Никодим Битович Семейко привычно расположился в гостиной перед телевизором и приготовился. До вечерней сводки новостей оставалось не больше пяти минут. Никодим не жаловал телевизор своим вниманием, однако новости смотрел непременно. Информацию о последних происходящих в мире событиях, он воспринимал как рабочий материал для планов на будущий день.
Господин Семейко третий год как вышел на пенсию и ежемесячно получал смешные деньги, на которые он мог пить исключительно краснодарский чай и есть самую простую пищу, вроде прошлогодней картошки, приготовленной на дешёвом пальмовом маргарине. О том, чтобы в воскресный день купить недорогого вина в пластмассе или пару бутылок пива, не было и речи. Слава Богу, на антресолях хранилось огромное количество портновского барахла, достаточного, чтобы прикрыть тело, если придётся жить до глубокой старости. «А там не всё ли равно, в чём похоронят! – думал старик, размышляя о предстоящем. – Кому хоронить-то? И вообще, как всё это будет?..»
Никодим вздохнул и включил телевизор. Бессовестная рыжая реклама, как лиса Алиса, прыгнула с экрана на подоконник, повалила горшок с разросшимся во все стороны столетником и принялась метаться по комнате, нарушая тишину стариковской кельи мерзкими выкриками «Купи! Купи!» Никодим в испуге схватил пульт и попытался выключить звук. Но все действия, которые он совершал поспешно, с некоторых пор перестали получаться с первого раза.
Слава Богу, реклама вскоре закончилась и начались новости:
– Сильнейший за последнее десятилетие ураган Ирма обрушился на страны Карибского бассейна…
– Ой-ой-ой! – ужаснулся Никодим. – Завтра встану пораньше и пойду, куплю коробочку тростникового сахара. Такие события!
Далее диктор рассказал печальную историю о том, как нелегалы бесчинствуют в Европе, и о том, как поссорились Ургант с Соловьёвым, и ещё много такого, что вынуждало Никодима к ответным действиям. Досмотрев передачу до конца, наш герой зевнул и отправился чистить зубы. Предстояла ночь, полная старческих вздохов и… приключений!
С некоторых пор Никодиму Битовичу стали сниться сны-приключения. Отроду такого не случалось – и вдруг, что ни сон, то очередные дети капитана Гранта бродят в каком-нибудь Затерянном мире. Частенько он сам становился полноправным участником замысловатой полуночной фантасмагории.
Поначалу старик отмахивался от случившегося и, просыпаясь поутру, усмехался: «Привиделось, и ладно». Но затем стал относиться к еженощным событиям ума заведомо с интересом.
В ту ночь случилось Никодиму оказаться в Египте.
Саккара. Африканский полдень – пятьдесят по цельсию в тени, но тени нет нигде. Никодим Битович с товарищами стоит у входа в гробницу фараона Униса. Отвален камень, за камнем – аккуратный прямоугольный вход в прохладную черноту царства мёртвых. Никто из спутников не решается переступить страшный порог. Отговаривают и его, да только зря.
…Второй час Никодим бродит в одиночестве по залам и коридорам гробницы. Он знает – живых здесь нет и быть не может, но страх не оставляет и пробирает до самых косточек. «Мёртвых что бояться, – успокаивает себя непрошенный гость, – ни добра, ни зла в них нет. Не то, что в живых!»
Глядит Никодим на необычайную роскошь гробницы и невольно размышляет: «Жили же люди!..» Странно ему – всюду приветливо, светло, будто не по замурованному склепу ведёт его сон, но по царской светлице…
– Вы как сюда попали? – вдруг слышит он за спиной звонкий, как зов бубенчика, голос.
От неожиданности Никодим вздрагивает и, как вор, застигнутый врасплох, шарахается в сторону. Потеряв центр тяжести, он больно ударяется головой о стоящую вертикально золотую крышку саркофага. Крышка с грохотом валится на травертиновые плиты пола, пару раз перекатывается по плитам, вспучив облако мельчайшей каменной пыли, и наконец неподвижно застывает в стороне от тронного саркофага.
– Ну вот, – огорчённо констатирует голос, – вы-таки надломили Историю. Вам мало собственного времени жизни? Вы вторгаетесь в будущее – ладно, это можно чуть позже исправить. Но вы бесцеремонно ворошите прошлое и нарушаете веками установленный порядок, крадёте право предков на вечный покой! Для вас прошлое – это забавная головоломка. Разглагольствуя об исторической правде, вы на деле являетесь примитивными мародёрами. Одумайтесь! Когда вы умрёте, ваши дети потревожат ваши гробницы. Они отберут у вас реликвии и поместят их в городские музеи, а драгоценные косточки выставят напоказ под витринное стекло. Этого вы хотите?
Голос был чистый, умилительный и принадлежал юноше лет двенадцати. В этом возрасте ещё не сказывается гортанная ломка и не появляется подростковая хрипотца.
Никодим, придавленный страхом и странными рассуждениями невидимого юнца, растерянно оглядывал внезапно наступивший мрак и старался обнаружить таинственного визави. Но лишь яркие пузыри, похожие на цирковые шары из снежного шоу Славы Полунина, плыли перед его глазами.
– Чего ты от меня хочешь? – с трудом выдавил он.
– Ничего особенного, – ответил невидимый собеседник, – вот тебе факел.
Юноша взял руку Никодима и вложил в его ладонь факельное древко. Факел вспыхнул и осветил таинственную пустоту прямоугольного помещения с низким плоским потолком, на стенах которого мерцали и казались живыми сотни фигур египтян и египтянок. Всё это походило на раскрытую иллюстрацию из книги о живописи Древнего Египта.
– Знай, – продолжил голос, – масла в твоём факеле хватит только на двадцать минут горения. Потом факел потухнет. С последней вспышкой огня остановится твоё сердце, и ты перестанешь существовать. Ты можешь выбросить факел раньше этого срока, и тогда твоё сердце продолжит биться до скончания дней, но в темноте тебе не выбраться отсюда и ты погибнешь от жажды и голода. Единственный шанс остаться в живых – пока горит огонь, найти выход из пирамиды. Не мешкай, время уже пошло!
Никодим поднялся на ноги. Куда делась его старческая немощь! Он помчался по длинному коридору, уставленному статуями, пытаясь найти дорогу, которая привела его в это злополучное место. Коридор менял направление. Порой казалось, что впереди тупик, и только какая-нибудь неприметная боковая дверь намекала на продолжение движения. В другой раз коридор, похожий на узкий горный каньон, вливался в огромную залу и десятки открытых настежь дверей путали Никодима. Двери наперебой манили беглеца, заставляли интуитивно выбирать направление бега.
Минут через десять наш герой понял, что совершенно запутался в погребальных изгибах пирамиды и, как в Кносском лабиринте, потерял логику движения. Перед ним встал мучительный выбор: с факелом в руке прожить последние десять минут своей жизни, или через несколько дней умереть голодной смертью в темноте, без надежды на спасение.
Он начал было склоняться к первому варианту, как вновь услышал знакомый голос:
– Никодим Битович, вы пытаетесь спасти свою жизнь, поверьте, это сейчас не самое главное для вас!
Старик замер в неловком полудвижении.
– А что главное?..
– Вот послушайте: как-то раз Павел Флоренский... Кстати, вам знакомо это имя?
– Н-нет, кто он?
– О, это был великий человек! Священник, учёный, философ, богослов, всего не перечислишь. Так вот, отец Павел в одной из своих книг, кажется, в «Обратной перспективе», писал: «Учёные-археологи раскрыли тайну гробницы Тутанхамона и теперь буквально лопаются от самодовольства. Они говорят: «Этот фараон стал нам ближе!» А я этим учёным горемыкам ответил бы так: если любопытный потомок раскопает мою могилу, вскроет гроб и захочет со мной «поздороваться», я такому молодцу руки не подам!»
– И что?..
– Э-э, да вы и сейчас ничего не поняли. Жаль. В таком случае я вынужден вас оставить. Факел будет гореть ещё четыре минуты. Этого достаточно для того, чтобы выйти из пирамиды, если знаешь дорогу. Порой случается дорогу угадать, но это удача. Как правило, за мимолётное везение мы расплачиваемся всей оставшейся жизнью. Как в картах… Прощайте!
Юноша исчез также внезапно, как появился. Никодим остался стоять, придерживая над головой горящий факел. В наступившей тишине он наблюдал странную метаморфозу: небольшой фрагмент изображения отделился от стены и медленно поплыл в сторону.
В это время факел в руке старика стал чадить и гаснуть. Языки пламени жадно подъедали последние капли масла, оставшиеся на внутренних стенках факельной маслёнки.
Напрягая зрение, Никодим Битович вглядывался в отделившееся изображение. Вдруг он увидел в толпе людей, танцующих медленный погребальный танец, стройного юношу лет двенадцати. Египтяне хлопали в ладони, аккомпанируя каждому его движению. Казалось, юноша плывёт, как ладья в водах Нила, следуя их ритмичным похлопываниям. Какой-то маленький невидимый барабанчик дополнял основные доли четвертушками и осьмушками такта.
Но главный ритмический рисунок задавали деревянные хлопуши в руках нескольких мужчин, идущих справа и слева от основной процессии. На фоне бронзовой массы танцующих юноша выделялся необычайно белыми крашеными волосами, умасленными и уложенными в строгие сплетения до плеч. Тонкие лоснящиеся скрутки волос напоминали модные ныне афрокосы, как у T-Fest. Никодим Битович понятия не имел о современных излишествах моды, однако, глядя на светлую головку этого египетского паренька, увитую древним цирюльником, он невольно любовался происходящим. Мерная паволока танца походила на колыхание густой бронзовой травы.
Это так захватило воображение нашего героя, что он совершенно забыл о предстоящей смерти. Да и предстоящей ли?..
Ведь всё, что должно случиться, – уже случилось*…
Никодим Битович открыл глаза и, как в детстве, потянулся. Его тело, уставшее после долгого ночного путешествия, нежно вибрировало, радуясь продолжению жизни.
Не торопясь, он оглядел свои однокомнатные пенаты – обшарпанный осыпающийся потолок, стёртый до дыр линолеум на полу, ветхую неказистую мебель – и невольно припомнил искрящееся великолепие египетской гробницы. Старик улыбнулся, как бы стряхивая налипшее на память сновидение, и ещё раз оглядел комнату.
"Не-е, - прошептал он отчётливо самому себе, - жить лучше!"
* Роберт Янг, цитата из рассказа «Девушка-одуванчик»