Написано в жанре «Предисловие (необязательное к публикации) к книге».
К будущей книге Алика Якубовича, еще неизданной и, возможно, пока ненаписанной.
Итак.
1. Алик Якубович – фиксатор города. Алик Якубович – ходитель и ревнитель города. Алик Якубович – хранитель и протягиватель нитей города. Те, кого не знает Алик Якубович, в нашем городе не живут. Заявляю это со всей ответственностью. Я сам, до тех пор, пока не познакомился с Аликом, в нашем городе числился, но не жил. Но как только я появился в сознании Алика, и на его фотоаппарате – а это, по сути, одно и то же – я появился на улицах. Более того, через сознание Алика, я нарисовался в сознании других зафиксированных Аликом персонажей. То есть мы все слегка действующие лица, а Алик – слегка Гоголь. А шинелью выступает город.
И тут, понятно, каждый выкаблучивается как хочет. Потому что это «слегка» дает большой простор.
Например…
Но это я в сторону уехал.
Алик Якубович пишет.
И еще как.
Но он пишет не словами, и даже не предложениями как некоторые, и не афоризмами, как самые талантливые и тяжелые, более того, он пишет даже не буквами. Алик пишет – расстояниями. Он пишет только «старт» и только «финиш». А всю дистанцию между этими двумя точками – читатель должен пройти сам.
Допустим, (навскидку): «Как же меня достали эти слабости…» – это старт, а потом «сильного пола» – это финиш. Между ними идти долго, думать много, утешения не найти. Но пройти стоит. Хотя бы попробовать, глядишь, вернешься из этого путешествия чуть-чуть повзрослевшим. И это независимо от возраста.
Читателю такая штука нравится, читатель чувствует себя таким же умным как писатель. Как Алик. А иногда даже умнее. Когда идешь такое расстояние – всегда есть куда свернуть, постоять, подумать, выпить-закусить, увидеть что-то новое и сказать – ага, автор-то этого не просек, а я – пожалуйста…
Ну, по крайней мере, у меня так.
Хотя я, конечно, понимаю, что Алик эти лазейки оставляет специально.
Чтобы я был умным.
2. Ходил я намедни на выставку Алика Якубовича «Мастерская», и навела она меня не некоторые мысли. Что такое «Мастерская»? Ясен день – художник, скульптор-монументалист или керамист-надомник на фоне стен, окон и деревянных полок, заставленных собственными произведениями. Концепт – творец и место производства, как произведения искусства. Но мне кажется, Алик пошел дальше. Смысл его задумки и фотографий в следующем.
Животное, становящееся человеком.
Путь от удовлетворения инстинктов к умению сострадать.
Сейчас объясню.
Не скажу ничего нового, если замечу, что мы слегка цивилизованные обезьянки, со всем букетом инстинктов и пороков (если в животном мире это можно считать пороками), едва сдерживаемых воспитание, образованием и полицией.
Вот у Алика – об этом.
О том, что обезьянка (в костюме и с дипломом или с «пивасиком» и на корейском внедорожнике), начав: лепить, рисовать, писать и декламировать – делает шаг к званию человека (в чеховском понимании). То есть, перед нами волшебство. Стоит толстый растрепанный дядька с кривыми пальцами – и он прекрасен. Лицом и фигурой. Потому что он шагнул дальше. Потому что он больше, чем просто умеющий держать себя в рамках закона мужик. Потому что он (понятно, не первым, но всегда важно сделать это самому) допер, что запечатлевать свой душевный опыт так же важно, как передавать по наследству, допустим, котелок или грабли. Потому что человек больше, чем просто человек. Он существо с врожденными долями мозга, отвечающими за альтруизм и сострадание. И этим долям тысячи лет. И если эти чувства даны были нам от сотворения, значит, они способствовали выживанию вида.
И Алик увидел его таким. Не выколачивающим деньги, не поставившим на поток поделки, а ищущим выхода из обыденного в обыденное. Но это другое обыденно, я бы написал здесь – трансцендентное, но не буду. Это «обыденное» – обыденное идеальное, где повседневность и привычная обстановка (мастерской), направление движения.
Которое состоит из трех шагов – от животного к человеку – от человека к художнику – и от художника к Богу, то есть обратно (но это я загнул, конечно).
А, может, и не загнул.