12.3. Задымленными ходами
— Па! — Лизка, как и в первый их совместный выход, плелась за прихрамывающим Пхото. — Когда мы уже на точку пойдем?
Казалось, уже далеко позади остались провожавшие их до самой лестницы и нещадно смолящие изжеванные папиросы всё знающие «старики», догадывающиеся, но прячущие свои страхи и слезы мать и Пух…
Казалось, ничего кроме задымленных бетонных проходов не осталось в этом мире…
Казалось, прошли годы в однообразном монотонном шатании…
На самом деле не прошло и десяти минут, как были надеты и загерметизированны намордники и очки, как были открыты вентили получасовых баллонов с кислородом…
Отец нарезал «лишний» круг, «забежав» в закуток сбоку от прохода в дезактивационный пост, сбросил стопор с тамошних самодельных гермоворот, написал мелом: «Замок не блокировать!!! Генерал Пхото.»… А потом они ушли в рабочий поселок, где «проинспектировали» пару убежищ, раздавая ЦУ.
А сейчас стояли в каком-то узком коридорчике, заканчивающемся металлической дверью.
На полу толстым слоем лежала пыль.
На ней читались редкие следы нечастых посетителей.
Пхото резко обернулся, уставился на дочь. Лизку зазнобило. Даже сквозь очки глаза отца по-волчьи жгли желтоватой зеленью.
Генерал еще раз внимательно осмотрел корнета, под конец несильно смазал открытой ладонью дочь по щеке, затянутой в респиратор.
— Проснись! Это даже не погуляшки к Пуху. Помнишь экзамен в туннеле?! Помнишь чужую растяжку?
Лизка ошарашенно кивнула.
— Там, — отец ткнул рукой в сторону двери, — все мины и ловушки чужие!!! Зевнешь и… «Adios, Amigos»!.. Ясно?!! — Лизка кивнула. — Автомат под окаянную руку перевесь. Твоя зона ответственности справа, моя — слева. Ниточка где? — дочь вытащила телескопическую указку, размотала привязанную на ее конце нитку, примкнула к калашу. — Лазерную указку и фонарь туда же присобачь! Знаешь что искать?! — Пхото помолчал, ожидая усвоения уже переданной информации. — Леску, нитки, проволоку, путанку, лучики, аномалии, площадки, палки, осколки, обломки под пылью, обрывы следов, чистые или неестественно запыленные участки…
Лизка напряженно кивала, даже не замечая, как загибает и отгибает пальцы…
— … Пойдешь первой!.. Я ни черта не вижу в этом дыму… — генерал сделал шаг вперед, облапал, прижимая к себе дочь, прижался лбом к ее лбу… Заглянул в лисьи глазки. Они распахнулись и в ответ полыхнули зеленым светом. — Когда в темноте будешь смотреть вдаль прищуривайся, а то зенки горят как у кошки… Демаскируют… Всё!.. Корнет Лиска!
— Я! — Лизка застыла, вытянувшись по команде «смирно».
— Приказываю: выполнить задание и вернуться к матери живой и невредимой! — Лизка захлопала глазами, давя набежавшие слезы. — Что отвечать должно?!!
— Слушаюсь, Ваше превосходительство!
— Не спать! Работаем!!! — Пхото развернулся и заковылял к двери, припадая на больную правую ногу, по дороге прошипел. — Черт! Палку надо было взять…
12.3.1. Кхуман раз
Пхото не дошел до двери пары метров, встал, внимательно осмотрел стену, прислонился, чуть наклонился, разглядывая подсвечиваемый фонарем пол. Лизка застыла за его спиной, в которую, правда, чуть не влетела, в душевных терзаниях утеряв контроль.
— Что видишь?
— Следы! — корнет присела, старательно, светя фонарем, вгляделась… — Последним меньше суток.
— Сколько человек?
— Последним шел один.
— А у двери?
— Черт!!!
— Наследили, а потом замели… Вывод?
— Место рандеву?
— Правильно… Радист с хозевами своими встрельнулся… Натоптали ироды… — помолчали… — Глянь глазками молодыми… Чисто?
Лизка, тщательно осмотрев все перед дверью, кивнула. Генерал подошел к двери вплотную, осмотрелся, поелозил вдоль косяка.
«Если бы не намордник, то, наверно, обнюхал бы и лизнул…» — подумала дочь, но несмешно ей было… Несмешно!
Пхото привалился к двери, прижался лбом, потом как-то обмяк и напрягся одновременно, будто принял на плечи неподъемную ношу. Простоял минуты три, отдышавшись, поманил ее пальцем.
— Плохо, пап-па?
— Кхуман.
— Что?
— Нормально, но стремно…
— Что там?
— Посудная лавка.
— Что?
— Здесь, — генерал побарабанил пальцами под самым косяком, — граната в стакане, эти… не поленились уголок к двери приклеить, а на него ее и поставили, лесочку хитро намотав…
— Зачем?
— Ловушка для Теткина.
— Почему для него?
— А для кого? Кто лучший сапер на станции? Кого бы ты послала на такое? Лучших из лучших! Жизнь и свобода станции на кону. Если бы я его с Лисом наверх не услал, тут бы он корячился… А роста бы ему самую малость и не хватило… Не дотянулся бы он до… Погиб бы, спасая ребят, но всех бы не спас.
— Па?
— Что?
— Откуда?..
— Хаз… с нами.
— А-а-а… Чо робить-то бум? Часики-то тик-так, тик-так…
— И в кого ты у нас такая умная?
— Папа!
— Ладно… Самый простой вариант… петельку из лески на ручку и отойти…
— До угла метров тридцать… Нам длины-то хватит… А если там Ф-1… с прицепом?
— Хватит. У меня веревка в рюкзаке, но…
— Что?
— Во-первых, взрыв может заклинить ту дверь…
— Какую ту?
— Это шлюз. За этой дверью еще одна… А автогена нет, пластид есть, но курочить все не хочется, опять же, что там впереди…
— А во-вторых…
— Думаю, эти… умельцы, мать их, защелку заклинили — отомкнем замок, дверь и откроется, граната рванет… Того, кто со стороны петель встанет, по стенке дверью размажет. Того, кто с другой стороны — осколками посечет.
— Что, пора в обход идти? — Лизка скосила глаза на часы.
— Нет. Разминировать надо. Быстрее выйдет.
* * *
Тете Паше полегчало — давление снизилось до нормы. Она заснула. Мария, поручив проституткам следить за больной, пошла в харчевню, Пух увязался следом.
— Ну, что? Когда мои вернутся? — спросила Тигра Гру и Мчса.
— Часа через два…
— У них кислорода на час! Где столько шляться-то можно?
— Ну-у…
— Ясно! — прорычала Мария, плюхаясь на диван, на мужнино место, закрыла лицо руками.
Пух подбежал к ней, но решил не лезть в лоб, забрался на диван в сторонке и тихонько пополз к хозяйке хозяев. Подобравшись вплотную, осторожно ткнулся носом в ее бедро, осмелев, пристроил голову на колено… Мария как в забытьи опустила левую руку на голову лиса, провела от макушки до середины спины… Раз… Другой… Третий… Скользящая меж ее пальцев шерсть приятно ласкала руку, создавая иллюзию, что гладит по голове дочь или большого кота… как в детстве. Лис осмелел и улегся на оба ее бедра, привалился к животу женщины…
* * *
Пхото с Лизкой топтались у двери.
— Давай, зафиксируем дверь, — сказал генерал. — Разряди автомат и откинь приклад. Даже, если дверь распахнется, останется место, чтобы укрыться от осколков.
Лизка уперла приклад в дверь, а ствол в стену.
Пхото скинул рюкзак и кинул его в угол — тоже лишний тормоз. Убедившись, что дверь прижата, открыл замок. Как он и предполагал, защелку заблокировали, дверь гульнула. Достал нож и начал по миллиметрику открывать дверь, Лизка старательно прижимала автомат, чтобы та не распахнулась. Генерал посветил фонарем в образовавшуюся щелку:
— Шлемазл! — Пхото катнул желваки. — Точно на Теткина ловушка!
— Что там, па?
— Стакан с гранатой стоит на довольно широкой и длинной площадке. Очень соблазнительно его поймать... Но лесочка коротковата, с метр шестьдесят не дотянуться, сантиметра не хватит...
— Такой миллиметраж? — Лизка пристроилась за плечом отца. — Давай, я поймаю! Я же Теткина на десять сантиметров выше… и руки у меня длиннее…
— Опасно! — Пхото посветил вниз. — Там еще приступок, порожек сантиметров десять, если дверь закрыть, то для ног узенькая полоска бетона останется, на цыпочках не устоять…
— Па!.. Я устою! — начала конючить Лизка. — Па! Времени мало… Рискнем?
— Сам пойду!
— Не-а! Не выйдет! Ты меня толще, значит, стакан раньше упадет, и реакция у тебя хуже… — Лизка умоляюще захлопала ресницами, будто сквозь очки это было видно. — Па!
Корнет отскочила в сторону и начала срывать с себя рюкзак, разгрузку, куртки и жилет — скинула все до подхимзушника, прибавив еще перчатки и шлем.
— Па!
— Ладно… — Пхото рычал от безысходности. Дочь была права, но как послать свою кровиночку на смерть. — Продумать все надо!
Лизка, хитро щурясь, постучала по часам.
— Э! Э-э! Перчатки-то надень!!!
— Па, так ловить сподручнее...
— Чучундра! Корпус гранаты и стакан могли ядом намазать! Одноразовые медицинские надень!
— Па, они же рвутся и тонкие!
— Значит, по две надень!!!
Лизка, надуто сопя, нацепила выуженные отцом из кармана перчатки.
— Руку протяни! Левую, чудо рыжее! — Пхото вытащил из кармана бокорезы, обвязал их ручку леской, второй конец которой примерялся закрепить у локтя дочери. — Ловить стакан не помешают и в таком положении не разобьют, но стоит руку опустить, мигом в ладони окажутся…
— Зачем?
— Леску зубами отгрызать собралась?
— Не-а… Не дотянусь!
— Хи-хи отставить! Просачиваешься через дверь… Ловишь стакан двумя руками, но аккуратно, он тонкий, может в лапках треснуть, потом удерживаешь гранату со стаканом правой, а левой режешь леску. Закончишь, стукнешь ручками бокорезов в дверь, гранату со стаканом отдашь мне! Не поймаешь или стакан рассыплется, мигом за дверь! Ясно?
— Так точно! Разрешите выполнять?!
— С Богом! — Пхото, тяжело сопя, перекрестил дочь. — Аккуратненько… На мягких лапках…
— Па, будь спок!
— Егоза рыжая! — он хотел добавить: «О матери помни!», но промолчал, не до лишних думок ей сейчас… С чистой головой надо, на кураже.
* * *
Пух, разнежившийся на коленях Марии, заерзал, напрягся, задрал морду и навострил уши.
— Что? — задергалась и она. — Что?
* * *
Лизка тихонечко протискивалась в щель между дверью и косяком, Пхото налегал снаружи, не давая ей раскрыться.
«Как хорошо, что у меня маленькие сиськи и узкое лицо, — подумала Лизка, но, протиснувшись по пояс, спохватилась. — Черт! Попка слишком упругая. Черт!»
Стакан уже балансировал на краешке площадке, откройся дверь еще на сантиметр и упадет, но задница не пролезала.
— Еще! Еще чуть-чуть! — молила корнет уже в голос. Уже кончики пальцев касались стеклянного донышка… — Капельку! Ап!
* * *
Пух подскочил и запрыгнул на спинку дивана, тявкнул, яростно захлестал хвостом, скребя стену. Все в харчевне повскакивали с мест. Потом затих, прижался к стенке, весь дрожа, стараясь, казалось, просунуть ухо сквозь доски…
* * *
Когда дочь прыгнула внутрь шлюза, как Лев Яшин за мячом, Пхото не стал, как планировалось, захлопывать дверь, а застыл, даже чуть отшатнувшись назад…
Он слышал ВСЕ…
Как шаркнули по бетону и застучали рантами о раму двери берцы…
Как дзинькнула в стакане граната…
Как ойкнула, чуть не оступившись, дочь…
Как стучали подушечки ЕЕ пальцев по стеклу брыкающегося в ЕЕ руках смертоносного стакана…
Судорожный девичий вздох…
Радостный девчачий выдох…
Он чувствовал, как зашаталась разделяющая их дверь…
ЩЕЛЧОК бокорезов… УДАРЫ их ручек в дверь!..
Рванул разделяющую их железяку на себя и…
… дочь, крепко зажав стакан с гранатой в правой руке, повалилась ему на грудь.
* * *
Пух присел, а потом расслабленно спрыгнул на сиденье, сполз на пол и метнулся к миске полакать воды…
— Что?! — орали уже все.
— Что?! — еле слышно прошептала Мария, когда лис забрался к ней на колени. Рыжий нежно потерся о хозяйку хозяев, зевнул и, блаженствую, растянулся у ее бедра…
«Прошли… Они прошли!» — услышала Тигра тихий вкрадчивый похожий на мужнин голос не в ушах, а где-то внутри головы…