СОДЕРЖАНИЕ:
ЛЮБОВЬ ПЕРВАЯ: К Советскому Союзу.
ЛЮБОВЬ ВТОРАЯ: К России, её культуре и русскому языку.
ЛЮБОВЬ ТРЕТЬЯ: К Армении.
ЛЮБОВЬ ЧЕТВЁРТАЯ: К Молдове, молдавскому крестьянству и молдавскому языку.
ЛЮБОВЬ ПЕРВАЯ: К Советскому Союзу
Я любил и продолжаю любить Советский Союз - свою большую Родину.
Советского Союза нет, а любовь осталась.
И я не стыжусь, а горжусь ею. И во мне она пребудет ровно столько времени, сколько будет биться мое сердце. И умрёт лишь с последним проблеском моего сознания.
Так я воспитан и образован.
И изменять своей большой Родине, канувшей в Лету, не собираюсь.
А, кроме того, для к Советскому Союзу у меня есть и личные причины.
Во-первых, я человек (как знают читатели моего дневника) смешанных кровей: русской, армянской, молдавской, украинской, грузинской, польской etc.
Поэтому для меня естественно желание, чтобы Молдова, Россия, Армения, Украина etc. были вместе, как минимум - дружили, активно, интенсивно сотрудничали между собой и столь же естественна ностальгия по Союзу. ( Хотя, как реалист, понимаю, что Советский Союз, увы, не возродить).
Во-вторых, я воспитан на трёх культурах: русской городской, молдавской сельской и армянской в диаспоре.
И, наконец, в третьих, я сам живу на белом свете лишь благодаря тому, что жил-был в течение 69 лет Советский Союз. Не будь его, не переехала бы в 1945г. из Кисловодска в Кишинёв вместе с бывшим Ленинградским вторым мединститутом (кстати, подарок Иосифа Сталина Молдове) моя мама, тогда студентка - Арусяк Ервандовна Пепоянц (на три четверти - армянка и на четверть - грузинка с примесью польской крови) и соответственно не была бы направлена по окончанию его в 1947г. в с. Ст.Братушаны, где и встретила моего отца, уроженца с.Куболта, что под Бельцами, сельского фельдшера из с.Паркова Георгия Емельяновича Волкова (полу-молдаванина и полу-славянина - русская и украинская крови).
Разумеется, я отдаю себе отчёт, что не все граждане Республики Молдова разделяют мою любовь к Советскому Союзу. Более того, есть и такие, которые продолжают его ненавидеть. Хотя их и мало.
Как-никак, Советский Союз был (как и его предшественница - дореволюционная Россия) своеобразной империей. А точнее, империей шиворот-навыворот, псевдоимперией: классические империи нещадно эксплуатировали, безжалостно “доили” свои колонии, а Советский Союз из ресурсов России наоборот – щедро “подкармливал” территории с нерусским населением, так называемые “национальные окраины”, в ущерб русским.
Да, в нем проводилась (пусть и в мягкой форме, но неуклонно) политика русификации (впрочем, данный процесс объективно был неизбежен и необходим для укрепления СССР, его консолидации), но он сочетался с сохранением и развитием национальных культур;
Да, в нём несколько десятилетий функционировал жёсткий, а порой и жестокий тоталитарно-авторитарный режим, но он,
во-первых, сочетался с разными видами контролируемой демократии,
во-вторых, этот режим неуклонно смягчался и либерализировался,
в-третьих, отсутствие всей систему свободных, либеральных политических и гражданских прав и свобод, сочетался с системой всё более расширяющихся экономических, социальных и культурных прав и свобод.... И т.д.
Сердцу не прикажешь. Любовь к Советскому Союзу в нем неизбывна. Ведь от того, что у наших родителей по мере нашего взросления мы обнаруживаем все новые и новые недостатки, наша любовь к ним не уменьшается. Так и к Советскому Союзу. Тем более что Советский Союз вызывает воспоминания в основном не в мрачных тонах, а главным образом - в светлых. Ибо у СССР, кроме списка прегрешений, есть и впечатляющий список достижений и успехов, в стократ перевешивающий грехи.
И главный из них - он спас Человечество от коричневой чумы. Именно он - Союз Советских Социалистических Республик - во главе с Иосифом Сталиным, а вовсе не США вкупе с Великобританией etc. Вклад союзников в общую Победу по сравнению с ролью Советского Союза был невелик, чтобы не сказать поточнее - мизерным.
И второй главный – он вселил надежду в сердца и вдохновил на борьбу за свое освобождение угнетённых и эксплуатируемых со всего мира.
ЛЮБОВЬ ВТОРАЯ: К России, её культуре и русскому языку
Я люблю Россию и это чувство переплетено с любовью к Советскому Союзу.
Среди трёх, отмеченных мною культур, которые определили мое воспитание и образование, ведущей, базисной была русская городская. И формировался я - такая уж была система образования - прежде всего на истории России и - в меньшей степени - истории Молдовы и Армении.
Моим первым и главным родным языком является русский. Именно на нем я думаю и пишу.
Однако, как и в случае с Советским Союзом, для Любви к России имеются и личные причины.
Начну с того, что в 1918 году мой дед, Пепоянц Ерванд Александрович, бежал из Баку (где в очередной раз убивали армян) именно в Россию и осел в г. Кисловодске.
И вообще, Россия была и остаётся самым надёжным гарантом безопасности Армении.
Далее. Я сам прожил в России 16 лет. Пять лет из них в г. Кисловодске, где закончил среднюю школу и одиннадцать лет в Ленинграде и Санкт-Петербурге("Петербург! я ещё не хочу умирать: у тебя телефонов моих номера"), где я восемнадцатилетним парнем проработал на строительстве нового комплекса Ленинградского госуниверситета в Ст. Петергофе; затем в Ленинграде получил высшее образование на философском ф-те ЛГУ; потом там же проучился в годичной аспирантуре ( докторантуре) и в ИПК Ленинградского университета. И, наконец, уже в Питере - в трёхгодичной докторантуре (постдокторантуре) кафедры политологии Санкт-Петербургского университета.
Скажите, господа русофобы, разве могу я по-иному относиться к России? Вы же меня сами перестанете уважать, если я предам и продам её. За добро принято отвечать добром. Среди людей...
И если Вы не знаете, то я открою Вам секрет: я принадлежу к одним из самых принципиальных, активных и непоколебимых русофонов (именно так, не русским, а русофонов) Молдовы. И чтобы быть им, не обязательно тусоваться в Посольстве РФ, где много званных, но мало избранных. Избранных Судьбой.
Вместе с тем, любить Россию и содействовать дружбе с нею, способствовать функционированию и развитию русского языка в Молдове, совсем не значит быть антипатриотом Республики Молдова, а как раз наоборот - подлинным патриотом.
Любить Россию вовсе не означает выполнять роль её "пятой колонны" в Молдове. (Ведь при разводе родителей дети продолжают любить и отца, и мать. Исключения - не в счёт).
Любить Россию означает лишь одно: оставаться верным своей памяти, не предавать свое собственное прошлое и своих российских друзей, помнить о добре, которое она (Россия как таковая, её народ, а не тот или иной её правитель) сделала Молдове и её народу.
И пусть моих молдавских друзей и сограждан абсолютно не тревожит моя - до гроба - Любовь к России. Невозможно порядочному, благородному и совестливому человеку - а именно таковым стремлюсь быть я - замышлять что-либо дурное против своей Родины, каковой и является для меня Молдова.
ЛЮБОВЬ ТРЕТЬЯ: К Армении
Я люблю многострадальную Армению, а армянский (который, увы, почти забыл) является моим третьим родным языком.
Я не буду распространяться о своей любви к Армении. Мой дед - Ерванд Александрович Пепоянц и бабушка - Шушаник Абеловна Пепоянц-Симоношвили привили мне любовь, рассказывая в детстве об её истории и обучая языку. И любая беда, которая случается в Армении или с армянским народом, болью отзывается в моем сердце. И как все армяне мира я помню о чёрной, ужасной дате - 24 апреля 1915г., о Геноциде армян в Османской империи.
Вместе с тем расскажу об одном парадоксе. По советскому паспорту я числился армянином ( со своей внешностью я мог быть или им или евреем). Так вот, армянин из Молдавии с русской фамилией ни разу не был в Армении.
Моя мама родом из российского Кисловодска и уже у неё первым родным языком был русский, а не армянский. Хотя армянский она знала вполне прилично (как, впрочем, и молдавский).
(Пусть земля тебе, моя Мамочка, будет пухом! Спи спокойно! Прости, что я был бессилен против твоей болезни и не могу переустроить Мир, в котором мы живём и не могу повернуть время вспять и хотя бы на миг обнять тебя и поцеловать).
Я не стыжусь того, что волею обстоятельств оказался в значительной степени русифицированным. Так получилось. Я люблю русский язык и Россию. Жаль только, что при этом в совершенстве не владею молдавским и плохо говорю на армянском.
Но это уже моя вина.
ЛЮБОВЬ ЧЕТВЁРТАЯ: К Молдове, молдавскому крестьянству и молдавскому языку.
О любви к Молдове, земле и стране, где я родился и живу, мне нет необходимости писать много слов.
Точно так же, как любому нормальному человеку нет нужды убеждать, кого бы то ни было, что он любит своих родителей.
А те - своих детей. Ибо это любовь, как и любовь к своей Родине - естественна, как дыхание, как пульс, как сердцебиение живого человека. И по-другому просто быть не может среди людей. Людей-патриотов, а не перекати-поле.
Когда-то Молдова была моей "малой" Родиной, наряду с "большой" - Советским Союзом. В конце 1991г. моя "малая" Родина превратилась в Единственную.
На этой земле я родился и здесь прекратятся дни мои. На кладбище молдавского села Забричаны Единецкого района покоятся мои родители. В 1993г. у меня была возможность остаться в Санкт-Петербурге. Кроме того, меня приглашали на работу в два областных центра Европейской части России. Но я после докторантуры (постдокторантуры) вернулся на свою Родину, хотя знал, что меня ожидают трудные времена. И не жалею об этом. Ибо трудные (точнее - самые трудные) времена прошли, а счастье жить на Родине вместе со своим народом осталось.
Конечно, молдаванин, выходец из крестьян, полнее, а может и лучше, воспоёт достоинства молдавского крестьянства.
Я и не претендую на это. А хочу главным образом рассказать об одном факте моего детства. О событии, которое длилось 13 лет, в течение которого я жил в молдавском селе Забричаны, что на севере Молдовы, в Единецком районе.
Именно оно сформировало в моем сердце особое трепетное отношение к молдавскому крестьянству, уважение и любовь к нему, чуть ли не благоговение.
Из моего краткого повествования Вы поймёте, чем это вызвано.
Дети, как известно, почти все время играют между собою и при этом дружат, ссорятся, опять мирятся, порой дерутся, вновь мирятся etc.
И вот Вам обещанный удивительный факт, за достоверность которого я ручаюсь самым святым, что есть в моей душе: в течение упомянутых тринадцати лет ни один из сыновей молдавских крестьян, с кем мне приходилось играть, дружить, приятельствовать просто встречаться на улицах с. Забричаны, ни разу не обидел меня, ни разу не поссорился со мной.
Ни разу! За тринадцать лет - ни одного случая.
При этом были кратковременные и редкие ссоры (потом мы мирились) с детьми крестьян и служащих других национальностей: украинцев, русских, евреев, цыган etc.
Сразу же оговорюсь, я не собираюсь обобщать.
Возвеличивать, облагораживать одних и принижать других. Противопоставлять одних другим.
Я пишу лишь о своём личном опыте в данном молдавском селе. Который запечатлелся на всю мою последующую жизнь и обусловил мою любовь к молдавским крестьянам и крестьянкам, к "царанам", как пренебрежительно некоторые недалёкие люди называли их во времена СССР.
То, о чем я пишу, было в моем детстве.
Верю, что у других людей личный опыт может быть иным, и они вправе написать о своей любви к украинскому, русскому, болгарскому, гагаузскому etc. крестьянству.
Я же пишу о любви к молдавскому крестьянству, потому что мой личный опыт проживания в детстве в молдавском селе Забричаны сформировал у меня именно её.
Конечно, знающие люди могут пояснить: "Вы, Эдуард Георгиевич, тогда, в 50-х - первой половине 60-х годов, пребывали в молдавском селе, можно сказать, в привилегированном положении, ибо были сыном сельских медиков - врача и фельдшера. Поэтому традиционное почтительное отношение молдавских крестьян к медикам было перенесено на Вас. И все они запрещали своим детям конфликтовать с Вами".
Не спорю, что это так. Но только - отчасти.
Ведь о том, чей я сын, знали и другие дети, с которыми ,пусть и изредка, у меня случались ссоры.
А вот с детьми молдавских крестьян - ни одной.
А, кроме того, дети есть дети и к запретам родителей относятся постольку-поскольку. Поэтому дело здесь не только в том или ином "голом" запрете, а в
особенностях самого менталитета молдавских крестьян и -как следствие - в той системе воспитания, которое они давали своим детям и в том менталитете, который вырабатывался у детей молдавских крестьян.
Я касаюсь деликатной темы. О ней пишут крайне редко: об особенностях этнического характера, о "плюсах" и "минусах" характера и менталитета того или иного этноса. Я рискнул затронуть её. Ибо не могу забыть этого удивительного феномена своего детства. И хочу хоть раз о нем написать, чтобы Вы поняли, почему я полюбил миролюбивых, отзывчивых, доброжелательных, радушных детей молдавских крестьян и их родителей.
Прошу понять меня правильно. Я повторяю, человек смешанных "кровей" и сформировался под воздействием нескольких культур. Идентифицирую себя, прежде всего в качестве русофона. Но замечу, русофона не космополитного, а молдавского (и отчасти - армянского).
Кроме того, во мне текут русская и украинская крови. Напоминаю об этом для того, чтобы меня не заподозрили в том, что я преднамеренно восхваляю молдавских крестьян в ущерб украинским или русским.
Нет и ещё раз нет. Последние для меня тоже не безразличны. Тем более, что у меня было много школьных друзей - украинцев, русских - в соседнем немолдавском селе Алексеевка, где я учился с 3-го по 8-ой класс. Друзей, пожалуй, там было даже больше, чем в самих Забричанах: Боря Велин, Валерий Мельник, Вася Язловицкий ... - всех так сразу и не вспомнишь. И они иногда приглашали меня к себе домой, и я воочию убеждался, что радушными, гостеприимными, хлебосольными могу быть не только молдавские, но и украинские и русские крестьяне.
И, тем не менее, повторяю, изредка случались кое с кем из школьных приятелей ссоры. Дети, подростки в большинстве своём без них не могут обойтись. И в ход шли обидные прозвища в мой адрес. И куплеты .Обидные. И я их до сих помню. Хотя прошло почти 50 лет. А вот в Забричанах почему-то с детьми молдавских крестьян мы обходились без ссор И тем более без обидных прозвищ.
В который уж раз повторяю, я не хочу делать далеко идущие выводы. Я вспоминаю о своём детстве в молдавском селе Забричаны и об удивительном факте бесконфликтного тринадцатилетнего общения с детьми молдавских крестьян. И хотя я не обобщаю, но все же феномен, описанный мной, не случаен. И мне представляется, что в нем как в капле воды отразились особенности национального характера и менталитета молдавского крестьянина.
И я хочу дать свое объяснение описанному факту.
Некоторые пишут о сервилизме простого бессарабского крестьянина.
Уверяю Вас, что это не просто ложь, но ложь злонамеренная.
Дело в другом.
Молдаванину как таковому и в особенности молдавскому крестьянину свойственна уникальная отзывчивость на доброту, на добро. Причём, он не просто ответит Вам добром на добро, что присуще, в общем, большинству людей разных национальностей. А он на Ваше добро ответит Вам двойным, тройным добром. Или, по-другому, если Вы сделаете молдавскому крестьянину шаг навстречу, то он сделает Вам - два, три, а то и десять шагов навстречу. Иногда и в ущерб себе, своим интересам.
(Чем, между прочим, неоднократно пользовались в Истории недобросовестные люди).
И вовсе не случайно, самое распространённое обращение у молдавского крестьянина к своим собеседникам является: "Oameni buni!" "Люди добрые!"
Именно вследствие указанной национальной особенности, молдавское крестьянство на то добро, которое делали круглосуточно им мои родители-медики, отвечали сторицей. И подобное отношение между взрослыми переносилось и проявлялось и в отношении между детьми. И не только потому, что дети просто выполняли конкретные наказы и запреты своих родителей в отношении нас, детей врача. Но и потому, что они вообще воспитывались в духе доброжелательности к людям. И указанная система воспитания
детей молдавских крестьян, наложенная на генотип молдаванина как этноса приводила к тому, то у детей уже в раннем возрасте формировалась та же щедрая душевная отзывчивость на добро, что и у их родителей, молдавских крестьян.
Описанный феномен моего детства предопределил и особое, в высшей степени необычное отношение к молдавскому языку.
Конечно, как и для всех людей, владеющим им, он для меня, прежде всего средство общения. И я по праву считаю его своим вторым родным языком, на котором разговариваю на бытовом уровне, а также читаю на нем разнообразные тексты.
Молдавский язык (молдавский диалект румынского языка) - мелодичен, мягок, тёпел, если вообще так можно говорить о языке. Он словно специально создан для задушевной беседы друзей за кувшином доброго молдавского вина, когда касаются наиболее сокровенных тем, говорят о самом наболевшем и потаённом.
Но молдавский язык для меня больше, чем язык.
Молдавский язык для меня - один из главнейших атрибутов безопасного образа жизни. Ибо из всех языков мира только в молдавской языковой среде я чувствую себя на 100% в безопасности.
Вы не ослышались, уважаемый читатель. Для меня молдавский язык, в первую очередь, безопасная( и в определённой мере - комфортная)языковая среда, а не только и не столько средство общения.
Данная констатация не должна никого обидеть: ни русофонов, ни молдаво-(румыно)фонов.
Хотя я - русскоязычный, русофон и русский язык мой первый, главный родной язык (и только на нем я думаю и пишу)и люблю я его несказанно как, но лишь в молдавской ( не русской)языковой среде я чувствую себя априори, изначально на 100% в безопасности.
Причём, уточняю, речь идёт не о литературном, "рафинированном" языке, на котором говорят интеллигенты, а, главным образом, о языке молдавских крестьян.
Так тринадцать бесконфликтных лет моего детства и отрочества с детьми молдавских крестьян в селе Забричаны на всю последующую жизнь сформировали особое отношение к молдавскому языку.
Как Вы уже поняли, уважаемый читатель, мое отношение к молдавскому языку не только и не столько лингвистическое (ибо, конечно, никто не ставит под сомнение, что надо совершенствоваться в литературном языке и знать его грамматику), сколько лингвистическо-психологическое.
И это вполне объяснимо. Ведь в детском и подростковом возрасте никто ни разу не обратился ко мне с дурным, злым словом на молдавском языке. Данное обстоятельство, запечатлевшееся в моем подсознании, моей подкорке и выработало во мне психологическую установку на молдавский язык как на безопасную языковую среду, пребывая, в которой мне не грозит никакая опасность, откуда для меня не исходит никакая угроза.
Русский же язык такую функцию для меня не выполняет. Отношение к нему у меня такое же, как и подавляющего большинства людей в мире к своему родному (или первому родному) языку - в основном лингвистическое и инструментальное.
На родном языке ведь говорят не только слова любви, дружбы, благодарности, признательности, но и слова неприязни, вражды, ненависти и соответственно слышат на нем в свой адрес как добрые, хорошие, так и злые, плохие слова.
Поэтому мой первый, главный родной язык - русский - в отличие от молдавского, не является атрибутом безопасного образа жизни.
Он просто нейтрален к нему.
(За исключением чужбины. На ней, где звучат английский, французский, немецкий и т.д. языки, русский тоже превращается в символ, атрибут комфортной и безопасной жизни).
И даже события в Кишиневе на рубеже 80-90-х годов не поколебали моего особого, трепетного отношения к молдавскому языку.
Тогда, Вы помните, появились люди (их было относительно немного), которые на языке, похожем на язык моего детства, проклинали русофонов, пришельцев, чужаков и предлагали им, упаковав чемоданы и освободив квартиры, как можно быстрее, для собственной же безопасности, убираться на историческую Родину.
Однако, во-первых, экстремистов было мало и они абсолютно не выражали подлинного отношения подавляющего большинства мажоритарного этноса, молдаван к национальным меньшинствам, к русофонам. Молдаван и особенно молдавских крестьян всегда отличали великая терпимость к представителям иных этносов, искренняя доброжелательность и большое гостеприимство.
Во-вторых, большинство из радикал-националистов говорило не совсем на "моем" молдавском языке: и ударение у них было не то, и интонации - другие, и произношение - какое-то холодное, чужое (хотя мелодичность сохранялась, а красота даже усиливалась), и - много незнакомых слов.
(Поймите меня правильно. Я не против литературного языка. Ни в коем разе. Тем более, не являясь его знатоком, не имею морального права рассуждать о нем. Я лишь рассказываю об истории своей странной любви к "царанскому" языку, к языку, на котором разговаривают, кстати, до сих пор, молдавские крестьяне и крестьянки).
Поэтому, повторяю, наши доморощенные ксенофобы не смогли поколебать моего особого отношения к языку моего детства, любовь к которому не только сохранилась на всю оставшуюся жизнь, но и трансформировалась в нечто иное и большее - в один из атрибутов безопасного и - в определённый мере -
комфортного образа жизни.
Живя в России - Кисловодске и Ленинграде (Петербурге) - я скучал по языку моего детства. Сколько раз, заслышав его случайно на улице, в кафе, магазине, на Витебском вокзале Питера, других общественных местах, я подходил к говорящим, становился поодаль и просто слушал. Я слушал и каждое слово
на молдавском языке, достигнув моих ушей, разливалось по телу необъяснимой теплотой и умиротворение, благодушие постепенно заполняли меня.
Как правило, просто слушал. Стоял и слушал. Но иногда, не выдержав, извинялся и вступал в короткий диалог на молдавском. Перекинувшись парой фраз, я, ещё раз извинившись, уходил. Уходил от незнакомых мне людей. Но не от родного языка.
И даже в наши дни в Кишиневе я порой скучаю по языку, на котором я разговаривал в детстве с детьми молдавских крестьян.
Конечно, это звучит парадоксально. Включи национальное радио или ТV и слушай. Зайди в гос.учреждение и разговаривай. Да и коллеги мои по кафедре прекрасно владеют литературным государственным. Но... в том-то и дело, что я скучаю не по нему, а по языку молдавских крестьян. И по их речи. Поэтому я и люблю ходить на базар и торговаться с молдавскими крестьянами на их родном языке. А иногда (сейчас очень редко, а в 90-х - чаще),когда на душе муторно до невмоготу, я сажусь в дизель-поезд "Кишинёв-Унгены", занимаю место рядом с молдавскими крестьянами и крестьянками и "вкушаю" их бесхитростную речь.
Не важно, о чем они ведут речь. Главное, - на каком языке. А, кроме того - о чем бы они ни говорили, тон их речи неизменно остаётся доброжелательным к людям.
Поезд отстукивает километры, я делаю вид, что читаю или смотрю в окно, но в действительности я упиваюсь родным мне "царанским" языком.
А порой происходит маленькое чудо: используя дизель-поезд - словно машину времени - молдавская речь уносит меня в детство, когда Мама и Папа ещё были живыми и казались мне бессмертными и всемогущими, когда зла в моей жизни было ещё совсем мало, а добра - очень много. И когда все в моей жизни было ещё впереди, и будущее из молдавских - ох, каких изумительных - Забричан мне виделось безоблачным, сулившим исполнение моих самых сокровенных желаний.
Будущее мое тогда ещё было открытым, неопределённо-огромным и маняще-загадочным, а не на три четверти закрытым, скукожившимся и монотонно-обыденным, как сейчас.
Я слушаю язык и речь молдавских крестьян и словно бальзам - с каждым молдавским словом - мне наносится на душу: ослабевает душевная боль, уменьшается тоска, и я возвращаюсь в Кишинёв возродившимся и полным сил.
Жизнь продолжается. Несмотря на все тяготы и невзгоды. И она - абсолютная ценность, точнее - бесценность. Именно она, а не все прочие ценности, чтобы по этому поводу не вещали власти предержащие. И только одна Жизнь эквивалентна другой. Все иное - не сопоставимо с нею, мизер.
(Чтобы понять это - не обязательно поседеть).
И надо жить и бороться, как бы трудно и невыносимо не было. И даже в состоянии отчаяния - не забывать: всегда, вплоть до последнего вздоха, остаётся шанс изменить жизнь к лучшему.
И хотя таинство и смысл Жизни не до конца разгаданы (каждый человек наполняет свою жизнь смыслом сам), и хотя не будет, увы, посмертного вознаграждения или наказания, как, впрочем, и переселения душ, но наш человеческий долг (перед предками и потомками) - прожить её Достойно, Сострадательно к другим людям, не забывая при этом и братьев наших меньших, Творчески, с Полной отдачей сил и способностей, и Стойко к превратностям судьбы.
16 мая - 12 июля 2005г.
Кишинёв - Одесса - Кишинёв -Унгены -Кишинёв.