1
Сергей Николаевич Осинин долгие годы служил в коммерческих банках и ушёл на пенсию вполне обеспеченным человеком. Он называл себя не пенсионером, а рантье… Он был невысок, седоват, худощав и слегка сутул. Имел он тонкие губы и крючковатый нос. Одевался матёрый бухгалтер без малейших претензий на моду, но удобно и опрятно… Его красивая и гордая жена уже довольно давно умерла от рака, а дети не родились у них… Осинин остался вдовцом…
Он жил на отшибе у тихой и старой улицы в собственном доме с ампирной башней. В уютном дворе росли фруктовые деревья… Осинин наслаждался полным спокойствием, изобильным достатком и своей огромной библиотекой. Он был истинным библиофилом…
Напротив его дома было уютное семейное кафе, где Осинин часто обедал… Он чрезвычайно любил подолгу лежать на широком диване и листать свои антикварные книги…
По воскресеньям уборку в его старинном доме делала от бедности юная студентка медицинского института Нина Савицкая. Она была стройной и обладала чисто славянкой внешностью, но отнюдь не казалась красавицей утончённому хозяину дома. Девушка носила недорогие джинсы, а прочие скромные вещи надевала по сезону: куртки, свитера и разноцветные рубашки… Она была старательной и проворной…
2
На факультете с Ниной почти не общались, ибо она не скрывала, что она из бедности вынуждена работать по найму. Считалась, что она, даже получив заветный врачебный диплом, не будет иметь особых карьерных перспектив. Ею откровенно пренебрегали, и Нина тщательно таила сильную обиду…
Нина убирала многие квартиры, но более всего ей нравился дом старого библиофила. Да и хозяин дома располагал к себе изысканной, хотя и чопорной учтивостью… И неожиданно для себя усердная и послушная девушка вдруг начала ярко воображать поразительные события и сцены…
Она непроизвольно воображала, что умудрённый и загадочный книжник постоянно ей даёт эксклюзивные и бесценные уроки эзотерической славянской ворожбы. И постепенно у Нины – без намёка на разумные основания – исчезли всякие сомнения в том, что старый библиофил реально обладает сокровенными познаниями не только древне-языческих волхвов, но даже европейских масонов…
Она болезненно страстно, хотя и терпеливо дожидалась начала его мистических уроков, и он благодаря наитию почувствовал её упорное и жгучее ожидание. А вскоре он осознанно постиг, чего именно юная девушка, – пускай и безмолвно, но крайне алчно, – ожидает от него, и стало ему несказанно радостно и тревожно…
Он втайне радовался тому, что умная девушка вдруг сочла его выдающимся мыслителем и учёным. Внезапно он решил, что она чрезвычайно красива. Но уроки оккультизма Осинин при всём своём желании давать ей не мог, поскольку ничего не знал об этой сфере человеческой деятельности… Старого библиофила всерьёз интересовала только поэзия русских декадентов… И теперь беспрерывно его тревожило то, что не удастся ему в полной мере оправдать необычные надежды своей смазливой батрачки. По неведомым причинам было ему страшно разочаровать её…
Их бессловесные встречи быстро наполнялись истомными соблазнами, кручиной и страстью… И однажды студёной, но ещё ясной и золотистой осенью Осинин после воскресной уборки своего большого дома пригласил Нину к вечернему чаю… Библиофил нарядился в домашний серый костюм и обулся в замшевые туфли, а Нина была в узких синеватых джинсах, в тёмном кабардинском свитере и в коричневых ботинках. Причёска у неё была гладкой…
«Решился он, – подумала довольная девушка, – началось…»
3
Они в зеленоватой столовой медленно пили чёрный индийский чай и ели бутерброды с бужениной, с донскими балыками и с красной зернистой икрой. Наконец, Осинин прерывисто и вдохновенно сказал:
- Я чувствую ваше ожидание… оно довлеет надо мною… Наверное, вы желаете, чтобы я обучил вас древнеславянской ворожбе… и тайным приёмам внушения и господства… Ошибся ли я?..
Глаза у неё победно и хищно сверкнули, и она без околичностей ответила:
- Вы не ошиблись, мой дорогой учитель! Вы чудом постигли мои заветные мысли. И я отныне покорна вашей благодатной воле…
И вдруг почудилось ему, что в этих закатных сумерках он будет с Ниной говорить под влиянием непостижимого и мистического наития…
Он доброжелательно промолвил:
- Воля чужого человека редко бывает благостной. Однако вы несказанно понравились мне. И с вами буду я честен…
Растроганный библиофил на мгновение умолк, и вдруг ощутил он полную уверенность в том, что ещё неведомые фразы, которые вскоре он произнесёт с заботой, нежностью и грустью, будут безмерно важны для Нины…
Говорил он искренне и негромко, а она терпеливо и благодарно не прерывала его:
- Я не буду давать вам уроки, которые вы бессловесно, но страстно ожидали от меня. А ведь мне удалось бы надолго заморочить ваше неопытное сознание наукообразной околесицей. Но ахинея и чепуха – не для вас… и поэтому я выражаюсь прямо… Нельзя научить тому, чего мучительно и жадно вы хотите… Но разве вы не способны сами обрести желанные познания и сноровку?.. Я не сомневаюсь, что нужные качества уже с рождения существуют в вас... Ведь ежели вообразили, значит, можете и достичь… Всё, воображаемое вами, доступно для вас… А я доселе не занимался мистикой и ворожбой… Я – всего лишь бухгалтер, пусть даже элитный… Я безмерно хотел бы оказаться вашим наставником, но честно ответьте мне: чему полезному я могу вас научить?..
Она задумчиво отозвалась:
- Мне удивительна ваша правдивость со мною… Несомненно, чувствуете вы, что ради заветной и тайной науки я готова ринуться к моему учителю в постель!.. А вы пару месяцев могли бы успешно морочить меня… и пользоваться мною… И я бы радостно утоляла ваши порочные страсти… И разве я смогла бы наказать вас за обман?.. Моё социальное положение, увы, – ничтожно…
- Быть вашим любовником – несравненная радость!.. Но ничего я не могу предложить вам взамен…
- А могли бы, – искусительно и задумчиво проворковала она, – если бы ваша судьба сложилась хоть чуточку иначе…
- Да, я, несомненно, сумел бы, – с явным сожалением согласился он, – ведь на многое я был способен…
И они в золотистых сумерках умолкли, созерцая друг друга…
Наконец, библиофил неожиданно для себя посоветовал ей:
- А попробуйте вы держать себя так, будто все необходимые уроки вы уже получили… Вам надо вести себя, как истинная колдунья… И я чувствую, что нужные качества вы стремительно обретёте… Но будьте предельно вежливы. Учтивость всегда полезна…
И Нина неторопливо разделась…
4
Ночью на высоком крыльце они простились. Он был ошеломлён и радостен. И мерещилось ему, что его умершая жена восхищается им в небесной бездне.
Нина бодро пошла по булыжному проулку, тускло освещённому старинными узорными фонарями. Осинин благодарно смотрел на её красивую, прямую спину и с гордой улыбкой размышлял о том, что он сегодня сотворил истинную колдунью…
Нина ярко воображала почтительные взоры тех, кто её невзначай обидел…
Перед началом утренних лекций она внезапно ощутила, что многих студентов неявно устрашает её безупречная вежливость… Нина внимательно посмотрела на себя в большое зеркало возле резных и тяжёлых дверей парадного зала и увидела себя именно такой, какой с раннего детства она хотела обязательно быть…
Конец