Поезд мерно постукивал колесными парами, задавая разговору неспешность и откровенность. Антон Павлович налил собеседнику пива.
- Слушай, друг. Вот мы с тобой одного поколения. Тебе любви хватает?
- В смысле, любви? – попутчик не донес кружку ко рту. – Женщину, что ли?
- От женщины! – рассмеялся Голиков. – Но я не о сексе. Ну, не хочется, чтобы тебя любили, жалели?… Чтобы в тебя верили, поддерживали и убеждали, что ты самый самый… Тыл надежный. Понимаешь?
- Я как-то об этом не думал. Ты, наверное, одинокий?
- Отнюдь, - вздохнул Антон Павлович. – Женат. Единожды и навечно. Двадцать семь лет уже.
- И дети есть? – собеседник поднял пустую бутылку и оглянулся в сторону официантки.
- И внуки тоже! А вот с любовью что-то не вышло.
- Как так?
- Ну, как тебе сказать. Мы с моей не встретились. Сошлись, понимаешь. Мне было двадцать семь, ей девятнадцать. Родители в тот год погибли, и я как-то враз понял, что последний в роду остался. После меня никого. А она из деревни прикатила. Одна в чужом городе… Я предложил выйти за меня замуж, она согласилась. Потом все спрашивал: «Ты меня хоть любишь?» «Не знаю,» - говорит. Я: «А кто знает?» Она: « Никто не знает…»
- А потом? – попутчик явно заинтересовался.
- А потом спрашивать перестал. Но живем... Детей нарожали, теперь внуков нянчим. Я даже не изменял ей ни разу, - Голиков покраснел, как будто признался в чем-то неприличном.
- Это ты зря! Я вот Нинку свою обожаю, но все равно погуливаю, бывает. Как без этого? Женатик только под чужим одеялом может снова почувствовать себя мужчиной!
- А давно живете? – Антон Павлович откупорил очередную бутылку, только что принесенную официантом.
- Давненько, - протянул попутчик.- С восемьдесят седьмого, кажется. Да, точно!
- И она как? Любит?
- Жить без меня не может! Вот уж точно: и стакан воды принесет, и ноги помоет, и почку ради меня отдаст.
- Завидую! – улыбнулся Голиков. – Хоть у кого-то любовь есть. Не всем, видно, дано…
- А знаешь, она ведь сама мне предложение сделала! Да! Мы с ней в десятом классе дружили. Ну, целовались пару раз. Потом она в Москву учиться уехала. А через три года всё бросила и вернулась. Встречаю её во дворе, мы в одном доме жили, и она мне в лоб: « Серый, а замуж меня возьмешь?» Люблю, говорит, сил нету. Во, как бывает.
- Бывает. А ты?
- А я взял, конечно. Я ведь её со школы любил. Знаешь, какая она красавица была.
Хлопнула дверь и в вагон-ресторан вошла чуть полноватая обесцвеченная дама, не утратившая былой красоты.
- Милый! – она положила руку на плечо попутчика. – Пойдем уже. Завтра наша станция в шесть утра.
- О! Любимая пришла, - мужчина обернулся на жену. – Вот она самая и есть. Познакомьтесь: Нина Георгиевна, половина моя. А это… Ёлки, мы же так и не представились.
- Очень приятно, - Голиков галантно кивнул, не глядя на женщину. Потом поднял глаза, пару секунд глядел на удивленную Нину Георгиевну и ляпнул. – Иван Сергеич.
- Как Тургенева, - улыбнулась Нина. – А я почему-то думала, что вас зовут как Чехова. Очки, бородка…
- А меня Сергей Саныч зовут, - пьяно хихикнул муж. – Как Есенина.
- Ладно. Мне тоже пора. Жена ждет, - засуетился Антон Павлович и почему-то добавил.- Восьмой вагон, шестое купе..
Он пожал руку Сергею, кивнул Нине и пошел по вагону. Через пару шагов оглянулся.
- А здорово все же, вот так первого встречного встретить и душу ему открыть!
- Класс! – опьяневший попутчик поднял большой палец. Нина Георгиевна хмуро посмотрела на Голикова и вздохнула.
- Ага, - задумчиво произнесла она. - Навру с три короба, пусть удивляются… Вагончик тронется, перрон останется.
Голиков пялился в потолок купе и пытался вновь представить себе Нину. Не сегодняшнюю. Ту, с которой когда-то шли в ЗАГС подавать заявление и не дошли. Началось всё с какой-то ерунды. Нина вдруг заявила, что жить они будут в Геленджике, у её матери. Антон, коренной москвич, не понимал, что ему там делать с дипломом
МГИМО? Нет, ну в отпуск само собой… У него были совсем другие планы на жизнь. Так они и ругались до самого порога, а потом Нина остановилась и, топнув ногой, яростно крикнула: « Ну, тогда я уезжаю домой! И выйду замуж за первого встречного!»
- Дура ты, Нинка, - тихо произнес Голиков и, развернувшись, пошагал прочь. Он надеялся, что она окликнет или побежит следом. А Нина всё ждала, что он остановится .
Утром невеста Голикова забрала документы из института и улетела к морю. После зимней сессии кто-то сказал Антону, что она вышла замуж. Он постарался убедить себя, что ему уже все равно. И ему почти удалось. Вскоре в авиакатастрофе погибли родители, а через пару месяцев он привел в большую профессорскую квартиру Галю, лимитчицу из-под Винницы. С ней Антон Павлович тихо-мирно нажил двух сыновей и дочку, а через десять лет так же спокойно и без скандала ушел от семьи. Последние семнадцать лет Голиков был вполне успешен и благополучен, но с любовью так и не встретился. А так хотелось…
В дверь купе постучали. Антон Павлович вздрогнул и приподнялся на локте.
- Антон… - негромко позвал его женский голос. Голиков почувствовал, как предательски заколотилось сердце. Нина Георгиевна постучала еще раз. Он присел и уставился на приготовленный к завтрашнему похмелью коньяк.
- Ну и дурак, - за дверью послышался стук каблуков.
Антон Павлович налил себе полный стакан. И махом выпил.
- Поздно уже! – передернул он плечами. - Поздно…