Наконец, муж Валентины вышел на работу и на дачу перестали таскаться его закадычные друзья.
Сосед слева выздоровел и тоже уехал в город по делам.
Соседка справа была не замужем, жила одна.
Поэтому Валя ранним утром спокойно вышла в купальнике – топлес (т. е. полуголая) на крыльцо дачного домика.
Сладко потянулась, зевнула и решила сделать зарядку в том, в чём была. Наклонилась к лесу задом, к солнцу передом.
И … застыла в этой позе, так как сзади неожиданно из кустов и высокой травы донеслось:
– Кхе-кхе…
В голове, как говорится, – вся жизнь перед глазами…
Один ужас перебивал другой страх.
– Не иначе, как медведь, который в прошлом году грибника задрал, явился по мою душу?
– Нет, нет, его же поймали, вроде? – пыталась успокоиться она.
– Тогда воры пришли?
– Ну, нет, снаряд два раза в одну воронку не попадает! Нас уже ограбили
Глянула вчера, а половины грядок лука, свёклы и морковки, как не бывало.
- Зверёк какой-то повадился, всё под корень уничтожает, – сочувственно объяснил ей сосед, набивая свои сумки различной зеленью для продажи на базаре. Глаза его при этом сверкали действительно, как у затравленного хорька…
– А, может, дрова привезли – дома ни прутика, ни веточки? И в лесу не возьмёшь – закон суров, но он закон!
– Кхе, кхе, – послышалось снова.
– Неужели всё-таки маньяк? – содрогнулась от ужаса Валентина.
– Извините, – повторил лесной житель человеческим голосом.
Она обернулась и увидела, что из леса вышли трое!
– А вы дачный домик приватизировали? – спросил прокашлявшись один.
– А землю? – переспросил другой.
– Налог за участок заплатили, а за воду, а за свежий воздух? – заорал третий.
– Кхе-кхе, – поперхнулась Валя и, прочистив горло, звонким голосом заорала на всю округу: «Караул! Насилуют!»
Затем рванула в лес в чём была, а точнее почти в чём мать родила.
Долго ещё и не раз слышали оседлые дачники её дикие вопли: «Караул! Кара-у-у-л!» Потом: «Кара». И наконец просто: «Кар! Кар!»
– Эхе-хе, – вздыхали сочувственно соседи: – Платила бы ты, Валька, вовремя налоги, не вздрагивала при каждом стуке. Жила бы со своим Валентином ещё сто лет и умерли в один день – 14 февраля.
На что она, отойдя от первого шока, прокаркала в ответ:
– Ничего, ничего, не волнуйтесь за меня. Я в столицу махну в певицы пробиваться буду.
Сама вчера слышала, как одна интеллигентная образованная девушка утверждала, что «городской вороны крик – тоже утренняя песня!»
И громко запела свою любимую: «Я – ворона, я – ворона», и взмыла в небеса.
Легла на курс, и только мы её и видели… по телевизору.
А увидев, изумлялись: «Сколько же она… только одних налогов платит… Кхе-кхе».