ПОРТРЕТЫ НА ФОНЕ УШЕДШЕЙ ЭПОХИ.
ПРОЩАНЬЕ С ИНСТИТУТОМ
О молодость! молодость!.. Может быть, вся тайна твоей
прелести состоит не в возможности всё сделать, а в
возможности думать, что всё сделаешь.
И.С.Тургенев
Сентябрь 1963 года. Фойе Белгородского пединститута. Полосы солнечного света падают на кафельный пол.
Две девушки перед Доской объявлений. Тоненькая, с пушистой рыжевато-русой стрижкой – Лина Синицына. Коренастая, черноволосая – Зоя Скидоненко «з-пид Харькива». Пробежав глазами расписание, они легко поднимаются по широкой мраморной лестнице.
- Глянь-кось! Оголошення якись нове повисили! - Зоя в такт шагам читает слова плаката: «Через… 20… лет… мы… будем… жить… при… коммунизме!» О как! - оглядывается на подругу с недоумением.
- Хорошие слова! – Лина улыбается её смешному суржику.
Вообще-то мечта о коммунизме появилась ещё два года назад.
Тогда стояло жаркое лето. После июньского пленума Никита Сергеевич Хрущёв, лелея мысли о спасительной кукурузе - царице полей, отправился инспектировать колхозы.
Граждане СССР вздыхали, продолжая обсуждать и осуждать денежную реформу... Вызвало негодование сообщение, что Рудольф Нуреев отказался вернуться на родину и остался во Франции. Вот фрукт, предатель-перебежчик!..
Первый космонавт летел в далёкую Бразилию. А Второй Московский кинофестиваль отметил "Чистое небо". Большой приз! Взлетела звезда Татьяны Самойловой.
Тридцатого июля в "Правде" - проект новой Программы КПСС торжественно и гордо провозгласил: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!»
В газетах и по радио внимание второкурсницы привлекли имена Томаса Мора и Кампанеллы, это он назвал труд Первой потребностью человека и Делом чести. И предложил лозунг «Кто не работает – тот не ест»!
Правильно предложил, думала комсомолка Синицына, все должны работать, чтобы преобразовать жизнь и построить самое справедливое в мире - советское! - общество. Светлая, прекрасная цель!
Но сначала - воспитание! Никто не может (и не должен) быть счастливым, если есть несчастливые! Моральный кодекс строителя коммунизма: «Человек человеку – друг, товарищ и брат», «Каждый за всех, все за одного»… Красиво и гордо звучит!
Правда, старушки ворчали: "Да это же заповеди Христа!" Лина была атеисткой и не знала, что ответить. Восклицала: "Ну и что? Берём из прошлого лучшее - это не зазорно!"
Прошло два года. Строился коммунизм медленно, и свежие лозунги время от времени настойчиво напоминали о главной цели.
Студентка Лина, прочитав «Туманность Андромеды», верила: скоро, скоро сбудутся пророчества Ефремова! И подтверждения наяву: для студентов бесплатный хлеб в столовой. Аппетитные ломтики из целинной муки лежат на каждом столе: ешь, сколько хочешь!
Мечта окрыляла, это было видно в спорте (наши хоккеисты побеждали!), в стихах
(Вознесенский, Евтушенко, Рождественский!), в сибирских стройках - строилась Красноярская ГЭС, покорён Енисей! Начато строительство самой северной (!) в мире ГЭС на Таймыре.
А прорыв в Космос! И даже первая женщина-космонавт тоже русская героиня. Гордились страной не по приказу сверху, но от души.
Раздваиваясь, лестница ведёт наверх, где маячат уже знакомые лица сокурсниц.
Старинный русский город на меловых горах – Белый город, Белгород. Хотя и областной центр, но в шестидесятые годы в нём ещё было слишком много провинциального, особенно если отойти за несколько кварталов от площади перед Домом Советов.
Неширокие улочки, деревянные заборы, старинные особняки или дома попроще летом – все в зелени садов, весной – в ароматах цветущей сирени, зимой - под белыми шапками снега.
Старое здание пединститута скромно белело напротив церкви. На четыре года (точнее – на четыре года и два месяца) оно стало её «альма-матер». И студенческая жизнь, насыщенная до краёв, промчалась, как и у всех, ой, как быстро.
Были лекции – интересные или не очень, преподаватели – обожаемые или оставившие в сердце холод равнодушия. Вначале багаж новых знаний казался неподъёмным, но постепенно и он улёгся на предназначенные ему полки где-то в глубинах мозга.
Было компанейское «общее житие» со скромным студенческим бытом, споры, ссоры, сплетни и дружеские секреты…
Интересные экскурсии по литературному Подмосковью: Тургеневским, Толстовским, Чеховским местам – благо, всё рядом!
Осенние отработки в близлежащих колхозах, КВНы, литературный клуб и встречи со столичными поэтами.
С пафосом говорили о героях! И не только говорили - писали о них стихи!
Патрис Лумумба, Фидель Кастро, Че Гевара - их фотографии пестрели в газетах.
И Юрий Гагарин стоял рядом с улыбающейся красавицей Джиной Лолобриджидой.
Хрущёвская оттепель удивляла неожиданными зигзагами.
С 1 июня вдруг... повышение цен. Недовольство народа чувствовалось...
О трагедии в Новочеркасске не писали газеты, но слухи были.
Громким позором заклеймён арестованный шпион Олег Пеньковский...
Незаметно, вдали от простых граждан закончился Карибский кризис, и не знали студенты, что были они (вместе со всем миром) на волоске от страшной ядерной катастрофы.
27 октября 1962 года... Именно тогда был сбит американский самолёт-разведчик. Американцы приняли решение через два дня приступить к бомбардировке советских ракетных баз и начать высадку на Кубу. Но, слава Богу, Кеннеди и Хрущёв договорились. Мирно!
Хрущёв всё больше чувствовал себя вершителем судеб. Выставка художников в Манеже - нецензурная брань главы государства вызвала недоумение...
В №11 журнала "Новый мир" - повесть "Один день Ивана Денисовича". Фамилию автора мгновенно заметили. Запомнили: Александр Солженицын...
А в жизни Лины сверкнула туманным метеором любовь к старшекурснику Толику, спортсмену и циничному скептику, любившему рассуждать о свободе нравов и философии Эпикура.
Были гуляния по ночному городу, поцелуи, ревность к его бывшей пассии Людочке Маминой. В общем, всё, как у многих тысяч студентов, заполнявших аудитории вузов Страны Советов.
В последний год Белгородских студентов ждал сюрприз. Министерство образования, неизвестно из каких соображений, сократило обучение. А как же распределение?
Из дневника студентки Ангелины Синицыной.
20.09.1963.
«Наконец-то пришли списки. На доске объявлений - телеграмма министерства: «Из досрочного выпуска направить в распоряжение Новосибирского сельоблОНО – 15 студентов». Досрочный выпуск - это мы.
Самая внимательная - Рая Пономарёва: «Вовсе не в Новосибирск, а в сельские школы. Я не смогу поехать, Илечка из армии приходит, буду встречать».
Шустрая и по-деревенски основательная Зоя отругала Раю, назвав её мещанкой. Илечку ждёт верная подруга, а что ждёт нас? Далеко – жуть. За Уральским хребтом, в другой части света – там ведь уже Азия. И всё-таки хочется испытать себя.
Осталось 40 дней – это и мало и много: десяток-другой лекций, семинары и зачёты, потом 2 экзамена за 5 курс и 4 госэкзамена. Успеем.
***
Лекции… Может быть, потому что знали, что это последние студенческие часы, сидеть и слушать не хотелось, - а записывать можно было что угодно. Ещё один листок дневника, почти конспект.
«Огромная аудитория, а группа маленькая. На окнах бархатные гардины. На возвышении – солидный стол для преподавателей, внизу для студентов – длинные, узкие столы, исписанные вдоль и поперёк.
После звонка - шумок, пока обменяются свежими новостями, проверка присутствующих, сообщение тем и т.п. Потом Зина Седых читает объёмистый доклад по педагогике. Пригодится ли что-нибудь нам из этих постулатов в будущей работе?
(Ничего не пригодилось, увы)
- Слово рецензенту.
- Ну-у, Зина хорошо поработала.
- Не Зина, а Зинаида Васильевна.
- Содержательно. Много примеров. И даже стишок.
Звонок. Через 10 минут – новый доклад – о классном руководстве. Эх, знать бы, какие из нас будут классные руководители! А ещё лучше – какие будут у нас ученики?! Такие же разболтанные, как мы сейчас?
Снова шум. Молодой худощавый аспирант не на шутку сердится:
- Я, конечно, с вами согласен, что в педагогике много бумажной волокиты, планов, даже, может быть, формализма… Но давайте не будем выводить меня из терпения. Это что – базар или занятие?
- Это английский парламент.
- Вы запрещаете спорить?
- Спорьте, но организованно…, то есть цивилизованно, - преподаватель и сам запутался.
А за окном последние разноцветные листья кленовых аллей ветер взметает вверх и бросает в стёкла. Зовёт… так и хочется сказать: в романтическую даль. Манит. Обещает.
***
…Перемена. За ней - практическое занятие по диамату. Листаю учебник с негодованием: такая муть, чёрт ногу сломает, и кто это всё придумал?
Но не все так критически настроены. Кто-то дописывает конспект, всё-таки скоро экзамены. Кто-то просто смотрит в окно на жёлтое солнце. У дальней стены напевают:
Ходят девочки в кино.
Знают девочки одно:
Уносить свои гитары
Им придётся всё равно.
Это о нас – ведь скоро отъезд.
Лиза вбегает с пирожками. Оживление. Студенты, как всегда, голодны.
- Где брала? Дай куснуть.
- Успею смотаться?
Аппетитно пахнущие горячим ливером пирожки исчезают моментально, оставляя жирные пятна на губах и пальцах. А преподавателя всё нет.
- Может, он забыл?
Дружный хохот.
- Или на совещании?
- Давай комсомольское собрание, чтобы после третьей пары не оставаться. Пусть комсорг отчитается. И политинформацию заодно. По-быстрому.
- Кто против? Воздержавшиеся? Нет. Тогда начнём, подведём итоги. Работа велась?
- Да!! – дружный ор.- Нормально.
- На пользу обществу.
- Хвосты подтягивали, отстающим помогали.
- В колхозе работали. За того парня.
- Политику обсуждали.
- В КВНе участвовали. Болели за наших!
Но тут зашёл строгий преподаватель.
***
Ещё одно напоминание о тех днях - пожелтевшая страничка из белгородской газеты «Ленинская смена» (29 октября 1963 года). Молодёжная рубрика: «Комсомольцы 60-х». На фоне высоких елей и сосен силуэт девушки в белом платке и лёгкой курточке, с книгой в руках. Статья А.Чехунова, студента и внештатного корреспондента.
«Итак, ребята из нашего института едут работать в Сибирь. Среди них - выпускница филологического факультета Ангелина Синицына.
- Расскажи, почему так решила? – спросил я её.
- Завтра расскажу.
А назавтра она принесла мне …письмо к самой себе. Вот оно.
« Лина, ты ходишь по городу, с которым скоро расстанешься надолго, может быть, навсегда. Осеннее золото скверов плавится в нежарких солнечных лучах. Впереди – километры пути, и незнакомая сельская школа, и классный журнал, где будет стоять твоя свежеиспечённая учительская роспись…
Страшно начинать? Да, не буду скрывать этого… И в то же время, наверно, ожидаемо. Отец – военный, и поездить пришлось немало.
Как училась? Вспоминаю маленькое пограничное село в Читинской области, низкую бревенчатую избу с вылезающим меж брёвен мхом и высокими завалинками, на которых весной грелись кошки, подглядывая в окна. Здесь в одной комнате занимались сразу два класса. Приходилось учительнице выбирать помощников: даст мне книгу («Читай вслух!») – а сама занимается с другим классом.
Вспоминаю другую осень (через десять лет), нарядную, праздничную. Под окнами Адлерской первой школы смешной фотограф-армянин, пряча лысину под кепкой-аэродромом, усаживал выпускников для последней фотографии. Десятый «А» был очень шумным, а на снимке все почему-то вышли застывше серьёзными.
Потом убежали к морю, бросали камешки в сине-зелёные волны, загадывали желания, мечтали о, конечно, прекрасном будущем...
В прошлом году я написала:
Моё поколенье… Моё?
Это значит, что я отвечаю
Не только за мысли свои и дела,
Но за себя и тебя.
Это значит: и я
Вместе со сверстником шла
В первых рядах
Там, где метель и пурга,
Там, где завалы в горах.
Это значит, в тайге города строила тоже я
Вместе со всеми
В первых рядах.
А в этом году добавлю к строчкам более существенное – свой труд.
Скорей бы! И всё-таки грустно. И, конечно, буду вспоминать ещё не раз эту осеннюю медь белгородских скверов, и споры с Наташей, и выводы, что самая трудная и самая важная – наша профессия".
***
Нет, в этих строках не патриотическая рисовка и даже не - что было бы вполне естественно для возраста! - желание казаться лучше, но искренний порыв души, воспитанной на комсомольских идеалах, которые и сейчас не кажутся ей ни ложными, ни вредными.
***
6.10.63 Дневник Лины Синицыной.
«Золотая осень. Мы в парке с Зиной зубрим педагогику. На носу - первый госэкзамен.
Первоклашки, подпрыгивая, парами идут из парка, размахивая огромными сияющими букетами кленовых листьев. Пахнет медово-сладко. Осеннее солнце – щедрый художник: расцвечивает, подкрашивает, золотит всюду, куда достаёт лучами.
И улыбается! да-да солнышко улыбается! Эту улыбку чувствуешь каждой клеточкой, и в ответ тоже невольно улыбаешься.
Сегодня воскресенье – одно из последних воскресений здесь, в Белгороде
************************
Молитва студента
Пресвятая Мария-девица!
Не дай на экзамене провалиться!
Всемогущий Иисус Христос!
Не ставь на экзамене лишний вопрос!
Избавь твоего раба стойкого
От неуда горького!
Накажи Иуду-предателя
В облике преподавателя!
И избавь во веки веков
От лишних хвостов!
Аминь.
************************
Вечером новая запись.
«Девчонки уже дрыхнут, а я дежурю на вахте общежития. На стене портреты: серьёзный Энгельс с усами и бородой, улыбающийся Хрущёв с лысиной и неизвестный с проницательными глазами. Но и он всё равно не поймёт, что у меня на душе.
Дочитала изумительный рассказ Джека Лондона «Тайна женской души». Лабискви не умела ни притворяться, ни скрывать свои чувства: «А как вы узнаёте, что влюблены?» - Смок смутился под ясным взглядом её синих глаз.- «Видите ли – с запинкой начал он. – Говорят…те, кто влюблён, говорят, что любовь дороже жизни».
Так любила Лабискви и пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти любимого. И я очень хочу верить в такую, только такую любовь. И в то, что она есть, несмотря ни на что. Есть!
Послушай, Джек, я бы хотела поговорить с тобой. Ты был настоящим мужчиной, Джек Лондон, с чистым и нежным сердцем, которое среди грязи и зла умело видеть золото. Ты научился понимать жизнь. Прошу, научи и меня.
Ты хочешь бури, как парус в море?
Ты хочешь горя хлебнуть по горло?
Смертельный вызов кому-то бросить,
Чтобы сказали: она не просит
Покоя в жизни. Любовь ты ищешь?
Её, конечно, найдёшь ты тоже.
И будет кто-то страдать похоже,
Считать слезинки слезами гордыми,
Смотреть обиженно и настороженно.
Не лучше ль проще жить, без страданий,
Без заблуждений, очарований,
Без соловьиных трелей в роще?
Живи-ка проще.
Но просто жить всё равно как не хотелось, так и не хочется
.
*******************
Сданы наконец-то все экзамены.
На торжественном собрании в Доме Советов вручены дипломы, напутствуемые соответствующей назидательной речью. Звучали марши, сияли праздничные наряды, цветы и улыбки.
Было парадно и радостно... и всё-таки грустно. Грустно, потому что тот, из-за которого у Лины болело сердце, держал за руку симпатичную первокурсницу и, близко склонившись, что-то нашёптывал в розовеющее ушко.
После собрания почти вся группа дружно вернулась к зданию института. В лучах осеннего солнца оно показалось девушкам ещё более постаревшим.
- Прощай, наш мудрый наставник! – патетически воскликнула Наташа, а Люда добавила:
- Как птицы, разлетимся мы, но будем вспоминать!
- А что? И, правда, будем!- вздохнула Лина.
- Ах, будем, будем, будем… - запела, затормошила подруг весёлая Зойка. – Идём в кафе мороженое лопать!
- Не лопать, а вкушать. Но всё равно идём!
Ох, и вкусное мороженое было в тот вечер в кафе, что за углом, напротив пединститута!
Продолжение на http://www.proza.ru/2019/12/12/332