по оживленной солнечной улице в воскресный день идет девушка с большой красивой собакой. люди на собаку активно реагируют, улыбаются, показывают деткам "смотри, какая собачка!" - сейчас большая звериная собака редкость, все заводят маленьких, кукольных, ручных и удобных как самокаты.
дом охранять уже ни к чему, везде домофоны, камеры, консьержи - люди могут спать спокойно, граница на замке, спасибо электронике.
дети тянут ручонки, что-то лопочут, собака нравится всем, эдакий косматый медведь из чащи, неуклюжий и добрый.
под деревом чуть поодаль восседает непрезентабельного вида мамаша с мальчиком лет шести, если б не обращение ребенка "мама", я бы приняла ее за бабушку.
мальчик тоже увидел собаку.
- мама, мама, - море радости изливается через край детской души, - мама, посмотри какая красивая собака, я тоже такую хочу!
мамаша бросает быстрый, колкий, изучающий взгляд на явно враждебный ей мир и хватает дитя в охапку, гладит по голове, будто закрывает глаза некой липучей, клейкой массой.
- да, ты что, сыночек, какая же она красивая, она - старая!
лицо ребенка тут же меркнет как пузо светлячка на рассвете.
старая...старая, как трухлявый большой гриб, наверняка червивый и бесполезный, не пригодный к еде.
лицо больше не выражает ничего, кроме усталости и равнодушия, сложно поверить, что только что в нем светилась душа.
лицо стало поношенным, серым как лагерный ватник.
- фу, старая! - убежденно повторяет малыш, даже не взглянув, чтоб самолично убедиться, не задав не единого вопроса, - эмоциональный посыл фразы очень силен, как удар в лоб молотком и, - быстрый результат - прошедший вакцинацию сын, покорно усаживается рядом с уродливой, неряшливой мамашей, маниакально изучать заплеванный окурками, тоже далеко не юный, асфальт.
ковыряет землю носком ботинка.
под желтеющим кленом ранней осени картина полного умиротворения.
порядок!