Новая версия
Итак, все мои предположения и подозрения рухнули, как песочная крепость.
Мы втроем сидели на нашей кухне и грустно попивали чай с пирогами. Однако наш сыщик, выслушав мой рассказ, как ни странно, совершенно не опечалился.
- Иначе и быть не могло, - сказал он. - Тем более, что я кое до чего всё-таки докопался, но, к сожалению, это мало, что нам даст.
- Господи! Алексей, но как можно, имея новые факты, сидеть и помалкивать? - возмутилась моя женушка. - Выкладывайте, не томите.
Довольный эффектом Алексей неспеша допил свой чай и только после этого начал.
- Признаюсь вам, что я на сто процентов был уверен, что от Айнура никакой ценной информации я не получу. Поэтому, несмотря на все сомнения в эффективности расспросов бабушек, соседей и рабочих подъезда, я понял, что возможно именно от них узнаю что-либо новое. Я напросился в гости к тетке Георгия Рене. После того, как я передал ей от них с Надеждой Ивановной посылку, Клавдия Ивановна стала относится ко мне с особой теплотой.
- Я приехал к ней в среду к ужину и засиделся допоздна, стараясь натолкнуть ее на воспоминания о последних месяцах жизни Степаниды. «Может быть у нее возникали какие-либо проблемы со знакомыми, соседями, ее родственниками?», - спросил я Клавдию Ивановну. Она старательно вспоминала события, вслух комментируя их. И не напрасно старалась. Такие проблемы у вдовы Жоржа, как оказалось, действительно появлялись довольно часто.
- Уж очень она алчная была, - посетовала Клавдия Ивановна. - Часто мне даже слушать ее было неприятно, и я предупреждала ее, что нельзя злить людей, обманывать их. Взять хоть случай с неуплатой денег за ремонт. Один из этих рабочих, которых она так бесстыже обманула, ее чуть жизни не лишил. Так напугал, что она месяца три спать не могла, боялась, что он опять с дружками заявится к ней или подстережет где-нибудь за углом и прибьет ее, на этот счет она даже извелась вся. Но потом вроде успокоилась и сказала, что расплатилась за ремонт сполна. Хотя я не уверена, что это правда, потому что на конкретные мои вопросы по этому поводу отвечать не стала.
Или вот еще с этими, как их бишь, масками, картинами.
- С чем, с чем? - удивился Алексей. - Что за маски, что за картины?
- Ой, Алеша, я точно не знаю, никогда в глаза их не видела, но из ее рассказа поняла, что ее муж часто бывал в командировках в Африке и каждый раз из поездок привозил разные сувениры и подарки. В основном, по ее словам, это были какие-то маски местных божков, статуэтки из черного дерева. Я не знаю, есть ли вообще такое дерево, но она мне говорила именно так. И у него была собрана целая коллекция таких изделий и картин, на которых тоже, как я поняла, были изображены их идолы. Большую часть экспонатов ему дарили, а отказываться от подарков по обычаям африканцев нельзя. Да и продавать или передавать эти дареные талисманы тоже не следует, а то может случиться непоправимая беда.
Ей, конечно, эти произведения сто лет не нужны были. Поэтому, когда Жорж умер, она стала искать покупателей на все это богатство. Причем, когда я ей напомнила о том, что она сама сказала, будто продавать и даже выносить их из дома не рекомендуется, Степанида лишь расхохоталась в ответ:
«Это моему дипломату нельзя, они ему были подарены. А я здесь причем? Мне их никто не дарил».
«Но ведь они тебе по наследству достались, значит, ты стала их хозяйкой и все суеверия африканцев теперь на тебя распространяются», - заметила я.
«Да брось ты», - махнула она на меня рукой.
Короче говоря, Степанида всерьез озаботилась распродажей африканской коллекции мужа. Я не могу сказать, где и каким образом она находила покупателей, скорее всего, давала объявления в газетах вроде «Метро». Я лишь знаю с ее слов, что встречалась она с потенциальными покупателями где-нибудь на улице, на остановках автобуса, на станциях метро, короче, в общественных местах, боясь нарваться на бандитов. Так она говорила. Судя по всему, она от этой распродажи имела неплохие доходы. Все время подчеркивала, какая она хорошая хозяйка, другие бы дураки, как ее соседи, просто выбросили это барахло на помойку.
И вот однажды она пришла ко мне вечером в хорошем подпитии и принесла бутылку водки и закуску, что совершенно ей не было свойственно. Женщина она была бесцеремонная, прости меня, Господи! И могла к кому угодно заявиться, когда ей приспичит, не волнуясь о том, понравится это хозяевам или нет.
Так вот, в тот вечер я уже приняла ванну и готовилась ко сну, когда непрошенная гостья почтила меня своим визитом. Пришлось накрывать на стол, нарезать ее колбасу и сыр, и, разумеется, слушать рассказ гостьи, попивая чай, поскольку я водку вообще не пью. Да Степанида и не нуждалась в собутыльнике, приговаривая: «Это хорошо, что ты не пьешь, мне больше достанется».
Степанида захмелела быстро и уже более, чем надо, и стала опять расхваливать свою домовитость и осторожность. Особенно ей нравилось подчеркивать свою смекалку в сравнении с соседями.
«Другие бы, - говорила она, - вот хоть соседи мои безалаберные, выбросили бы эту гребаную коллекцию на помойку, они вон и шубы старые выбрасывают. А я не поленились, нашла покупателей на свое наследство».
« И что же, - спросила я ее, - хорошо заработала?».
« Да не поверишь, за одну черную доску аж сто тысяч этот негр мне отвалил. Но я ему подсунула доску-то не ту, которую он хотел, а поновее».
«Как это?», - ничего не поняла я.
«Да я и сама не поняла! - захохотала она. - У моего муженька были две совершенно одинаковые черные маски какого-то африканского колдуна. Но одна совсем новенькая, а вторая вся потрескавшаяся и облезшая. Я их сфотографировала и покупателю предъявила. Новая ему отчего-то совсем не понравилась, а за старую он прямо-таки ухватился и пообещал сто тысяч. Он мне назначил встречу через два дня, чтобы забрать маску и отдать мне деньги. Я обе маски упаковала и взяла с собой. А этот нигер сам прийти не смог, прислал какую-то девку. Ну я, не будь дурой, ей отдала новую доску, получила деньги, а старую, раз она такая ценная, оставила себе на черный день. Каково? Вот и празднуем теперь», - наливая себе водки в стакан, радовалась она.
Я ей говорила: «Смотри, Степанида, добром такие махинации не кончаются». Но с нее, как с гуся вода. У нее понятия: «стыдно», «непорядочно», вообще отсутствовали. Она говорила, что это пережитки буржуазного прошлого, а мы люди современные, более развитые. Нам связывать себе руки такими условностями просто глупо.
Клавдия замолчала и углубилась в свои воспоминания. Алексей не торопил ее. Однако через несколько минут не выдержал и спросил:
- Ну, и что после этого случилось, неужели этот негр не вернулся за настоящим идолом? Кстати, она не называла его имени?
- Что-то говорила: то ли Мухаммед, то ли Магомет. Не помню, - виновато улыбнулась Клавдия Ивановна. - Но мне кажется, что этот африканец ей угрожал. Бояться она стала сильно, но признаться мне в этом не хотела, потому что терпеть не могла, если ее в чем-либо уличали.
Алексей с сожалением заметил, что хотелось бы все узнать про эти махинации Степаниды, и Клавдия Ивановна посоветовала ему поговорить еще раз со старой подругой Степаниды - Екатериной, которой та доверяла больше, чем ей.
Эта мысль гостю понравилась, и он стал думать, как разговорить Екатерину Васильевну и выведать у нее все, что та знает про распродажу коллекции дипломата.
Передав нам свой разговор с Клавдий Ивановой, наш неугомонный сыщик пообещал вновь побеспокоить бывшую приятельницу Степаниды Екатерину Васильевну в самое ближайшее время.
Допрос с пристрастием
Нам с Анной оставалось только пассивно ожидать, какие новости сумеет раздобыть наш друг. И нужно сказать, что ожидания эти были весьма тягостны для нас.
Мы с женой сходились во мнении, что Алексею удалось выйти на верную дорогу в поисках убийцы нашей соседки, но никакого оптимизма это не вызывало.
- Скорее всего, - говорила Анна, - именно эта афера с африканским божком вышла Степаниде боком. Но мы никогда не узнаем, что за негр заплатил такие большие деньги ей за эту штуковину, тем более не узнаем, как ему удалось прикончить ее в собственной квартире, не оставив никаких следов.
- Следы, может, и были, - возражал я. - Но никого они не насторожили и не заинтересовали. Не было никакого следствия, потому что всем без разницы, убили старушку или сама умерла.
- Нет, вот мне все-таки интересно, - возмущалась жена, - почему ее родственники не захотели даже забрать тело и придать его земле. Насколько мне известно, Жорж говорил, что на даче они жили все вместе: Степанида, ее брат с женой и дочерью. Странно и то, что Жорж никогда не ездил вместе с ней на эту дачу.
- Ничего странного. О чем ему было разговаривать с ее родственниками, если и с женой он старался не вести беседы. У него был свой «клуб» с приятными для него людьми. И, скорее всего, именно возможность принимать друзей без Степаниды и была главной причиной, чтобы не тратить время, свободное от нее, на поездки на дачу, абсолютно ему ненужную.
Пока мы разговаривали, наш друг встречался с Екатерина Васильевной. И это обстоятельство придавало какую-то нервозность нашей беседе. Мы знали, что встреча ему была назначена на три часа дня. Было уже начало седьмого, а от него все еще не было звонка.
Звонок раздался ровно в семь часов вечера. Алексей испросил нашего разрешения приехать к нам, обещая порадовать нас интересной информацией.
Моя неугомонная супруга тут же затеяла приготовление утки с яблоками и пирогов с брусникой к приезду дорогого гостя.
Я не смог удержаться от едкого замечания по поводу того, что для него моя супруга не ленятся готовить вкусную еду, в то время как несчастный муж частенько вынужден обходиться обычной картошечкой с овощным салатиком.
Жена парировала, что, когда я пойду на опасное и ответственное задание, меня непременно встретят с зажаренным гусем и бутылкой шампанского.
- Что ж, - обиженно промямлил я, - подожду и, если обещанного гуся не будет, уйду в монастырь.
Продолжить обсуждение моего страшного будущего мы не успели, поскольку раздавшийся звонок в дверь известил, что дорогой гость с опасного задания вернулся, причем живым и вполне довольным.
Мы уселись за стол и, понимая, как много сил и энергии истратил наш друг на выполнение задания, молча приступили к трапезе, хотя нетерпение узнать новости сквозило в бесконечных, невольно издаваемых нами вздохах и ахах.
Наконец, Алексей отодвинул от себя тарелку и, как всегда, желая разжечь наше нетерпение еще больше, долго обтирал руки и губы салфеткой, потом изучал приготовленные Анной десерты, плотоядно улыбаясь, но, заметив мелькнувшее в моих глазах гневное порицание, перешел к изложению результатов своего мероприятия.
Оказалось, что Екатерина Васильевна очень неохотно согласилась на встречу с ним, сказав, что все, что ей было известно, она уже сообщила следователю. Уговаривать ее пришлось долго. Только после угрозы вызова ее в отделение полиции она нехотя разрешила Алексею приехать к ней к трем часам дня.
Алексей застал ее с перевязанной полотенцем головой, в домашнем халате, больную, запуганную и явно чем-то расстроенную, вполне готовую послать назойливого следователя куда подальше.
Но наш милый юноша только на вид выглядит совсем молодым и неопытным мальчиком. На самом деле хватка у него бульдожья.
Он снова начал расспрашивать подругу несчастной о последних месяцах жизни Степаниды Николаевны и попросил подробно вспомнить все особенности ее поведения в тот период. На его слова Екатерина Васильевна вторично напомнила, что уже сообщала следствию о своем отсутствии в Москве именно в интересующее следователя время.
Алексей, дотошно изучавший график ее отсутствия, поправил Екатерину Васильевну, уточнив все сроки, и перешел к вопросам о коллекции Жоржа Рене. И тут он почувствовал, что Екатерина Васильевна почему-то совсем не хочет говорить об этом. Следовательно, мелькнула у него мысль, ей есть, что скрывать, и эту тему нужно раскручивать. Но начать лучше издалека, с отвлекающих внимание хозяйки разговоров о самой Степаниде.
- Екатерина Васильевна, - задушевно начал развивать свою идею гость, - вот скажите мне, пожалуйста, вернее ответьте мне на мой вопрос предельно честно (он заметил, как напряглась его собеседница при этих словах), каким человеком была ваша подруга: хорошим или плохим?
Екатерина Васильевна даже вздохнула от облегчения, щеки ее порозовели, и она снова обрела уверенность в себе и спокойствие, но с ответом не спешила. Казалось, она задумалась, затем сказала:
- Как и в любом человеке, в Степаниде были и хорошие и плохие качества.
- А какие, на ваш взгляд, преобладали? - не унимался следователь.
- Не знаю, я не подсчитывала их соотношение, да и далеко не все о ней я знала.
- Вы же были ее подругой, кому же, как не вам, известны все стороны ее характера?
- Ну, подругой - это слишком громко сказано. Скорее мы приятельствовали.
- Значит, Степанида вам была близка по духу, вам с ней было комфортно. Вы же не раз оставались у нее в гостях на несколько дней, продолжали поддерживать отношения, которые вас связывали в период вашей совместной работы на авиазаводе. Ведь так?
- Знаете, Алексей, Степанида была очень одинока, и мне было ее просто жаль.
- Я не могу с этим согласиться, у нее ведь был муж, был брат, его жена и дочь, насколько мне известно.
- И при всем этом она была невероятно одинока. И, понимая, что я, пожалуй, единственный человек, который ее понимает и сочувствует ей, Степанида именно со мной бывала предельно откровенна. Она рассказывала с горечью и обидой о своих отношениях с мужем. Так вот, с ее слов, с мужем они почти сразу после оформления брака и переезда на новую квартиру перестали жить интимной жизнью. Это ее просто бесило. Она ненавидела Жоржа за это пренебрежение к ней. Кроме того, ей очень хотелось связать Жоржа с ней общим ребенком. Человеком она была очень властным, поэтому и рассорилась со всей своей родней, поскольку никто из них не хотел ей подчиняться. Но, если от Жоржа она была полностью зависима, то в отношениях с родными считала, что те зависят от нее.
- Почему? - удивился Алексей.
- Потому что дача, на которой они жили, принадлежала ей, и выстроена она была на деньги Жоржа. Степанида считала, что раз она дала им возможность каждое лето жить в прекрасном доме, находящемся в очень престижном районе Подмосковья, то они должны во всем слушаться ее. И когда она - хозяйка дома приезжает, все должны ходить по струнке и выполнять каждое ее желание. Они должны, по ее мнению, не только выращивать овощи на ее огороде, но поставлять их ей в Москву, убирать дачу, ухаживать за домом и во время ее пребывания там, готовить для нее еду, убирать ее комнату и делать все, что она им скажет. За это им было обещано, что и дачу, и квартиру, она оставит в наследство племяннице. Но если брат и его жена хотя бы делали вид, что согласны с ее требованиями, то как раз племянница - избалованная и плохо воспитанная девушка - не хотела подчиняться тетке ни в чем.
В результате, прошлым летом они переругались очень серьезно, и родственники уехали с дачи, а она одна там вообще не могла находиться, потому что уже плохо себя чувствовала и не в силах была себя обслуживать. Назло родственникам она даже дала объявление о продаже дачи.
Так что, как видите, Степанида осталась абсолютно одна. Я старалась, чем могла, помогать ей, привозила ей продукты, готовила, когда приезжала, ей еду на неделю или на две.
- Екатерина Васильевна, а разве Степанида Николаевна не могла нанять себе помощника? С материальной точки зрения, она была обеспечена.
- Думаю, что не настолько, чтобы нанять домработницу.
- Но муж ведь оставил ей имущество?
После этого вопроса Алексей почувствовал, как напряглась Екатерина Васильевна.
Ответила она уже крайне сухо, что никогда не имеет привычки влезать в финансовые дела посторонних людей.
Алексей понял, что хозяйка не будет отвечать на его вопросы об имуществе подруги и ее мужа, и решил сблефовать и, что называется, пошел ва-банк. Когда, на его вопрос: «Видела ли она коллекцию мужа покойной?», дама ответила утвердительно, Алексей спросил:
- При каких обстоятельствах вы ее видели?
- При самых обычных. Эта коллекция была расставлена на серванте, на всех шкафах, картины висели на стенах, даже в прихожей.
- Екатерина Васильевна, опишите мне предметы этой коллекции, - попросил Алексей.
- Да ничего особенного в этих предметах не было. Вырезанные из черного дерева разные злые духи, божки, слоны. На картинах вообще не разберешь, что нарисовано. Сплошная абстракция.
- После смерти мужа Степанида Николаевна продавала предметы из этой коллекции?
- Понятия не имею.
Но этот ответ прозвучал так фальшиво, что его собеседница сама почувствовала это и покраснела. И тут Алексей сказал:
- В ваших интересах, Екатерина Васильевна, сказать мне правду. И эта правда заключается в том, что вы не только знаете о распродаже коллекции вашей подругой, но и принимали непосредственное участие в этом деле. Нам известно, что за одну из деревянных масок ваша подруга выручила сто тысяч рублей, обманув при этом своего покупателя.
Его слова настолько потрясли женщину, что она побледнела, как простынями, а затем из ее глаз ручьем полились слезы.
Алексей сам был ошарашен полученным эффектом до такой степени, что даже не предложил даме стакан воды. Но та сумела взять себя в руки и жалобно попросила:
- Не спрашивайте меня об этой коллекции, я и так уже от страха спать без снотворного не могу.
- Тем более, - с пониманием и сочувствием, сказал ее гость. - Самый лучший выход для вас - рассказать нам всю правду. Иначе подозрение в убийстве подруги ложится только на вас.
- Хорошо, я расскажу, как глупо все получилось. Но поверьте, ваше предположение просто чудовищно.
- Рассказывайте, а мы проверим вашу информацию и сделаем выводы.
И Екатерина Васильевна поведала следователю печальную и невероятную картину своего участия в распродаже африканской коллекции Жоржа. По ее словам, все началось с того момента, как Степанида стала давать объявления в газете о том, что продается тот или иной предмет из коллекции.
После первого же звонка к ней потенциального покупателя с предложением показать продаваемый экспонат, Степанида поняла, что без помощника ей не обойтись, что ни в коем случае нельзя пускать посторонних людей в дом, что лучше всего встречаться с ними на нейтральной территории в присутствии кого-нибудь своего. И она предложила Екатерине Васильевне ездить с ней на эти встречи. В случае удачной сделки помощница будет получать десять процентов от выручки.
- Вынуждена признаться вам, что я была заинтересована в этих деньгах. У моей дочери двое детей, которых она воспитывает одна на скромную зарплату учителя. Мне очень хотелось помочь ей и моим внукам. Поэтому я согласилась.
Степанида слово свое сдержала и я, сопровождая ее на эти встречи, смогла заработать ребятам на самокаты, компьютер, красивые ранцы, приличную обувь. Конечно, я была Степаниде благодарна. И тут появился этот негр. Назвался он Магометом. Ему очень захотелось купить один экспонат коллекции: маску колдуна его рода. У Степаниды таких масок было две. Одна старая-престарая, вся облезшая и потрескавшаяся. Вторая - точно такая же, но абсолютно новенькая. Ему нужна была именно старая. Он предложил за нее тридцать тысяч рублей. Но Степанида почуяла, что этот экспонат представляет собой немалую ценность, и сказала, что меньше чем за сто пятьдесят тысяч рублей ее не продаст. Сошлись на ста тысячах.
Когда мы с ней возвращались домой, она была чем-то озабочена. Я спросила ее чем, и она сказала, что эта маска может стоить не сто тысяч рублей, а сто тысяч долларов.
«Но, ведь ты согласилась продать ее за сто тысяч рублей», - напомнила я ей.
Она подумала, подмигнула мне и сказала, что мы можем подсунуть ему второй экземпляр, новую маску, а эту продадим попозже и подороже.
«Думается мне, что старая маска может стоить и миллион. Нужно только найти настоящего покупателя, понимающего в этом искусстве и знающего истинную цену таким вещам». Так она сказала мне.
«Навряд ли мы найдем сами такого покупателя, а врага приобретем – точно», засомневалась я.
«Ну это еще не факт. Насколько я поняла, этот Магомет, а может Махмуд в нашей стране проездом».
Я знала, что спорить со Степанидой совершенно бесперспективно, а заработок можно потерять. Поэтому дальше дискутировать на этот счет не стала. Степанида основательно подготовилась к встрече, запаковала экспонаты в одинаковые коробки, завернула коробки в красивую бумагу и пометила тару со старой маской в уголке небольшой крапинкой туши.
В назначенное время мы подъехали ко входу в Новодевичий монастырь и встали в ожидании покупателя. Но вместо него к нам подошла какая-то негритянка и сказала, что она от Магомета. Степанида отдала ей свой пакет и получила конверт с деньгами. На этой сделке я заработала десять тысяч рублей. Степанида была просто в восторге, что все так получилось. Но счастье наше было недолгим. Через пару недель ей позвонила незнакомая женщина и сказала, что, если она не отдаст оригинал, то жить ей осталось совсем недолго. Степанида, конечно, перепугалась и ответила, что оригинала у нее уже нет, но она может вернуть деньги. Собеседница потребовала только оригинал и никаких разговоров.
Степанида перезвонила мне и попросила приехать немедленно. Я, естественно, прилетела к ней, и мы стали держать совет «что делать?».
«Ясно одно, - сказала мне подруга, - оригинал стоит в разы больше полученной нами суммы. Магомета в стране нет, раз переговоры ведут неизвестные нам бабы. Адресов они наших не знают. Но, на всякий случай, давай спрячем экспонат у тебя».
«Нет, - категорически отвергла я ее предложение, - только не у меня».
Тогда Степанида придумала новый план.
«Ты поедешь на вокзал, сдашь сумку с экспонатом в камеру хранения, возьмешь квитанцию и привезешь ее мне. Несколько дней пусть сумка постоит там, а потом мы окончательно решим, что с ней делать».
Она взяла свою сумку, уложила туда пакет и, благословив меня на этот подвиг, проводила до дверей. И вот с этого момента со мной произошли просто мистические события, после которых я немедленно покинула Москву, но совершенно потеряла покой и сон.
Женщина замолчала и слезы полились из ее глаз.
Алексей сбегал на кухню, принес ей стакан воды, но она ушла вся в себя и даже не заметила ни стакана, ни гостя.
- Мне пришлось шлепнуть ее по щеке, - весь передернувшись, сообщил он нам. - И я спросил, что же такое ужасное с ней приключилось. Екатерина Васильевна непонимающе смотрела на меня, как будто вспоминая, кто я такой. Я вынужден был заставить ее сделать глоток воды. Наконец, дама опомнилась.
- Я попала в метро в час пик и народу, особенно на кольцевой ветке, было намеренно. В вагоне я стояла стиснутая со всех сторон людьми. К тому же какой-то верзила очень больно наступил мне на ногу. Я просто взвыла от боли, мне казалось, что моя ступня попала под кузнечный молот. А он даже не извинился и вышел из вагона на следующей остановке. Я, превозмогая боль, тоже выбралась из вагона на Курской и направилась к вокзалу. Прочитав указатель, обозначивший направление, по которому можно добраться до камеры хранения, я медленно двинулась в ту сторону и внезапно обнаружила, что сумки на моей руке нет. На рукаве шубы лишь болталась одна оставшаяся от сумки ручка. Осмотрев ее, я поняла, что сумку у меня срезали скорее всего в вагоне. Получается, что за мной следили.
Не могу передать охватившего меня ужаса. Я вошла в камеру хранения, автоматически открыла ячейку и положила туда ручку от сумки Степаниды, затем закрыла ее и, еле живая, тронулась в обратный путь. Я тряслась от страха, в каждом прохожем подозревая убийцу, посланного расправиться со мной.
В пути меня догнал звонок Степаниды.
«Ты уже сдала сумку?», - спросила она меня. Я ответила: «Да».
«Вернись обратно, - сказала Степанида. - Я забыла вынуть из сумки ключи от квартиры. Забери и привези их ко мне. У меня и переночуешь».
Но у меня не было сил объяснить ей ситуацию, и поэтому я просто отключилась.
Войдя в свою квартиру, я достала документы и деньги, захватила необходимые мне лекарства и спальные принадлежности и, превозмогая боль в ноге, поторопилась на вокзал. Через час я уже ехала к дочери. Телефон я оставила дома, чтобы не мучиться от звонков, приводящих меня в оцепенение от страха.
Кто и каким образом срезал сумку с моей руки, да еще так, что я ничего не почувствовала, я не знаю, но до сих пор не могу отделаться от чувства, что за мной постоянно кто-то следит, куда бы я не пошла. Вернувшись в Москву и, узнав от вас, что Степаниду убили, я вообще перестала спать без снотворных. Я готова вернуть полученные от Степаниды деньги, но, честное слово, я ничего не знаю о ее последних днях и, тем более, об убийце.
- Вот такие странные новости я узнал от Екатерины. И, скажу честно, что верю каждому ее слову. Теперь понятно, как убийца проник к ней в квартиру. Все сходится.
Алексей умолк, а потом добавил:
- Уверен, что ваша соседка убита Магометом или его людьми, но доказать это, узнать кто он такой и где находится, обличить его в причастности к преступлению нам не по силам.
- Но мы все-таки узнали, кто убийца, - оптимистично заявила Анна.
Она встала, принесла бутылку вина и предложила выпить за успех нашего предприятия.
Мы выпили, но я не мог избавиться от чувства неудовлетворенности, наблюдая, как весело перебрасываются шутками Алексей и жена. Внезапно зазвонил мой мобильник. Я вышел на балкон и услышал голос Георгия Рене.
- Привет, Андрюша. Мы тут с матушкой в гостях у Клавдии. Не хотите ли с Анной заглянуть к нам на огонек?
- Нет, - сказал я. - Так не пойдет. Бери маму и Клавдию Ивановну и приходите к нам. У нас в гостях Алексей. Мы будем очень рады вас видеть.
- Я так и знал, - засмеялся Георгий. - Расследование продолжается?
Со мной что-то случилось невероятное, я еле удержался на ногах. Прошло не меньше пяти минут, пока я пришел в себя.
- Откуда ты узнал? - хриплым голосом спросил я.
- Да, не переживай ты так, - успокоил меня друг. - Приходите, мы вас ждем. У меня для вас большой сюрприз по части вашего дела. Но прошу тебя при маме разговор об этом не начинай. Она не в курсе. Сам понимаешь, разговор о жене отца может быть ей неприятен. Я боюсь за ее сердце.
Когда я появился на кухне, у меня был такой вид, что моя женушка не на шутку испугалась.
- Что случилось, Андрюшенька? Тебе плохо?
- Одевайтесь, - только и мог ответить я, - мы идем в гости к Клавдии Ивановне. Там нас дожидаются Надежда Ивановна и Георгий. И еще, чтобы вам не стало плохо, как мне, примите к сведению, что Георгий в курсе того, что мы ведем расследование.
- Зачем же ты сказал ему! - возмутилась жена.
- Если бы! Это он приготовил нам какой-то сюрприз по части нашего расследования. Так он мне сказал. Только просил не заводить этот разговор при Надежде Ивановне.
Жена и Алексей стояли такие растерянные, что мне пришлось самому одеть их и вытолкать к лифту.