(Фото из интернета)
Михаил ушел от Евдокии, но к сестре не пошел. Он решил все же заглянуть в имение. Время было предрассветное, народ еще спал, поэтому он был уверен, что его никто не заметит.
Пробираясь сквозь густой кустарник возле часовни, Михаилу показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он огляделся, но так никого и не увидел. Он постоял немного у могил предков, и старался прислушаться. Если кто-то идет за ним, обязательно выдаст себя, треском ветки или шелестом листьев. Погода была безветренная, и каждый шорох был бы им услышан. Но вокруг было тихо. Даже птицы еще не проснулись, подумал он, и решил, что ему показалось, или разговоры с Евдокией о привидениях так на него подействовали.
Проникнув в дом через окно бальной залы, он прошелся по комнатам, зашел в спальню матери и Ирины, и еще раз хорошенько осмотрел ножки кровати. Но так ничего и не нашел. Значит, эта мысль была ошибочной, тайника здесь нет. Он снова вернулся в бальную залу и присев на старый разбитый стул задумался. Сначала его стали посещать воспоминания. Он помнил, каким роскошным был их дом. Помнил каждую комнату, балы, которые устраивались в этой зале. Все сверкало свечами и бриллиантами женщин в роскошных нарядах, музыкантов, играющих веселую музыку, танцы. Свой первый вальс с дебютанткой, которой, наконец, стало позволено танцевать вальс на балах. Ее трепет, дрожь и чуть натянутую улыбку. Ему было немного жаль ее, но все же, в душе ему было немного смешно, чувствуя свое превосходство, потому что он старше и потому что мужчина… Какой он был глупый! Михаил улыбнулся. Но как было хорошо! И как давно…
Как прекрасна была его матушка! Он вспоминал ее молодой и красивой, веселой и очень счастливой. Они с отцом любили друг друга. Боже! Неужели это было когда-то, а теперь осталась одна пустота - разграбленный родной дом, битые окна, разруха и грязь. Грязь, грязь! Больше ничего от той чудесной прошлой жизни…
Он встал и решил пройти в одну из гостиных, где прилично сохранился рояль, и возможно не слишком расстроенный. Почему-то захотелось что-то сыграть, пробежаться пальцами по клавишам. Помнят ли руки? Ему ужасно хотелось, чтобы в его доме вновь зазвучала музыка. Сможет ли он так же бегло сыграть свой любимый ноктюрн Шопена своими загрубевшими от тяжелой работы пальцами.
Сев за рояль, он поднял запыленную крышку и с трепетом коснулся клавиш. Потемневшая слоновая кость хранила память о прикосновениях к ним теплых рук его матери. Её тонких прекрасных рук! Это был ее любимый рояль. Ей нравилось его звучание, мягкость и разыгранность клавиш.
Ни руки, ни память не подвели. Он с легкостью сыграл второй Ноктюрн Шопена «си бемоль мажор». Так же бегло и чувственно, как раньше. Рояль звучал. И полностью сохранил строй. Удивительно!
Ему стало так грустно, что он решил сыграть любимый романс матери.
Михаил немного подумал, вспоминая слова, а потом руки сами начали наигрывать мелодию, и он запел, сначала несмело, тихо, а потом голос немного окреп и зазвучал:
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Тёмно-голубые?
И о чём звените вы
В день весёлый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?
Конь несёт меня стрелой
На поле открытом;
Он вас топчет под собой,
Бьёт своим копытом.
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Не кляните вы меня,
Тёмно-голубые!
Я бы рад вас не топтать,
Рад промчаться мимо,
Но уздой не удержать
Бег неукротимый!
Я лечу, лечу стрелой,
Только пыль взметаю;
Конь несёт меня лихой,-
А куда? Не знаю!
Закончив пение, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Хотелось плакать. Но он не мог. Не умел…
И вдруг услышал сдавленный полный скорби стон.
Вскочив со стула и оглядевшись, он крикнул:
- Кто здесь? Евдокия, ты?
Но ему никто не ответил. В зале стояла тишина, были слышны только голоса проснувшихся птиц за окном…
Михаилу стало жутко. И хотя уже взошло солнце, ему вдруг захотелось как можно быстрее покинуть имение. И тут раздался грохот и пронзительный звон струн – это крышка рояля захлопнулась сама по себе. Он подошел, снова приподнял крышку и заметил, что сломался штиц - стойка для поддержания крышки. Михаил с облегчением вздохнул, и уже собирался уйти, как вдруг его взгляд привлек небольшой сверток, перевязанный розовой атласной ленточкой, лежавший рядом с ножкой рояля. Письма? Откуда они здесь. Он их не заметил, когда пришел. И почему они валяются на полу? Он нагнулся, поднял их, и сразу же узнал почерк матери.
Михаил еще раз огляделся, но так никого и не увидел. Он прижал пожелтевший сверток к груди и выскочил из дома так же, как и вошел. Он так долго их искал. Хотя, может быть, это сосем не те письма и предназначены были вовсе не ему…
Вернувшись в дом сестры, он заглянул в комнату девочек, чтобы убедиться, что они еще спят. Тихо вышел, и сел за стол, на котором был оставлен Ольгой завтрак. Он достал из-за пазухи стопочку с письмами, развязал ленточку и стал читать. Конечно же, это была переписка их с матерью. Но почему она валялась на полу просто так. Она хранила их в небольшом ларчике из сандалового дерева, в который после ее смерти он положил ее кольцо и медальон. Выходит коробочка была уже кем-то найдена. Драгоценности похищены, а письма бросили за ненадобностью. Хорошо, что хоть они сохранились, хотя он очень бы хотел иметь то самое кольцо и медальон. Это были ее любимые вещи. И мать просила его сохранить их у себя, когда умирала. Он был еще совсем юнцом, но сделал все так, как она велела. Смерть матери произвела на него неизгладимое впечатление. Он не мог смириться с ее потерей. Но она подарила им маленькую сестренку, и о ней надо было заботиться. И хотя в доме было полно слуг и нянек, он решил, что именно он обязан следить за судьбой девочки. Тогда он еще мог плакать, и он плакал, плакал, утирая слезы, и ничего не мог с этим поделать. Хотя отец тоже не сдерживал эмоций и слез. Он очень любил мать. И долго не мог прийти в себя после потери любимой жены.
Михаил выполнил волю матери, сохранив ларчик с письмами, медальоном, и кольцом. Но после скандала с отцом он слишком стремительно покинул дом и забыл эти дорогие для себя вещи. В чем потом не раз себя упрекал.
Перед отъездом отец надежно спрятал и этот ларчик, хотя между ним и сыном произошел разрыв, так как единственный сын, наследник рода против его воли женился на простолюдинке и после бурного скандала покинул семью. Но помня последнее желание жены, припрятал ларчик, зная, что сын вернется за ним. Остальные ценности он тоже спрятал, считая нецелесообразным везти все с собой и уж, конечно, не предполагая, что случится такая катастрофа, и дом разграбят. Это Михаил узнал от старшей сестры, да и Ольга, хоть и была еще слишком юной, знала об этом.
Выходит, кто-то ищет тайник вместе с ними. И оказался более везучим. Хорошо еще, что письма просто выбросил, а не сжег или не порвал к клочья. Но кто это? Кто мог знать о том, что в доме остались ценности?
День прошел быстро и весело. Михаил немного поработал, а потом все свое время посвятил дочери. Они играли, купались, гуляли в поле, собирая цветы, ходили в лес. Михаил показал девочкам безопасное место для купания, из цветов они наплели венков, а в лесу он рассказывал им сказки, которые слышал от няньки. В основном про гномов и эльфов, которые живут в лесу. Девочки визжали от страха и восторга, но просили его рассказывать еще и еще. Самый большой букет из васильков и колосков ржи они поставили на стол. На этом настояла Олечка. Она знала, что Мария, ее мать, очень любит ставить центр стола вазы с цветами на белоснежную льняную скатерть. Это украшало их не очень богато обставленную комнату, придавало ощущение праздника и уюта. Тут скатерти не было, но девочка решила, что и так сойдет и все равно будет красиво. Потом они готовили вместе обед и ужин. Так день пролетел, а завтра с утра ему надо было отправляться в Москву на работу.
Вечером вернулась Ольга. Она устало села на лавку, обняла льнущую к ней Олечку, и вздохнула.
- Устала? – спросил Михаил. – Садись ужинать будем.
- Устала-то, устала. Да вот бабы болтали, что вроде на самой заре из старого дома музыка звучала. И как начали языками чесать, что это призрак на рояле играл… Целый день об этом болтали.
- Мало ли, что бабы болтают. – Засмеялся Михаил.
- Мужики говорят, что тоже слышали. И вроде пел кто…
- Да я это пел!
- Ты? – удивилась сестра.
- Да. Любимый рояль матери звучит великолепно. Будто его постоянно настраивают.
- Зачем же ты это сделал? – удивилась Ольга.
- Почему-то захотелось, чтобы в доме снова зазвучала музыка. А что тебя так пугает? Это же только нам на руку.
- Может, ты и прав. Пусть про призраков болтают. Только что-то ты слишком напряжен. Будто сам что увидел.
- Устал просто. Целый день на ногах…
- Пойду уложу девочек, - сказала Ольга и с тревогой взглянула на брата.
- А не надо! – проговорила Наташа. - Мы сами ляжем, правда, Ляля? Я тебе сказочку расскажу.
- Сказку хочу! – кивнула Олечка, чмокнула в щеку Ольгу, обняла отца и пошла за Наташей.
- Ласковая она у тебя. Как котенок маленький, - улыбнулась Ольга, глядя на Михаила.
- Ласковая. Тебе с ней нетрудно будет. Да и Наташа за ней хорошо следит.
Когда девочки ушли, Ольга подсела к брату и строго проговорила:
-Ну, а теперь рассказывай. Что видел, что слышал…
- Сам понять ничего не могу! Когда к дому подошел, такое чувство было, что кто-то следит за мной. Смотрит на меня, а вокруг никого и тишина. А после того, как я сыграл и спел, услышал вздох. Такой тревожный, горький. Мне даже стало жутко… А потом крышка сама захлопнулась и я нашел под роялем письма матери, которые искал. Только не в ларчике, а просто связку. Кольца и медальона уже нет. Украли. Кто-то кроме нас с тобой ищет в доме ценности. И точно знает, что они есть. Думаю, это кто-то, кто бывал в доме, и часто. Мог подслушать разговоры отца и мачехи. И призрак все же существует. Не зря люди болтать стали. Когда обратно из имения шел, тоже казалось, что за мной кто-то наблюдает. Смотрит в спину, будто провожает…
http://www.proza.ru/2017/09/26/1990