– У... жизнь бекова: любить некого. Совсем один остался, совсем один...У - у- у
Да и самого сегодня не завтра увезут.
Так и вижу себя: лежу на витрине в отделе «Колбасы», поглядываю на всех из-под стекла этаким беконом.
А я ведь совсем молодой, полный сил, энергии и любви бычок-трехлеток!
Один, совсем один остался: увезли вчера последних семерых моих подруг.
– За долги, – не то промямлил, не то промычал бригадир.
Слов-то нет, видно, объяснить это безобразие. Так они на наш язык переходят: мычат что-то невразумительное. А мне и без их слов понятно: пропили все и растащили.
Раньше тоже воровали, недодавали нашему брату и силос, и корм. Но чтоб всех до единого на бойню...
Кто рожать будет? Кто молоко давать свеженькое, парное?
Я ведь всех своих подруг по именам помню: Зоренька, Ночка, Рекордистка... Такие свадьбы да помолвки с ними закатывал: пастухи завидовали!
Учились науке страсти нежной. Еле-еле до дому добегали, до жен своих любимых. Или тут же, в наших яслях, улучшали демографическую ситуацию в стране. Благо молодых, здоровых доярок было пруд пруди.
Кто ответит на мое «му»?
Я бы сказал, да кто поймет наше молчаливое скотское страдание: в селе никто не мукает, не хрюкает.
Скоро последний хрен в огородах доедят. И поедут за импортной бешеной говядиной да за маргарином с запахом сливочного масла.
Эх, люди! Бить вас некому и мне некогда.
Вон машина уже подошла. Как говорится: «Своего уму – му, му... му-у-у. По-че-му?»