел читает не громко. Без патетики. Но каждое слово отчетливо слышно в притихшем классе.
- Вот в какое время, панове, подали мы руку на братство. Вот на чем стоит наше товарищество. Отец любит свое дитя. Мать любит свое дитя. Дитя любит отца и мать. Но, это не то, братцы. Любит и зверь свое дитя. Но, поделиться с ним по душе, а не по крови может один лишь - человек...
Переливы звонка заглушили последние слова Павла. Тамара Николаевна с сожалением оглянулась на двери классной комнаты. Отпустила Павла на место. Поставила пятерку в журнал и закончила урок.
Не все в школе было идеально. Случались и сбои в примерном поведении неслухов.
Первые уроки первой смены, в декабре, начинались затемно. Класс освещает электрический свет. Одна большая лампочка. Первым уроком будет русский язык. Диктант.
Коля Клопов заставляет Сережу Доброва помогать пододвинуть стол под лампу. Четвероклассники возятся с тяжелым учительским столом. Ставят на стол табурет и Клопов, забравшись на эту пирамиду, прихватив носовым платком, вывертывает лампочку.
Затем снимает с губ комочек изжеванной промокашки, накладывает его на верхний контакт лампочки, заворачивает ее в патрон. Стол и табурет быстро возвращаются на место под звуки звонка на уроки.
Учитель русского языка появляется в классе с толстой стопой тетрадей. Диктант. Но, через несколько минут, свет в классе гаснет. Учитель несколько раз чикает выключателем. Бесполезно. Общее замешательство.
Ищут Бориса Павловича. Приносят в класс керосиновую лампу. Появляется другая электрическая лампочка. Появляется Борис Павлович. Перетаскивают стол. Громоздят табурет. Класс затаился.
Новая лампочка светит необыкновенно светло. Но, писать диктант времени не остается.
В 1954 году школа обрела пристрой. Теперь коридор заканчивался большим залом, за восточной стеной которого располагалась классная комната и учительская. За западной стеной - столярная мастерская и библиотека.
А на северной стене - двери второго выхода и большое окно. Посреди зала была установлена разборная перекладина, а поодаль - подвешены гимнастические кольца. На переменах эти оба снаряда не оставались без внимания мальчишек. Всяк старался показать свою недюжинную силу и ловкость.
Уроки физкультуры вел Владимир Антонович Галышев. Весной и осенью занятия на спортгородке: прыжки, бег, метание гранаты, подъем по шесту и канату. А когда выпадал снег, бег на лыжах. Иногда ребятам удавалось уговорить учителя всем классом отправиться кататься с горы опилок.
В полукилометре от школы работала шпалорезка. А возле нее гора опилок. Вот с этой-то, занесенной снегом горы и катались ребята.
Семиклассников Владимир Антонович обучал стрельбе из малокалиберной винтовки. Кто хорошо стрелял, тому он вручал нагрудный значок члена Всесоюзного общества БГТО.
Четвертого декабря 1957 в Советском Союзе был запущен первый в истории человечества - искусственный спутник земли. Событие это прославило нашу науку. А у народов мира появилось новое слово: СПУТНИК.
В декабре ребята шестого класса на уроке физкультуры поливали водой ледяную горку, построенную лесорубами для катания детей и взрослых. Скат горки был поднят на столбы высотой в пять метров. Шестиклассники черпали воду в колодце, носили ведра на горку и поливали скат.
Мороз доделывал все остальное. Поскольку занятия старшеклассников проводились во вторую смену, а урок физкультуры был шестым, на улице быстро темнело. Мороз крепчал. Небо усеяли алмазные светлячки звезд. Вдруг шум возни старательных тружеников прорезал вскрик Толи Огаркова: "Спутник!"
Все посмотрели на небо и увидели двигающуюся в вечернем небе крохотную звездочку.
- Спутник... спутник... вон он... вижу... - Галдели возбужденно изумленные ребята. Оживление долго не утихало. Наконец учитель призвал ребят продолжить полив.
Работа продолжалась с новым подъемом. Мальчишки по ступенькам втаскивали ведра на верх горки и с криком: "Спутник", обрушивали воду вниз. Паша Курлович пустил с горки полное ведро воды. Ведро разогналось по уклону, опрокинулось и с громким звоном покатилось вниз. Витя Хлупин, Сеня Ясенев, Коля Шабалин - поддержали затею. За что получили от педагога по замечанию с записью в дневнике.
Зимой, когда мороз становился больше тридцати градусов, в школу можно было не ходить. Полагалось сидеть дома. Но, разве усидишь. На улице солнышко сияет. Сугробы искрятся изумрудными россыпями. А на горке снег хрустит сильнее крахмала…
Через два-три дня стужа слабела. А на уроках учителя в первую очередь вызывали к доске мальчишек с красными, распухшими до безобразия, похожими на соленые рыжики, ушами.
В седьмом классе появились записочки. Крохотные, смущенные, неловкие предложения дружеских отношений. Сами мальчишки на такой отчаянный шаг не решались, просили закадычного друга тайно передать избраннице секретное послание. Затаив дух следили за операцией.
Но, на свете нет ничего тайного, что на становилось бы явным. И через несколько дней, на перемене классная доска украшалась торопливой надписью: Витя + Таня = любовь!
Витя, забежав в класс после звонка, столбенел возле надписи. Краснел. Хватался за тряпку. Начинал стирать. Девчонки прыскали в кулачок. Мальчишки похохатывали. Витя замирал, понимая, что подтвердил надпись. Мирился со своей печальной участью и смахивал с доски крамолу.
После шестого урока в кино опаздывали, если бежать в клуб бегом, на полчаса. Поэтому, в начале урока, староста класса обращался к учителю с просьбой сократить урок и обещал, от имени класса, учителя не подводить и урок выучить как следует. Иногда учителя соглашались и отпускали пораньше. А которые не отпускали, с тех уроков класс организованно сбегал на последней переменке.
Весной учеников пятого, шестого и седьмого классов вывозили в рабочем поезде на лесоповал, для уборки сучков. В те вырубки, где работы были закончены, а прорва сучков не позволяла делянки сдать лесничеству. То-то было у ребят радости.
К шести часам утра ученики собирались на перроне у здания диспетчерской, откуда осуществлялось управление движением узкоколейной железной дороги лесоучастка - тремя паровозами и двумя мотовозами. К рабочему поезду прицепляли еще две теплушки и в них размещали ребят под надзором учителей.
Сбор сучков напоминал, если посмотреть с высоты, возню лесных зодчих при строительстве муравейника. Тот же напор и слаженность. Сучки собирали в кучи и поджигали. Польза и забава - в одном пакете.
Звон детских голосов не помещался на вырубках. Выплескивался далеко за опушки лесосеки. Угрюмые волки покидали свои логовища. Любопытный медведь прислушивался к гомону кишкалды. Хитрая лисица старалась высмотреть, куда мальчишки покидали тормозки с обедом. Сороки метались над многоголосьем и трескотня их тонула во всеобщем гамоне и заволакивалась дымом многих костров.
Домой школа возвращалась вечером. На рабочем поезде. Усталая, но довольная.
Весной 1959 года ученики седьмого класса ходили помогать крестьянам соседнего колхоза: «Льнозаводское», садить кукурузу. Три километра по тропинке вдоль железной дороги ребята одолели быстро. На поле уже были начертаны клетки полуметровой величины. В перекрестьях мальчишки копали неглубокие ямки, а девчата высаживали два семечка кукурузы.
Кукуруза в Приуралье росла лениво. Побеги были хилыми и невзрачными, но линия Никиты Хрущева была непреклонна - кукурузу заставляли сеять едва ли не за Полярным кругом.
Володя Лугинин в школу пошел в 1965 году. Дина Максимовна собрала самых маленьких учеников, кто пришел в школу в первый раз и увела в первый класс. Неспешно рассадила за парты. Спросила – удобно ли им сидеть. Предложила уложить руки перед собой на парту. Левую вниз, а правую сверху. Объяснила, как поднять правую руку, когда понадобится что-то спросить у учителя. И принялась рассказывать детям, чем они будут заниматься на уроках, какие интересные истории откроются перед ними.
Рассказывала увлекательно. Малыши заслушались и звонок встретили с явным неудовольствием. Дина Максимовна успокоила ребят, пообещав им завтра продолжить рассказ. Еще раз поздравила детей с началом учебного года и отпустила по домам.
Володе в школе понравилось. Много нового он узнал в эту зиму. Привязался к учительнице, которая обращалась с ребятами как заботливая старшая сестра.
Но, во втором классе случилось непредвиденное, Дина Максимовна не пришла на уроки. Не появилась она и на следующий день, а вместо нее в класс вошла Нина Петровна. Она и продолжала обучать ребятишек в начальных классах. В отличие от Дины Максимовны, педагогом она была строгим. Меньше доверяла, больше проверяла.
Шли годы. Ребята, старательно пробираясь по лесенке знаний, переходили из класса в класс. Изучали более сложные науки. Узнавали о своих выдающихся земляках, с каких учителя настаивали брать пример. Ими Вятская земля была богата и земляки по праву гордились этими выдающимися людьми.
Сергей Миронович Киров ( Сергей Костриков ) – известный государственный руководитель; Вячеслав Михайлович Молотов - Министр иностранных дел; Иван Степанович Конев – маршал Советского Союза; Вершинин Константин Андреевич – Главный маршал Авиации; Говоров Леонид Александрович – Маршал Советского Союза; Александр Иванович Бакулев – Крупнейший кардиохирург, академик. Первым разработал и провел операции на сердце. Виктор Петрович Савиных - дважды Герой Советского Союза, космонавт. Это люди - именем которых благодарная Россия назвала города и улицы городов, поставила памятники.
Не мало выдающихся людей прославили и Шабалинский район, на западном краю которого в те времена успешно трудились лесорубы Нейского лсоучастка.
На полях сражений Великой Отечественной войны мужественно сражались и заслужили звание Героя Советского Союза, шабалинцы: Александр Андреевич Калинин, Василий Николаевич Бураков, Петр Антонович Плешков, Михаил Павлович Баранов, Михаил Павлович Баринов, Владимир Петрович Созинов, Павел Григорьевич Кощеев, Михаил Петрович Бочариков, Дмитрий Филлипович Тотмянин, Николай Алекскквич Рогожников, Василий Александрович Скрябин.
Кавалеры трех степеней Славы – Яков Еремеевич Толстобров, Иван Евстигнеевич Кудреватых, Егор Яковлевич Пупов.
Три человека, в послевоенные годы, за самоотверженный труд заслужили звание Героя Социалистического труда. Один из них – Хамидулин Закий Хамидулович – вальщик леса Нейского мехлесопункта.*
*«История Шабалинского края». Стр. 89 – 93. Авторы: В. Пятницкий и
стр. 106, В. П. Милюк.
В старших классах восьмилетки, Володя Лугинин увлекся хоккеем. Даже в школу прибегал на коньках. Поголовному увлечению хоккеем мальчишек той поры, способствовали жаркие схватки наших хоккеистов с канадскими профессионалами, которых наши ледовые бойцы: Петров, Харламов, Фирсов, Третьяк, Васильев, Якушев и другие, на ледовых аренах разделывали под орех.
С законной гордостью на устах кировских мальчишек не умолкало имя знаменитого нападающего сборной СССР, выходца из Кирово-Чепецкой «Олимпии», Саши Мальцева. Который к ужасу канадских профи метеором врывался в зону заморских снобов и расстреливал их ворота. Хилл Эспозито, видя прорывы Мальцева, скрежетал зубами. Грозил поквитаться, да не тут-то было. Продули канадцы начисто.
Пристрастие к хоккею не замедлило отрицательно сказаться на успеваемости. Но, Нейскую школу Володя закончил успешно.
Сегодня, спустя сорок пять лет, светлой грустью вспоминает он годы учебы. Вспоминаются мальчишки и девчонки, одноклассники. Хочется надеяться, что многие из них помнят Нейскую школу. Прочтут эти наши воспоминания. Вспомнят свое памятное детство и отрочество. Откликнутся.
Зимой 2004 года мне довелось побывать в Нейском поселке лесорубов. Вернее, на том месте, где когда-то он был.
Школы, как и многих домов, уже не было. На ее месте обозначилась ровная, занесенная сугробами площадка. Было грустно смотреть на эту пустоту. Вспоминать неотделимые от детства и отрочества школьные годы. Месяцы. Дни. Лица учителей. Одноклассников. Друзей.
Послышался призывный звон колокольчика - ДАР ВАЛДАЯ.
Особой теплотой ожило в памяти лицо и голос первой учительницы - Нины Петровны.
Ее голос с едва заметной хрипотцой. Черные, внимательные глаза. Строгие и родные. Они вспоминаются и сейчас, через шестьдесят лет. Словно спрашивают:" Так ли ты прожил свою жизнь, как я старалась тебя научить?"
Учитель
Светлой памяти Шумихиной Нины Петровны.
Это было давно. Жизнь на годы помножь –
Столько лет не запомнить подробно.
Школьный двор. Школьный сад. Так же сеялся дождь.
А учителем – Нина Петровна.
Стайку робких ребят привела в первый класс
Незнакомая – Нина Петровна.
Но, лучилось тепло из приветливых глаз
И в сердцах отражалось подробно.
Помню первый рассказ, где за далью морей
Есть неведомы земли и страны.
И о том, что хлеба на просторах полей –
Возрастают трудом и стараньем.
И о том, что моря по овалу земли
Разлились океаном огромным.
Мы шалили как все, но на исповедь шли
Обязательно – к Нине Петровне.
Я не помню дословно всех школьных наук.
Но уверен – не путая правил.
Это светлое имя – учитель и друг,
Я бы с мамою рядом поставил.
Это было давно. Как года ни дели,
Шестьдесят – не запомнить подробно.
Ураганы ревели, бураны мели –
Но, мы помним Вас – Нина Петровна.
Фотографии: Учителя и ученики Нейской семи-восьмилетней школы сороковых, пятидесятых и шестидесятых годов, двадцатого века. Снимки из архивов авторов.