Доживем до Понедельника...

          
                - Я не против  фильма, но мне кажется, что современные десятиклассники далеко не такие взрослые, не такие рассуждающие о высоких материях , как нам показали,- заключил отец, вернувшись с городской конференции учителей.

                Там не только демонстрировали новый фильм о школе, но и решалась сама судьба проката " Доживем до понедельника" во всех Тираспольских кинотеатрах.

                - Впрочем,- резюмировал отец,- и таких преподавателей, особенно по истории, в советских школах, как прежних, так  и современных, я никогда видом не видывал.

                Как только фильм разрешили ?! Ума не приложу?,- удивлялся отец. Слишком - слишком уж все там умные, интеллигентные и свободные. Такое осмеливаются говорить.

                - Ша, Фима!,- выразительно показав взглядом в мою сторону, мама в очередной раз попыталась оградить ребёнка от информации, опасной для его будущего. Так, по её мнению, было недалеко и до зарождения вредной  привычки критиковать  статус-кво. Привычки очень проблемной, и для карьеры,  и для здоровья.

                После этого родители  на время приумолкли, а затем продолжили обсуждать более привычные и  нейтральные темы. Возник очередной дефицит товаров, увеличились сложности  в доставании мясных продуктов и книг. Мать докладывала об успехах в приобретении первых, отец с азартом рассказывал об очередной  фантастической удаче в охоте за вторыми.

                В полном соответствии с привычным уже стандартом , мирное обсуждение плавно перетекло в знакомую ссору.

                - Твои никчемные книги заняли все мыслимые и немыслимые пространства нашего двухкомнатного  дворца с шестиметровой кухней!,- возмущалась мама.

                Действительно, дело  дошло и до кухни. Даже на этой микроскопической территории отец стал хищно и подолгу заглядываться на плоский верх нашего маленького холодильника Нистру. Там, все последние годы, мирно располагался светлый раздвижной контейнер для хранения хлеба.

                Покушение на это место окончательно вывело мать из себя.

                Ведь совсем недавно состоялся  жестокий,  варварский, по ее словам, захват верхних уровней платяного шкафа, расположенного в небольшой спальной комнате.

                Книги полностью оккупировали нарядную мебельную стенку с таким же романтическим названием, что и холодильник. Медленно, но верно,  опасно накапливаясь на вершине шкафа, они грозили внезапными обрушениями и возможными ушибами.

                Сход очередной книжной лавины не сулил ни нам, ни  отцу, ничего хорошего.

                Иногда, ночью, домовой подло сбрасывал со шкафа одну или две книги. Тогда, ссора, частенько, начиналась с самого утра. В те дни, отец вставал ещё до шести и старался сбежать в школу как можно раньше.

                - Они - люди как люди...и милосердие иногда стучится в их сердца. Квартирный вопрос только испортил их,- Слова Булгаковского Воланда, громко декларируемые мною  посреди взаимных обвинений сторон, несколько охлаждали  родителей. Но ненадолго.

                Мои увещевания и повышение голоса заставляли папу и маму, недовольно поджав губы,  разойтись по противоположным углам домашнего ринга, находившимся в разных комнатах, чтобы, через минут пять, сойтись по новой.

                - Как дела, Милику ?,- дежурно интересовался отец

                - Доживём до понедельника,- словами любимого фильма отвечал я

                Доживать до понедельника бывало непросто. Если в известной ленте демонстрировались всего три дня - четверг, пятница и суббота, из жизни обычной Московской школы, то у меня, к стандартным занятиям конца недели, ежедневным вечерним подтягиваниям и тренировкам в родном дворе, добавлялись еще спортивная и физико-математическая школа при Тираспольском пединституте, ракетный, шахматный и домровый кружки при Доме пионеров.

                Школьные занятия в субботу заканчивались к трём часам дня несколькими уроками автодела. С четырёх, ждала  математическая, которая поглощала все ценное субботнее время, аж до десяти часов вечера.

                А упорная тренировка в центральной спортивной школе начиналась ранним воскресным утром, на следующий же день. Интенсивный двухчасовой баскет со строгим Вилей Михалычем, не терпящим никаких опозданий, начинался ровно в семь.

                Вставать, поэтому, приходилось в шесть. И это, каждое воскресенье - единственный день , когда можно было, без всякого зазрения совести, поваляться в тёплой постели. Особенно не хотелось вставать зимой, когда было темно и холодно.

                После прихода с тренировки, как Страшный Суд, ожидало написание очередного сочинения по литературе. Его надо было сдавать,- Да-да-да!,- непременно в понедельник. Какие там прогулки на свежем воздухе? Все воскресенье надо было, помимо обычных - английского, математики и физики с историей, чертыхаясь и кляня судьбу, описывать проблемы Базарова и Онегина, Татьяны Лариной и Павки Корчагина, Сонечки Мармеладовой и Пьера Безухова.

                - А в пятницу ?! После школьных занятий и выполнения домашних заданий на субботу, надо было успеть решить кучу сложных задач из физмат-журнала Квант. Кроме того, надо было сбегать в хозяйственный , купить чёрной краски и часа два, окрашивая спортивную форму, варить ее в растворе.

                Затем, следовало попросить Розу - бабушкину сестру, аккуратно вырезать из старой фетровой шляпы мой командный номер Пять и пришить его на майку впереди и сзади. На самом деле, Розу не было никакого  резону просить. Она сама была готова всегда выполнить любое мое желание. Но мне надо было очень быстро и всего сразу. Не только справиться с номерами. Нужно было ещё пришить к спортивной майке белые окантовки. Да и трусы требовали двойных белых лампасов.

                В четверг - ОФП - общая физическая подготовка в спортивной школе, когда напарник держал  за ноги, а ты, задыхаясь, из последних сил, поднимался по высоким ступенькам на руках , на самый верх трибун нашего Тираспольского стадиона.

                В среду, после школы - репетиция домрового оркестра Тираспольского дома пионеров со строгим и бескомпромиссным Владимиром Михайловичем. У нас в школе он преподавал музыку и пение. После контузии во время Великой Отечественной, он потерял слух и всегда носил за ухом специальный аппарат.

                Вторник - снова. Снова двухчасовая тренировка по баскетболу в спортивном зале Пединститута. Надо было успеть к трем. Впереди,  поездка на троллейбусе второго маршрута от Правды до нашего Драмтеатра. Успевал только бросить портфель, схватить сумку со спортивной формой и кедами, и бегом, бегом, бегом. Какие там обеды?

                Только в понедельник , на большой перемене, вместо буфета, можно было исхитриться и по блату получить нескольких художественных книжек из рук Серафимы Михайловны - ласковой , заботливой хранительницы нашей школьной библиотеки. Седые волосы, очки, внимательный лучистый взгляд, тихий интеллигентный голос и добрая добрая улыбка.

                Каждый раз, она подбирала несколько томов заранее, специально для меня и некоторых других книгоманов. Библиотека располагалась в старой половине нашей одиннадцатой школы, построенной в тридцатые годы, ещё до войны. Когда я врывался в помещение, там уже, как обычно, было полно малышей. Им было проще.

                На этой территории располагались все классы начальной школы с малюсеньким спортивным залом. Добираться до книжек октябрятам было гораздо ближе. Но здесь меня давно любили, ценили и ждали. Пачку прочитанных произведений я быстро передавал одной из юрких молоденьких помощниц Серафимы Михайловны, а в обмен получал горку новых.

                Оставалось только быстро расписаться в формуляре. Названия книжек были заранее вписаны аккуратным каллиграфическим почерком нашей дорогой хозяйки. Когда она только успевала?

                Стоило ей заболеть, как в библиотеке выстраивались нескончаемые очереди и приходилось, опаздывая на урок после большого перерыва, хватать из книжек, что ни попадя. Про то, чтобы успеть в столовую в новой части школы, не могло быть и речи. Бывало, что удавалось успеть к маленькому буфетику и съесть на бегу прохладную котлету в тесте.

                - Быстро садись!,- учителя, взглянув на запыхавшегося отличника с виноватым видом и несколькими художественными книжками под мышкой, строго не выговаривали. Доставалось только тем, кто вернулся из дальней части школьного двора, где за туалетом собирались любители запретного курения.

                В понедельник можно было также успеть и устроить дерзкий набег на замечательное городское книгохранилище. Там выдавали только по паре художественных и паре научно-популярных книг на нос. Зачастую, выручал отец, сам забегая в городскую библиотеку по дороге домой. Крюк  был неблизким. Теперь, я это хорошо понимаю и ценю. Как всегда, слишком поздно.

                Этих библиотечных запасов ,едва-едва, хватало на то, чтобы дожить до следующего понедельника.

                Институт, аспирантура, работа в Академии Наук, семья, бизнес. Никогда больше я не был так занят , как в те прекрасные школьные годы. И, одновременно, так свободен...