Роман "Rip current возвратное течение"
является продолжением повести "Эликсир жизни"
и предназначен к изданию в интеллектуальной системе "Ридеро".
------------------------------------------
Мне показалось, что народу в холле прибавилось.
Я поставил руки на бёдра, откинув полы пиджака, сощурился и просканировал общество. Обычная приличная публика, которая преобладает в санаториях зимой. Совсем пожилые, среднепожилые, немного молодёжи и дамы категории львиц – единицы. В общем, как обычно перед Новым годом.
А вот местных точно стало больше, они стоят ближе к дверям отдельной тусовкой – чтобы удобнее выскакивать покурить. И оттуда, из этой пёстрой кодлы, мне уже салютует Алик.
С удивлением я вижу в тусовке нарядную Аллочку и Ирэн. Впрочем, насчёт Аллочки удивляться нечего: когда-то она подавала надежды на танцполе и несколько раз побывала у меня в партнершах, а Ирэн прискакала явно за компанию. Хотя… до меня вдруг доходит, что всё не просто так, что народ наш собрался ради Вики. Узнали, что она приехала, и ринулись сюда. Что ж… это понятно… её здесь помнят, её здесь любили, вокруг неё крутилось всё самое яркое и интересное… она была центром притяжения и отчасти неким андеграундом, олицетворяющим «не нашу» жизнь…
Аллочке я искренне рад. На секунду мне кажется, что я на школьном вечере, и на свете прекрасно жить, и в душе чувство, что ты можешь всё и особенно – перевернуть мир. И Алла, сделав тайный знак, пойдёт меня приглашать демонстративно через весь зал, чтобы помучить бедолагу Сармана. А замажем вальсуху, скажет она мне мстительно на ухо, а пускай Сарман зубами поскрипит…
И сейчас она чувствует мой взгляд и подходит, уже издалека улыбаясь, в красивом голубом платье, вся окутанная каскадом светлых волос, такая белокурая фея, протягивает мне картинно обе руки, за которые просто невозможно не взяться.
- Молодой человек, пригласите танцевать! – деланно страстно декламирует она.
Я с чувством обнимаю её стройную фигурку и вывожу в центр. Она всё та же красотка, какой была в школе.
- А замажем вальсуху, - шепчу я ей на ухо.
- По старой памяти, – радостно смеётся Аллочка. – А замажем!
- А Сарман мне ничего не оборвёт по старой памяти? – пытаюсь я шутить.
- А Сарман, между прочим, в ночную смену, - очень мило кокетничает Алла, - я сегодня свободная и роковая женщина, с кем хочу, с тем и танцую.
- Когда вы уже с ним сходите под венец, – интимно шепчу я, - чтобы ты перестала представлять соблазн для окружающих мужчин?
- А на фиг нам под венец, так интереснее!
Она хохочет, с ней всегда легко. Вот с кем легко - никаких туманов и многозначительных представлений у бассейна. Всё ясно, она всегда своя, и с ней всё легко - флиртовать, танцевать, убирать класс после уроков, ходить в походы на Карадаг и просто сидеть за столом в нашей столовке. Не удивительно, что Сарман за неё готов горло перегрызть даже лучшим друзьям.
Музыка гремит. Танцевать в новых туфлях с красоткой Аллой – это волшебно, все на нас смотрят, и я вдруг начинаю верить, что я со всем на свете справлюсь. Что всё хорошо. Что жизнь всё-таки прекрасна, и что она ещё вся впереди. Дурацкое шестнадцатилетнее чувство… Алла в моих руках – лёгкая, парящая птица, её длинные волосы летят за нами вслед, словно ангельские крылья.
- Два го-о-олоса среди молча-ания… - подпевает она вдохновенно своей прославленной на весь мир тёзке.
- Молодец, - говорю я ей искренне. – Всё такая же красотка… как тебе удаётся?
- Да ладно тебе, – морщит она нос, - просто платье новое. А вот Вероника… Представляешь, какая она…
- Какая? – спокойно говорю я, но сердце делает лишний удар. - Она изменилась?
- Конечно! Разве не помнишь, какой она у нас была? Как взаперти сидела. А сейчас… словно из клетки вырвалась. Свободная. Даже взгляд другой. Мы ей завидуем… Такая женщина… свободная, как ветер… Блин, везунчик ты!
Алла говорит это уже совсем другим тоном и смотрит за моё плечо. У неё меняется взгляд. И я знаю: значит, она вошла.
Поворот в танце. Я смотрю через плечо Аллы. Да, это она вошла…
- Ой, ребята…. – встречает нас растроганная Ирка, когда я подвожу к своей кодле сияющую после аплодисментов Аллочку. - Ну, вы прямо две звезды, две светлых повести! Ой, ну вообще… класс… я прямо чуть не заплакала, - уверяет она.
- А я заплакал, - говорит Алик. – Все видели, как я плакал... - он очень натурально промокает несуществующим платком глаза.
- Я тоже заплакал, - немедленно присоединяется Геныч, которого я не сразу заметил, видно, он выходил покурить.
- И я заплакал! – в дверях возникает Паша Бондарь, здоровенный бородач из класса Норы, он здоровается со мной и со всеми за руку. – Правда, я ничего не видел, чуваки, ни одной звезды, но я всё равно тоже плакал… на всякий случай…
Все ржут. Всем радостно, все рады друг другу, всем есть, что вспомнить и про что погоготать...
Я целую Алке ручку, оставляю её слушать законные дифирамбы в наш адрес и возвращаюсь обратно к лестничной площадке. У меня здесь сегодня своя звезда.
Она стоит на первой ступеньке площадки, чуть возвышаясь над всеми. И ждёт меня. И смотрит на меня. И забытое чувство гордости за свою прекрасную подругу вдруг захватывает меня, когда я иду к ней у всех на виду и думаю, старательно ёрничая, чтобы вдруг самому не заплакать: какая странная история, приключилась с нами, господа, когда-то эта женщина была моей. Я был дурак, я был идиот, и вообще я был щенок. Но она была моей…
- Как туфли? – спрашивает она озабоченно, когда я подхожу и встаю рядом.
- Бесподобно, - говорю я. – Отлично. Особенно с Аллой на разогреве.
- Она хороша… - говорит Вероника, глядя на нашу буйно ржущую тусовку у двери. – Правда, я была уверена, что они поженятся с Колей сразу после выпускного.
– С Колей сразу после выпускного, а точнее, на самом выпускном они поругались навек, - говорю я. - В очередной стотысячный раз. С тех пор ничего не изменилось. А ты не помнишь? Весь класс мирил их до самого рассвета…
- Так я тоже мирила, - она смеётся, у неё блестят глаза, она делается совсем юной от воспоминаний.
- Господи, - говорит она, - ребята… Как все выросли… Какие все славные… какие все красивые, взрослые… Я так рада всех видеть… Знаешь, когда я жила здесь, я думала, что у меня всё плохо. А сейчас я вспоминаю и думаю: какое было потрясающее время…
- Ты думала, что у тебя всё было плохо? – я смотрю на неё.
- Ну, ты же знаешь, - говорит она. – Если бы не ты…
- Если бы не ты… - эхом отвечаю я. – Если бы не ты… и ты тоже знаешь… Ну, нашла музыку? Что мы танцуем?
- Нуэво? - говорит она. – Сейчас это так называется. Свободный стиль. Да?
- Конечно, - говорю я. – Это проще.
- Либертанго, - говорит она. – Сейчас Роман поставит Пьяццоллу.
- Роман, - я удивлённо смотрю в сторону аппаратуры. – А разве он…
- Он звукооператор, - говорит Вероника. – И очень хороший диджей.
- Он из Москвы?
- Он учился в Москве и потом остался там. Но он здешний, из Симферополя. Для нас это как раз важно.
- Я думал, он танцует, - говорю я.
- А он и танцует. Но как диджею ему просто нет цены.
- Понял, - говорю я. - Но мне от этого не легче. Я за это время отстал от тебя на четыре года. А ты обогнала меня на четыре года. Между нами восемь лет, это пропасть.
Она смотрит на меня с улыбкой.
- Какая разница, во сколько лет пропасть, если ведёт мужчина? Ты же знаешь, что я умею слушать тебя. Так что самое главное сейчас, - добавляет она с юмором, – всего-навсего не наступать мне на ноги, я в очень открытых туфлях.
Я бросаю взгляд вниз, на её ноги в золотистых «паучках» под шёлковыми складками шароваров. На её босые ноги, которые я знал наизусть до мельчайшей чёрточки. Сколько раз я помогал ей надевать танцевальные туфли, сколько раз я снимал их, чувствуя, как пересыхают губы…
- На такие ноги я не наступлю, - обещаю я машинально и бездумно.
И вижу удивление на её лице. У неё даже брови поднимаются. Я не сразу понимаю, что раньше, в той прежней жизни, я не мог бы так сказать. Раньше, в той жизни я ещё не знал таких слов, я ещё не умел непринуждённо фривольничать. Да, наверное, у меня была другая риторика… если вообще какая-то была…Мы смотрим друг на друга с разными чувствами, наконец, я не выдерживаю, ерошу свои волосы, делаю дурацкое лицо и смеюсь.
- Четыре года – большой срок, - говорю я. – Да?
- Да, Чес, - говорит она серьёзно – Четыре года – это большой срок… Особенно, если кому-то было семнадцать лет…
продолжение - http://www.proza.ru/2017/09/05/1553