Почему мы по разные стороны баррикад?

Георгий Томберг
Слушал аудиокнигу «В стране литературных героев»… И сквозь ностальгию о тех временах, когда мы все были «советскими людьми», когда «диссидентский» уклон мышления воспринимался не более, чем особенность данного человека, когда мы совершенно не интересовались национальностями друзей и знакомых… вдруг подумалось мне – а когда мы стали врагами? Ведь Б.Сарнов и С.Рассадин с конца 80-х позиционировали себя, как демократы-либералы с крутым антисоветским градусом и неприятием «квасного патриотизма», оказались за одной из тех баррикад нашего общества, защитников которой я воспринимаю, как врагов. В 60-70-х годах мне бы в голову не пришло о возможности подобного.
Обидно, когда судьба разводит по враждующим лагерям прежних друзей и талантливых и знающих людей. Откуда это пошло? Как это сталось?
И когда я размышлял об этом, дошёл до XIII века, когда прежняя Русь оказалась разделённой на Западную и Восточную. Княжества Западной Руси объединённые Литвой, приняли новое название, прежние русичи стали литвинами с этническим уточнением «руские». С одним «с». Восточная Русь формально стала данником Орды, хотя на деле это был скорее военный союз против Литвы и ливонцев. В обеих частях Руси господствовало православие – в то время индикатор гражданской самоидентификации. Крестьянам было абсолютно без разницы, в каком княжестве они живут: национального и религиозного гнёта не было ни там, ни там. Жить в Литве даже предпочтительнее – страна под единой властью Великого князя, вторжения ордынцев и будущих московитов отражались без особого труда, даже с прибылью территорий; атаки ливонцев задевали северо-западные области, населёнными неславянскими племенами пруссов и жмуди…
Наверное, будущая держава от Балтики до Камчатки имела бы столицу в Вильне, Полоцке или Киеве, а Северо-Восточная Русь была бы просто регионом этой державы, но…
Но немецкий натиск Ливонского и Тевтонского орденов, с поддержкой неславянской Европы, оказался слишком мощным и литовские князья отчаялись отбиться от нашествия. И тогда литовская «элита» совершила самоубийство Литвы, приняв вначале католичество, рассчитывая, что папа остановит крестовые походы против новых единоверцев. Немцев это не остановило – они объявили крещение Литвы ложным. И тогда Литва решила опереться на Польшу. Быстренько створили унию (два государства под властью одного монарха), польским королём стал литовский князь Ягайло. С этого момента началась полонизация Литвы и переход южнорусских земель к польской короне. Объединёнными силами польско-литовская армия устроила тевтонам Грюнвальд, всю славу победы поляки как-то незаметно приватизировали.
С началом полонизации Литвы в западно-русских землях началось религиозное притеснение православных. Вот это время и стало началом идеологического разделения русских на «западников» и «почвенников». Конечно, тогда так не назывались, но суть та же.
XIII – XIV  века были веками феодальной раздробленности Европы, которую медленно, с трудом и кровью преодолевали короли Франции и Англии. Испания уже была объединена Реконкистой, Германия и Италия не смогли консолидироваться до самого XIX века… По понятиям рыцарства король был только первым среди равных в феодальной песочнице. Более того, в Англии магнаты добились приятия Хартии вольности – «Хабеас корпус», защищавший высших феодалов от безсудной расправы со стороны короля. Со временем этот «корпус» распространился на всех феодалов Англии, став предметом зависти и заимствования на континенте. Мода дошла до Польши.
Кто был в Польше, тот очаровывался этой страной. Да, там есть, чем любоваться. Роскошные замки и средневековая архитектура, польская галантность и польская безалаберность… Polska stoi nierz;dem.  И совсем незаметно, что основа польской культуры… заимствована.
В любой стране господствующей культурой является культура городская, сельская же культура всегда провинциальна – ей не хватает того богатства отношений между слоями населения, что есть только в городе. В городе – грамотность, крупная торговля, сложные ремёсла, университеты. В Польше XIII – XV веков польского городского населения практически не было. Конечно, если не считать феодалов и их дворни. Польские города населяли немцы и евреи – они-то и создали основу польской городской культуры.
Это легко проверить – достаточно сравнить архитектуру восточнонемецких и чешских городов с польской того же времени. Различий не будет. Конечно, поляки обидятся, если им это сказать, но не они одни такие сирые в Европе. Эстония и Латвия тоже хвастают европейскостью своей заёмной культуры – и тоже от немцев.
Письменность на польском языке робко появляется в начале XVI века, медленно вытесняя латынь. Можно сказать, что Польша, войдя в европейскую зрелость, пожертвовала своею неповторимой юностью, переняв все европейские пороки и не создав своего. Среди европейских черт, доведённых в Польше до абсурда стало формальное равноправие всех дворян, включая короля. Вот эта «свобода» очаровывала литовских шляхтичей и московитских бояр. Отсюда и пошла легенда  среди русских вельмож о западной свободе и восточной деспотии. Конечно, западная свобода не опускалась ниже шляхетского звания – достаточно почитать «Трилогию» Сенкевича, чтобы убедиться в том, что мужик, быдло для шляхтича – не человек. Вполне по европейски. В «Трёх мушкетёрах» четыре дворянских подонка ни в грош не ставят  честь и жизнь простого человека, а ведь писано в XIX веке с явной ностальгией. За звонкой романтикой («один за всех и все за одного!») факт бесчестности этих «людей чести» как-то стушёвывается. Но достаточно представить себя на месте тех обывателей, которых бравые мушкетёры сметают с дороги своими лошадьми, даже не замечая того – и всё становится на свои места.
В дикой Московии как-то не было принято стаптывать конями мужиков. Не по причине особой сердобольности московского дворянства, а по причине дефицита мужиков. До самого конца XVIII века Московия, а позже и Россия были очень недонаселённой страной, чем резко отличались от Европы. И ценность жизни мужика в России была выше, чем в Европе – надо лишь сравнивать соответствующие периоды. Россия моложе Европы лет на 500, поэтому Московию XV-XVI веков надо сравнивать с X-XI веками европейской истории. Что мы там имеем? Крестовые походы, война всех феодалов против всех, рыцари на охоте топчут крестьянские поля, идёт закрепощение крестьян. Сколько жертв в Европе – и сколько в Московии?
Вот когда поправки на время не делается, тогда и появляется вечный аргумент наших западников о «европейской гуманности и русском варварстве».
Итак, первое разделение на «своих» и «чужих» унаследовано от ложного понимания европейской, точнее, польской «свободы».
Второе разделение связано с ролью евреев в европейской и российской истории. Роль эта огромна и неоднозначна.
Иудейские войны и восстания против римлян закончились в 135 г.н.э. полным опустошением страны и окончательным рассеянием евреев по Ойкумене. Особо ненавидившие римлян находили убежище в соседней Парфии/Персии.
Пока в империи господствовало язычество, евреи жили сносно, особой нужды в самоизоляции не было, кроме одной: многие образованные евреи попадали в плен античной культуры. Так, разговорным языком большинства евреев диаспоры был греческий, в Александрии чуть ли не половина населения была еврейской, причём эти грекоговорящие иудеи не испытывали необходимости в исторической родине. Некоторые пассажи Нового завета написаны в Александрии евреями, уже не знавшими исконных иудейских обычаев. Головная боль иудейских священников – евреи отходили от древней религии и – геволт! – женились на гойских женщинах!
Спасла ситуацию христианизация империи, когда к удовольствию иудейского «духовенства» евреев стали считать «предателями Христа» и обязали жить в огороженных гетто. В гетто старшины кагала имели абсолютную власть над «геттянами», в их дела не вмешивались ни светские, ни церковные власти.
Первое, чем занялась христианская церковь, став государственной – ликвидация гуманитарного античного наследия. Второе – после Цезаря – сожжение Александрийской библиотеки устроили христиане, позже с удовольствием обвинив в этом диких арабов халифа Омара. Впрочем, в Византии уничтожение античности не зашло так далеко, как в Западной империи. Все эти отбитые руки, носы и деликатные части тела, захороненные в итальянской, испанской и французской землях – работа христианских фанатиков (позже в козлы отпущения записали вандалов и прочих германцев). Из кирпичей и колонн античного Рима был построен Рим средневековый. Варвары тут ни при чём. Уцелело только пол-Колизея, да Пантеон, целиком отлитый из бетона. В христианских странах евреи жили той самой сонной жизнью в гетто, сохраняя свою веру и подчинение кагальной верхушке.
Иным было положение евреев в мусульманских странах. Довольно долго арабы, как всякий ещё «дикий» народ были веротерпимы. «Людям писания» - христианам и иудеям – разрешалось жить и передвигаться в пределах халифата совершенно свободно, при условии выплаты специального налога. Опять же, как всякие «дикари», попавшие в страны древней высокой культуры, арабы заинтересовались античным наследием. Вот тут «мусульманские» евреи оказали им огромную помощь. Ученики вскоре превзошли учителей – и греков и евреев, - систематизировали доставшиеся им знания и стали развивать их дальше. Теперь уже евреи только подхватывали мудрость арабской науки, выросшей на античном наследии. Алхимия, подарившая миру искусство превращения веществ и выплавки металлов; математика с десятеричной системой счисления и «арабскими» цифрами, алгебра, позже породившая в Европе высшую математику… Все эти знания подхватывались евреями, сызмальства привыкшими учиться. Особые условия для еврейской культуры, обогащённой арабскими достижениями, сложились в мусульманской Испании. Там расцвёл оригинальный сплав трёх культур – мусульманской, иудейской и христианской. Реконкиста уничтожила этот сплав, арабов изгнали в Африку, евреев – сначала во Францию, французы погнали бедолаг дальше – в Германию (страна Ашкеназ). С собой евреи несли античное наследие в арабской упаковке, щедро отдавая его европейцам.
Позже «просвещённая Европа», надувая щёки, будет вести свою родословную напрямую от древних греков и римлян, напрочь забыв, кому она обязана обретением наследства.
Арабская наука пришла в Европу накануне духовного взлёта, порождённого книгопечатанием и Реформацией. Без усвоения этой науки и Гутенберг и Лютер сработали бы впустую, не столкнув Европу с классического азиатского пути развития.
Так что над колыбелью агрессивного младенца – Европы – стояли трое – араб в чалме, иудей в кипе и рейнский бюргер в стальном морионе. Три волхва, только младенец – не Иисус.
Роль царя Ирода играла католическая церковь – с библейским же успехом.
Евреи пришли в Германию со своим языком. Вследствие длительного – веками – проживания в мусульманской, а после кратковременного – в христианской – Испании евреи обрели бытовой язык на романской основе. Как бы ни была исламизирована Испания, арабский язык не смог вытеснить разговорную латынь местного населения. В еврейском гетто Стамбула до сих пор сохранились евреи-выходцы из той Испании, носители староиспанского языка, как своего бытового. Чтобы сменился язык племени, рассеянного в иноязычной среде, необходимо прежде всего свободное общение всех членов племени с вмещающим обществом. Новый еврейский язык – идиш – стал формироваться на нижнесаксонском диалекте. Нижняя Саксония – это балтийское побережье, зона интересов Ганзы. Сколько времени необходимо для смены языка? Достаточно двух-трёх поколений, это – 60 – 80 лет, максимум век. Из Франции евреев изгнали в 1394 году, не все они перебрались в Германию, но отовсюду, кроме ганзейских городов, их изгоняли. Когда их стали изгонять и оттуда, евреи уже имели идиш в качестве разговорного языка и вновь утвердившуюся организацию в виде гетто, дававшую возможность к самозащите во время погромов. Когда уния Польши и Литвы преобразовалась в федеративную Речь Посполитую (1569) – шляхетскую республику, где свобода дворянства ограничивалась лишь физической возможностью конкретного шляхтича реализовать свои «хотения», а города, населённые немцами, пользовались магдебургским правом самоуправления, евреи, переселившись в польские города нашли благоприятную во всех отношениях среду.
Польские немцы видели в евреях и конкурентов и союзников – поляки тоже начали осваивать город. Кроме того, польско-литовские шляхтичи предпочли иметь евреев в качестве управляющих их фольварков в силу их нехристианской веры, что гарантировало личную преданность управляющего своему нанимателю, как единственному защитнику во враждебной славянско-христианской среде сельской Западной Руси. Система городских гетто и сельских фольварков вынуждали евреев теснее сплачиваться, чем пользовалась кагальная старшина, снова получавшая абсолютную власть над соплеменниками. Устоялась психология еврея гетто – избранный народ в окружении враждебных гоев на чужой земле. Психология, до сих пор сказывающаяся на еврейском менталитете Восточной Европы.
Первый холокост, устроенный казаками Богдана Хмельницкого лишь укрепил эту черту.  Из этой трагедии (в которой была изрядная часть вины и самих евреев), избранный народ сделал ряд выводов, также врезавшихся в его характер.
1. Никакая власть не будет спасать преследуемого еврея, ибо спасает в первую очередь своих соплеменников.
2. Всегда найдутся любители пограбить еврея, обесчестить его дочерей, пустить по ветру хозяйство.
3. Надеяться можно только на своих, на евреев, на их взаимовыручку и солидарность.
4. Только собственное земное царство – как очень большое гетто – способно защитить еврея.
5. Если невозможно воссоздать еврейское государство, надо стремиться к власти и влиянию в царстве гоев – ради защиты избранного народа.
И кто скажет, что эти выводы несправедливы? Ведь собственные вины забываются, чужие помнятся долго.  С пережитым страхом и причинённой болью – наоборот. Гонимый всегда жаждет поменяться участью с гонителем, раб мечтает видеть вчерашнего рабовладельца в цепях у своих ног. Все униженные народы получают такую метку характера, которую после с кровью и позором избывают, обретая достоинство в стирании психологического шрама. Самый яркий пример на сегодня – галичане на Украине.
В этих выводах заключается объяснение активного участия евреев в политических процессах в Восточной Европе. И эти же выводы отделили местечкового еврея, нищего, но грамотного от местного мужицкого населения, ковыряющегося в земле, тоже нищего, но «безграмотного и глупого».
Итак, еврей всегда оппозиционен любой власти, поскольку власть не желает считаться с его интересами. Это настолько яркая и стойкая черта, что и в Израиле она сохраняется – достаточно походить по русскоязычным сайтам Эрец Исраэль. Выходцы из других стран более терпимы к власти.
Еврей не любит патриотизм аборигенов – в любой момент этот патриотизм может обернуться для него погромом. Отсюда – и «русский дух», и «польский беспорядок» и «украинская дикость».
В своё время я никак не мог понять этого – не знал истории еврейского народа.
Почему я так надолго остановился на еврейской теме? Большинство диссидентов, что в царское, что в советское время, что ныне – евреи. Их оппозиционность власти естественна и неизбывна, это опыт прошлых поколений. И это надо понять и иметь в виду. Оспаривать это их убеждение бессмысленно – оно вне логики, это память.
Правда, есть одна страна, где евреи относятся к власти вполне лояльно – Великобритания. Но там со времён Кромвеля началось сращивание еврейской элиты с британской…
Возвращаясь к началу – отчего граждане одной страны вдруг оказались по разные стороны идеологических баррикад, - закончу.
Оттого, что пока власть в стране была внятной и сильной, граждане с резко отрицательным отношением к социализму и патриотизму предпочитали просто хорошо делать свою непосредственную работу. А те, кто «высовывался», по большей части преследовали цель устроиться за американские денежки на американской земле, получив и стол, и кров, и работу – за афиширование своего диссидентства в «Совке». Это – по горькому признанию идейных диссидентов.
Как только пошла полоса невнятных генсеков с недержанием вертикали и мочи речевого аппарата, так сразу оформилась «западническая» сторона – морально она давно уже была готова. Именно поэтому рухнул СССР – его патриоты не успели сорганизоваться. Даже понимание того, что происходило, пришло только с запозданием лет на 5.
Люди, которые умело делали своё дело, уважаемые в обществе за профессионализм, а не за идеологический трезвон, разделились на два лагеря – уже готовых «демократов» («либералов», «правозащитников» и т.п.) и «патриотов» разнообразного посола: от густо-красных до чёрно-жёлтых монархистов с православием различной градусности. При этом последним ещё надо пройти долгий путь взаимосогласования и «притирки», чтобы представлять собой реальную политическую силу в стране.
Впрочем, общий знаменатель есть и очевиден: сохранение России.