Первый и последний рейв собаки Жужи

Зима в сибирских широтах бывает сурова не только для местных бродяг и маргиналов, но и для оставшихся без дома животных. Проведя в столице драконьего холода первую половину своей жизни, я сейчас с улыбкой, а иногда и с ужасом вспоминаю истории, происходившие на широких просторах снежной земли. В начале нулевых я был молодым и подающим надежды диджеем. В то время это еще считалось крутым, а подчас помогало в разборках с местной гопотой, у которой диджеи были на особом счету. Я снимал квартиру в центре Новосибирска с подругой Дусей. Она была моложе, толще и без амбиций. Каждый божий день она просыпалась ровно в 5 утра, когда метель за окном, в кромешной тьме, яростно пыталась убить все живое. Дуся громко зевала, надевала на себя трое шерстяных ритуз, пару кофт из ангорки, пуховый платок под меховую шапку и открывала дверь в открытый космос, отправлялась торговать на вещевой рынок поддельными духами. Я же позволял себе спать до полудня, писать рассказы, вдохновляясь творчеством битников, а в выходные устраивать шабаш в каком-нибудь подвальном притоне. В очередное бодрое утро, после отыгранного мною сэта, мы вместе с Дусей, измученные нарзаном, решили подкрепиться чем-нибудь в ночном магазине. Сквозь снег и пронизывающий ветер, срывающий шарф, намотанный на лицо, я смог различить черный комок шерсти рядом со входом. Это оказался щенок, притворившийся большой мохнатой улиткой на свежем сугробе. Мы тут же приняли решение взять его домой на передержку и назвать Жужей. Тайком от хозяйки нашей квартиры, мы стали воспитывать зверя, постепенно пытаясь найти ему новых хозяв. В еде Жужа оказалась совсем не прихотлива. Моих сбережений хватало на то, чтобы купить дешевые обрезки их мяса не самых благородных животных, и традиционно смешать их с каким-нибудь зерном. В один из дней, пока Дуся топталась рядом с прилавком, в попытках продать задубевшие от холода духи, я приготовил собаке стандартный корм, смешав вместе с обрезками остатки прошлогодней гречки.  Изрядно подогретая настойкой рябины на коньяке, Дуся возвратилась с работы раньше меня. Обнаружив на плите кастрюлю с ароматной кашей, она решила не ограничивать себя одной тарелкой и навернуть от души. Пухлые розовые щечки, побитые морозом, с треском поглощали собачью еду, в тот момент, когда Жужа с непониманием вертела мордой то в одну, то в другую сторону. Когда я вернулся домой, Дуся уже спала. По утробному прерывистому храпу я определил, что день у нее был не из легких. На полу, рядом с кроватью, валялась тарелка, тщательно вылизанная голодной собакой. Так сложилось, что среди моих друзей, тусовщиков и тунеядцев, не нашлось не одного, кто бы согласился взять на себя заботу о бездомном чуде. Тогда мне ничего не оставалось, как воспользоваться служебным положением и на одной из вечеринок объявить в микрофон о срочном поиске дома для зверя. Вкоре ко мне подошла пара ребят с давно немытыми волосами в клечатых свитерах. Они назначили смотрины Жужи на том же месте ровно через неделю. Ближе к сроку, мы с Дусей обзавелись ножницами, прищепками и супер клеем. Необходимо было придумать фееричное платье для нашей Жужи в честь ее первой и может быть последней вечеринки в ночном клубе. Найдя в кладовке старую сетку от комаров, мы отчаянно пытались превратить ее в наряд невесты. В назначенный вечер растерянная Жужа, укутанная в облако грошевого шифона, ехала в такси на знакомство с новыми родителями. Но в условленное время клечатых свитеров на месте не оказалось. Мне же подошло время вставать за пульт и я решил на время оставить собаку в гримерке, во избежание лишнего стресса от грохота и света. Суровые сибирские дискотеки в те времена были свободны от всяких концепций, поэтому там можно было услышать песни Софии Ротару, в миксе с модным тогда диско хаусом, а ближе к утру трансом и драм-н-бейсом. В прайм тайм на сцену обычно  выходили разные артисты, часто это были травести, задача которых была поглумиться над всеми, кроме себя. Когда очередная такая звезда стала готовиться к выходу, я краем глаза заметил, что дверь в гримерку открыта. С первыми аккордами песни «Позови меня с собой», необъятных размеров Алла Пугачева, похожая на свинцовый цеппелин, кое-как взобралась на помост и стала открывать рот под фонограмму изображая на лице скорбь. Через несколько секунд я с неожиданно увидел  как на сцену выбежала перепуганная Жужа. Ее нарядное платье болталось где-то в районе хвоста, глаза выражали ужас, а а уши были прижаты к земле. Но Аллу это не остановило. Она предпочла выйти из ситуации красивым жестом и начала петь собаке о тяготах человеческой жизни.  Вслушиваясь в заунывный припев песни, позируя в ярких лучах софитов, жужина спина стала подозрительно выгибаться, а задница пристраиваться для больших дел. На последнем припеве, осознав непоправимое, я бросил пульт и побежал на сцену, но процесс дефекации было уже не остановить. В завершении творческого акта, Жужа очень театрально повернулась задом к певице, рядом с которой лежала куча, и продемонстрировала свое умение закапывать за собой. В конце номера нас было уже трое. Разьяренная Алла, довольная Жужа и я с пактиком собачьего дерьма. Всмотревшись в зрителей со сцены я заметил два знакомых клечатых свитера. И пока лохматая примадонна, оправлялась от нежданного конфуза, старалась со всех сил шутить про дружбу людей и животных, Жужа, высунув радостный язык, уже ехала в такси в свой новый дом.