- А я не знаю что сказать...
Что они рассчитывали услышать?
О покойниках либо хорошо, либо молчи уже, не выпендривайся. Пей, блином занюхивай.
Нет, прикатилась на поминки, как ехидна, на машине. Бросила её на тротуаре, рассчитывая уйти через пол часика. И ни капли не пила, сидела неуместно трезвая.
По лестнице шла медленно, даже не запыхалась. Все пыталась прочувствовать значительность момента. По знакомым запахам, соприкосновению с перилами и ступеньками перебраться в другое время. В то, когда здесь для тебя было медом намазано. Но нет. Никаких инсайтов не словила. Доволоклась до нужной двери на последнем этаже сохранив эталонные 120 на 60.
Как ты себе представляла этот момент? Ведь еще как представляла. Весь прошлый год почему-то отделаться не могла от этого наваждения: он скоро умрет. Иногда даже казалось, что и вовсе уже умер. И такое это было горе... Думала, на похороны позовут, рыдать буду страшнее жены и матери.
Потом выяснялось, что все же нет, жив, померещилось, но все равно слезы душили, как за покойника. И страшно, чудовищно хотелось поговорить! Как хлеба и воды...
О чем поговорить? Ты, бывшая девушка, подруга суровых студенческих дней.
За тобой эта дверь, в которую ты сейчас входишь, закрылась 15 лет назад. И не ты ее закрывала. Твоя бы воля, ты бы и по сей день тут шастала, я ж тебя знаю.
Это потом ты говорила крестясь "славатехоспади, что он меня бросил". А когда бросал, вовсе не такие молитвы завывала, всем богам разом молясь.
Так что они хотели услышать?..
Принесли альбом с фотографиями. Вот, говорят, посмотри. Мы-то все уже видели. Там, говорят, все ваши есть. И я, говорю, есть? С иронией так, думая, что как всегда, в лучшем случае только тенью. Кто я там была? Седьмой сугроб слева. И сейчас-то стесняюсь сказать, где и с кем я училась, а тогда и вовсе жила с густопсовым синдромом самозванца. Но открыла, а там - я и снова я, и опять и опять... Жизнь, от которой у меня ни одной фотографии. Все порвала в свое время.
Мы и Новый год. Мы и торт на день рождения. Он на моей кухне. Я в купальнике - тощий заморыш странных пропорций.
С каждого портрета, некоторые из которых были развешены теперь по стенам в черных рамках, он смотрел именно на меня.
- Ну, скажи что-нибудь. Мы уже все все сказали.
- А я не знаю что сказать.
Что я должна говорить? Что можно сказать, когда рядом стоит бывшая, будем считать, жена, все 15 лет любившая его в болезни и горе так, как не снилось ни одному здоровому, богатому и счастливому. Хрупкая, крошечная, как пятиклашка. Ты и раньше-то слова лишнего из своего окопа не пикнула, за все 15 лет, чтобы не дай Бог не вмешаться в ее странное счастье.
И вот она стоит, смотрит, как ты будешь реагировать на этот альбом, а ты листаешь не задерживаясь ни на одной картинке, словно не про тебя все это кино вовсе.
Так что вы полагаете я должна была сказать? Если кроме жены сидит там, как ни в чем не бывало, эта вечная компаньонка-приживалка, бывшая "почти жена", как мне ее когда-то представили.
Почему-то тогда никак меня не смущала эта приставка. И не насторожило совершенно, что подруга эта гостит там чаще, чем дома бывает. "Она с мамой дружит", как было объявлено. Нет, никаких у меня не было к ней вопросов ни тогда, когда она взялась моему парню носки шерстяные вязать. Ни даже тогда, когда она из маминой комнаты переместилась ночевать в нашу с ним. Я уходила утром, а они оставались. И только случайно наткнувшись на подробное письмо, на двойном листочке в клеточку, в котором старательно было расписано и про метаморфозы ее любви, и про то, что там было, когда за мной наконец захлопывалась входная дверь, и что, дескать, выбирай, она или я. Только тогда я вдруг прозрела. Прозрела, поревела, да простила. Легко поверив, что "выбрал он, в итоге, меня".
И вот приходишь ты через 15 лет на поминки. Открывается дверь, а на пороге, кто бы вы думали? Правильно! Не мать, не вдова, а это недоразумение. Ни мужа, ни детей. Что она там делала все эти годы, боюсь догадаться.
- Мы просто учились вместе. И может быть год у нас были какие-то отношения. Всё остальное - токсичный ужас. Не хочется вспоминать. Я рада, что не мне пришлось прожить с ним эту жизнь. Держись.
Вот это я и сказала в итоге. Злобно протявкала еще что-то о вреде пьянства. Ни пол слезинки ни проронив ушла раньше всех, как приличная.
Ну так что, говорить? Говорю:
Я очень любила тебя. Ты был самым значимым человеком для меня все эти годы.
Все эти 15 лет я мысленно говорила с тобой. Я чувствовала твою смерть.
Я все делала с оглядкой на тебя.
Я не была твоей женой. Но кажется, что была.
И я все еще иду с тобой по той аллее и по тому перрону. И держу тебя за руку.
Все остальное - не существенно.