«Кому нужна ваша правда, если она мешает (нам) жить»
Начальник ГлавПУРа генерал Епишев.
Прошло почти 75 лет со времени Курской битвы, этого, по мнению абсолютного большинства историков, поворотного пункта Отечественной войны 1941-1945 годов. Благодаря фундаментальным исследованиям многочисленных отечественных и зарубежных авторов к настоящему моменту мы знаем почти все о ее ходе. Слово ПОЧТИ употребляется здесь не как фигура речи, а как факт. Ибо, если о событиях на Центральном фронте, где командовал Рокоссовский, все давно стало ясным и понятным, то изложение событий на Воронежском фронте, где командовал Ватутин, страдает определенной неполнотой. Приведем четыре почему, на которые, не в упрек авторам исследований, в их изложениях мы никак не находим вразумительных ответов
1. Почему Центральный фронт сумел к 8-у июля остановить немцев, а 12-го июля перешел в наступление, в то время как на Воронежском фронте сразу все пошло не так.
2. Почему на этом фронте в первый же день наступления под гусеницами эсесовских танков погибли сразу две, 52-я и 67-я, гвардейские стрелковые дивизии, а в следующие два дня оказался разгромленным 5-й танковый корпус.
3. Почему немцам удалось пробиться к самой Прохоровке и там нанести очень серьезные потери 5-й гвардейской армии генерала Жадова и 5-й гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова.
4. Почему 15-го июля 48-й стрелковый корпус 69-й армии оказался в окружении, а 16-го июля по Воронежскому фронту был отдан приказ о переходе к жесткой обороне.
***
Маршал авиации Голованов в своих, к сожалению, поздно опубликованных воспоминаниях, опровергая в той или степени укорененное мнение, в целом отвечает на эти вопросы:
«В апреле, когда для ознакомления с положением и нуждами Центрального фронта прибыли член Государственного Комитета Обороны Г.М. Маленков и заместитель начальника Генерального штаба А.И. Антонов с сопровождавшими их лицами, Рокоссовский прямо высказал им свои соображения — сейчас нужно думать не о наступлении, а готовиться и готовиться как можно тщательнее к обороне, ибо противник обязательно использует выгодную для него конфигурацию фронта и попытается ударами с севера и юга окружить войска обоих, Центрального и Воронежского, фронтов для того, чтобы добиться решительных результатов в ведении войны. (Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная... — М.: ООО «Дельта НБ», 2004. С. 317).
Кроме того, Рокоссовский написал объемистую докладную записку, изложив в ней свой план действий на летнюю 1943-го года кампанию. К чести Сталина и генерала Антонова, фактически возглавлявшего Генштаб, соображения Рокоссовского были ими признаны как правильные и на их основании был составлен оперативный план предстоящей Курской битвы, включающий в себя переход к стратегической обороне с последующем наступлением. Было принято так же положение, изложенное Рокоссовским, о создании за спиной обороняющихся фронтов концентрации войсковых резервов, прообраза будущего Степного фронта.
Однако, согласно Голованову, такое решение Верховным ГК Красной армии далось не просто, ибо значительная часть больших командиров, во главе с Жуковым и Ватутиным до самого начала сражения настаивала на наступлении. Для иллюстрации царящих среди них настроений маршал приводит слова Ватутина сказанные Василевскому:
«Александр Михайлович! Проспим мы, упустим момент. Противник не наступает, скоро осень и все наши планы сорвутся. Давайте бросим окапываться и начнем первыми. Сил у нас для этого достаточно».
Голованов, скажем так, «упрекает» Ватутина в формальном отношении к вопросу создания обороны на вверенном ему участке. Другими словами, командующий Воронежским фронтом готовился не к обороне, а к наступлению. В результате такого отношения к происходящему и погибли указанные выше две гвардейские дивизии. А далее, чтобы попытаться переломить неблагоприятно складывающуюся ситуацию Ватутин приказывал наносить плохо подготовленные контрудары, больше похожие на латание возникающих дыр. Поэтому и был разгромлен танковый корпус генерала Кравченко, выдвинутый впопыхах, чтобы как-нибудь остановить эсесовцев. Однако, когда уж совсем стало плохо, и враг проломил оборону Воронежского фронта на всю глубину, выйдя к последнему, фронтовому рубежу у Прохоровки, пришлось выпрашивать у Сталина из состава Резервного, будущего Степного фронта, 5-ю армию генерала Жадова и 5-ю гвардейскую танковую армию генерала Ротмистрова. С их помощью, с дичайшими потерями, враг был остановлен.
Назвать сражение под Прохоровкой победой, зная его ход и результаты, язык не поворачивается. О какой победе можно вести речь, если даже в боевом донесении Верховному Главнокомандующему о ходе боевых действий 12 июля 1943-го года командующего войсками Воронежского фронта за подписями Ватутина и Хрущёва (№ 00219) «наводится тень на плетень»:
«В течение 12.7 противник при поддержке бомбардировочной авиации продолжал активные действия из района Грезное, Мал. Маячки, Тетеревино (северное) в направлении на Прохоровку…».
И далее:
«Изменений в группировке противника за 12.7 не отмечается».
Другими словами о каком-то величайшем танковом сражении полный молчок.
Здесь неуместно рассуждать о деталях этого сражения. Оно прекрасно описано В.Н. Замулиным. Но одной из глубочайших тайн Курской битвы, представляющей особый интерес, являются обстоятельства ввода обеих армий в бой. Чтобы раскрыть эту тайну необходимо уяснить немецкий план наступления на южном участке Курской дуги, так сказать, план Манштейна-Гота.
От школьных учебников до исторической литературы, везде приводится следующая схема: дуга линии соприкосновения сторон и три стрелки указывающих направления немецких уларов. Один удар с севера на Курск. Это действия войск генерала Моделя. Второй, с юга на Курск через Обоянь. Это действия войск генерала Гота. Третий, от Белгорода на северо-восток на Корочи. Это действия группы «Кемпф». Но это не то, что нас интересует. Эта схема лишь иллюстрирует замыслы Гитлера и его Генштаба. Нам интересно как собирались воплощать эти замыслы командующий группы армий «Юг» Эрих фон Манштейн и командующий 4-ой танковой армии Герман Гот. Такой план конечно же существовал. Но побежденные о нем, как о невоплощенном, просто «забыли». Победители же, скрывая свои ошибки, не затрудняли себя поисками истинами, а просто взяли схему Гитлера. В результате получилась нечто несуразное. Согласно советской официальной версии немецкий план битвы состоял в прорыве танков 4-ой танковой армии к Обояни путем лобового (???)штурма советских позиций. Группа же «Кемпф» наносила, якобы, вспомогательный, отвлекающий удар в сторону Корочи. Но это противоречит азам военной науки, первое правило которой гласит, что всегда надо бить сжатым кулаком и никогда – растопыренными пальцами. Второе ее правило сформулировал еще Наполеон, что для достижения успеха надо «идти врозь, чтобы драться вместе». И Гот, и Манштейн, составляя план сражения, прекрасно знали эти азы и воплощали именно их.
5-го июля 1943-го года 4-ая немецкая танковая армия генерала Гота и армейская группа «Кемпф» перешли в наступление. В центре наступающих колонн шла нацистская гвардия, ее спецназ – 2-й танковый корпус СС, под командой группенфюрера Хауссера. В его составе были, слева на право, танковая дивизия СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», танковая дивизия СС «Дас Райх», танковая дивизия СС «Мертвая Голова». Корпус был укомплектован собранными чуть ли не поштучно со всего Восточного фронта солдатами не только имеющие отличия в боях, но и фанатично преданных делу фюрера. Девять из десяти из них были немцами. Остальные – французы, австрийцы, голландцы, бельгийцы, датчане, шведы, норвежцы, поляки и т.д. То есть вся Европа. Слева от эсесовцев наступал 48-й танковый корпус, в составе которого кроме 3-й и 11-й танковых дивизий была элитная механизированная дивизия «Великая Германия», включающая в себя 39-й отдельный танковый полк из 200 новейших танков Т-5 «Пантера». Справа, в обход Белгорода, наступала армейская группа «Кемпф», ударной силой которого был 3-й танковый корпус в составе 6-й, 7-й и 19-й танковых дивизий.
Современный историк Л. Н. Лопуховский в своей работе «Прохоровка без грифа секретности» (М. ЭКСМО, Яуза, 2005. С. 152 – 155) первым высказал догадку, что целью плана Манштейна-Гота на первом этапе операции изначально была станция Прохоровка. Эта идея проскальзывает так же в приказе на атаку 2-му танковому корпусу СС № 194/43 по 4-й танковой армии от 28 июня 1943 г.:
«…После прорыва второй позиции корпус привести в состояние готовности, чтобы, приняв построение уступом вправо, он мог наступать своими главными силами на северо-восток южнее участка Псел, а правым флангом — через Прохоровку».
А теперь перейдем к деталям плана Манштейна-Гота. Согласно нему 48-й танковый корпус должен был в первые часы наступления, преодолевая сопротивление правого фланга 6-ой гвардейской армии генерала Чистякова, выйти западнее п. Яковлево и своими активными действиями сковать главную силу русских – 1-ую танковую армию генерала Катукова. 2-ой танковый корпус СС своими двумя дивизиями («Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» и «Дас Райх») по тому же плану уничтожают левый фланг 6-ой гвардейской армии, а так же те резервы, что будут в спешке брошены русским командованием на локализацию прорыва. Так, в частности был разгромлен 5-ый танковый корпус. Дивизия «Мертвая Голова» до хутора Березов двигается в затылок «Дас Райх», после чего разворачивается фронтом на восток и захватывает к северу от Белгорода переправы через Липовый Донец, с выходом на железную дорогу Белгород-Прохоровка. Тем временем 3-й танковый корпус форсирует Северский Донец, используя, так называемый, Михайловский плацдарм у восточных окраин Белгорода. 7-ая танковая дивизия выдвигается на север навстречу «Мертвой Голове» после чего обе дивизии плечом к плечу направляются непосредственно на Прохоровку, используя железную дорогу Белгород – Прохоровка и то, что у русских в междуречье Липового и Северского Донца оборонительные сооружения отсутствовали как таковые. И лишь у самой Прохоровки подступы к ней прикрывал один стрелковый полк 183-й дивизии.
Кроме этого, безобразное отношение к организации обороны Ватутина, иллюстрируются еще двумя обстоятельствами.
Первое. В полосе разделяющей стороны к моменту начала битвы находилась гряда высот, которая удерживалась нашими силами боевого охранения ротного состава и легко была отбита немцами еще во второй половине дня 4-го (!!!) июля. Тем самым, немцам, еще до развертывания главных событий удалось получить визуальный осмотр всего предстоящего поля боя, в частности, для корректировки арт-огня, а так же для незаметного подтягивания танковых соединений к линии фронта.
Второе. Наши дивизии первой линии обороны были на половину укомплектованы мало обученными новобранцами. Возникает вопрос, а чем занимался при подготовке к сражению и наблюдавший эти безобразия представитель Ставки маршал Василевский?
Что же привело к срыву плана Манштейна-Гота. Прежде всего, беззаветная отвага и стойкость русского солдата. Достаточно указать на бой за хутор Березов, который был первым населенным пунктом, оказавшейся на пути немецкого наступления, и который защищал 3-й батальон 156-го гвардейского стрелкового полка. Батальон, по тем временам, это около 400 человек. На него навалилась целая танковая дивизия СС «Дас Райх», в составе которой было 14 тысяч человек. Наступал вечер 5-го июля, а бой за хутор продолжался. Поэтому немцы запросили помощь. Пришлось оторвать от насущных задач дивизию СС «Мертвая голова». Тем временем линия фронта ушла далеко на север, а бой за хутор все продолжался, и не только ночью, но и еще днем 6-го. Последние защитники хутора пали лишь в предутренние часы 7-го июля.
Многие исследователи битвы далее приводят всю цепочку последствий этого боя. По их мнению, дивизия СС «Мертвая голова», будучи привлеченной к этому бою, не смогла организоваться для захвата переправ через Липовый Донец. Она их не только не захватила, но даже не сумела к ним приблизиться. «Белгородским бастионом» назвал немецкий генерал Раус район слияния Липового и Северского Донца. На западном фланге этого бастиона эсесовцев противостояли 375-ая дивизия полковника Говоруненко и 96-ая танковая бригада генерала Лебедева. На восточном фланге того же бастиона в течении четырех дней стояла насмерть 81-ая гвардейская дивизия генерала Морозова. Она обороняясь у Михайловского плацдарма и не позволила здесь 7-й танковой дивизии форсировать Северский Донец.
Но как сказал К.К. Рокоссовский – «Немцы есть немцы».
48-й танковый корпус, выполняя план Манштейна-Гота, сумел оттеснить армию генерала Катукова на северо-запад от основного поля боя и за реку Пена. Правда, 39-й отдельный полк при этом потерял практически все свои 200 танков «Пантера». Выполняя тот же план, эсесовский корпус, теряя людей и технику, все же сумел проломиться почти до Прохоровки. Но при этом дивизию «Мертвая голова», как не выполнившую свою задачу, в ночь с 7-го на 8-е июля Хаусеру пришлось перекинуть на свой левый фланг, поставив задачу форсировать реку Псел. 3-й же танковый корпус, форсировав Северский Донец ниже по течению от Михайловского плацдарма, сумел прорваться через боевые порядки 7-ой гвардейской армии генерала Шумилова до поселков Казачье и Ржавец. Однако, при этом, его 19-ая танковая дивизия перестала существовать как боевая единица. По подсчетам Замулина, 96-я танковая бригада генерала Лебедева, совместно со стрелковыми частями 69-ой армии генерала Крюченкина, уничтожила в этих боях около 100 танков.
Вот теперь самое время обратиться к обстоятельствам ввода в бой 5-ой гвардейской танковой армии и 5-ой общевойсковой армии.
Прорыв немецкого 3-го танкового корпуса и захват им Казачьего привел командование Воронежского фронта в состояние близкое к панике. Оно и так было в тот момент шокировано прорывом 2-го танкового корпуса СС почти к самой станции Прохоровка с занятием эсесовцами рубежей, на которых по замыслу намечаемого контрудара должны были развертываться танковые бригады Ротмистрова. В этом отношении показательно распространение слуха о захвате немцами самой Прохоровки. Слух не подтвердился, но дух создавшейся атмосферы прекрасно передает. Генерал Ротмистров, уже впоследствии вспоминает:
«…обстановка неожиданно осложнилась. Ранее намеченный нами исходный район для контрудара оказался в руках гитлеровцев. В связи с этим подготовку к наступлению, и в частности выбор огневых позиций артиллерии, рубежей развертывания и атаки, следовало проводить заново».
А тут новое известие.
«Уже было подписано и отправлено боевое донесение о том, что армия заняла исходное положение для контрудара и готова к выполнению поставленной задачи. Но в четыре часа утра последовало приказание командующего фронтом генерала армии Н. Ф. Ватутина срочно направить мой резерв в полосу действий 69-й армии. Оказалось, что противник вводом в сражение главных сил 3-го танкового корпуса оперативной группы «Кемпф» отбросил части 81-й и 92-й гвардейских стрелковых дивизий и овладел населенными пунктами Ржавец, Рындинка, Выползовка. В случае дальнейшего продвижения подвижных частей врага на север создавалась не только угроза левому флангу и тылам 5-й гвардейской танковой армии, но и нарушалась устойчивость всех войск левого крыла Воронежского фронта».
То есть, дело пахло разгромом. Таким образом, с 19.00 11-го июля до 4.00 утра 12-го июля Василевский, Ватутин и Ротмистров, находились в состоянии неопределенности –сумеют немцы захватить переправы через Северский Донец или не сумеют. Если сумеют, то, в момент нанесения запланированного контрудара, появление непосредственно под Прохоровкой 6-й и 7-й немецких танковых дивизий в дополнение к эсесовцам было бы более чем вероятно. Лишь в четыре утра пришло известие, что 96-я танковая бригада, выходя из окружения, возникшего в результате прорыва немецких танков, уничтожила кроме 9-ти танков передового отряда немцев за одно единственный находящийся в целости мост через Северский Донец. В результате танки 6-ой и 7-ой дивизий к сражению у Прохоровки опоздали почти на сутки, которые им понадобились для устройства переправы.
Чувствуя, что силы наступающих истекают, Манштейн решил поставить в битве жирную точку, отдав приказ на соединения к юго-востоку от Прохоровки частей дивизий «Дас Райх» и 7-ой танковой, тем самым окружив 48-ой стрелковый корпус 69-ой армии. 14-го июля они соединились, но окружаемым частям в большинстве своем удалось выскользнуть. Жирная точка оказалась смазанной. Но, тем не менее, страх поражения, охвативший командование Воронежского фронта, привел к появлению приказа о переходе войск фронта к жесткой обороне.
***
Вскрытие тайн Курской битвы, произведенное выше, подводит черту под жалобами многих наших больших командиров о том, что Сталин, вмешиваясь в их решения, тем самым способствовал победам германского вермахта. Однако выясняется, что вопреки усиленному навязыванию псевдоисториками общей концепции о всесилии Сталина, ни Жуков, ни Ватутин, ни другие не были людьми безропотно бросающимися выполнять распоряжения Верховного Главнокомандующего. Более того, будучи людьми амбициозными, они не раз, внешне соглашались с его мнением, тем не менее, продолжали «гнуть свою линию». Так было до 30-го июня 1941-го года, когда Сталин понял, что триумвират в лице наркома Тимошенко, начальника Генштаба Жукова и начальника оперативного отдела Генштаба Ватутина, сдав на пятый день войны Минск, просто неспособен организовать оборону страны. Пришлось взять командование на себя. И чем дальше, тем больше.
Все разговоры о «крупнейшем» и «величайшем» оскорбляют память бойцов, сражавшихся и умиравших к западу и к юго-востоку от Прохоровки, так как выпячивание одних событий неизбежно ведёт к умалению других. Но в этой битве не было второстепенных участков. Всё было взаимосвязано, и победа складывалась из коллективного подвига бойцов и командиров 1-ой танковой армии Катукова, 6-ой гвардейской армии Чистякова, 69-ой общевойсковой армии Крюченкина, 7-ой гвардейской армий Шумилова. Они сдержали напор 2-го танкового корпуса СС, они сначала сдержали, а затем разгромили 48-ой и 3-й танковые корпуса Манштейна. И, конечно, несомненен подвиг воинов 5-ой гвардейской танковой армии и 5-ой гвардейской армии в районе Прохоровки. Их имена святы. Они своим мужеством и самопожертвованием сумели остановить эсэсовский корпус на крайнем, ответственейшем рубеже. Но, говоря об их отваге, уместно напомнить фразу, что «если солдат совершает подвиг, то это означает, что его командир или дурак, неспособный видеть дальше своего носа, или подлец, для которого чужая жизнь копейка».