Ангелы-хранители живут до тех пор, пока в их крыльях есть
перья. Несведущие посчитают, что в таком случае небесные
посланники бессмертны, однако знающие истину им возразят. Каждый
раз, когда ангелу приходится просить прощения для своего
подопечного, продлевать его земное человеческое существование,
платой становятся белоснежные перья. И чем безалабернее проживает
человек свою жизнь, тем быстрее редеют крылья его хранителя…
Глава 1. Расплата
Удивительное в этом году выдалось лето – мягкое, солнечное. Эстафету удовольствия ему передала тёплая, по-матерински нежная весна, буйно цветущая, редкими, но обильными дождями любовно подготовившая почву к предстоящим родам. Лето не подкачало, продолжало дарить рай на земле людям, а особенно – счастливым обладателям загородных домов и дачных участков. Уже вступил в свои права август, но ещё ни разу не было изнуряющей жары, утомляющих затяжных ливней. Тепло и благодатно.
Город готовился к очередным выходным. Завтра вечером отдыхающие и огородники массово рванут на природу, а сегодня ещё не было пробок на дорогах, электрички шли полупустые. Лишь немногие ехали в них сейчас – пенсионеры, отпускники да работающие по сменам. Или те, что трудились в Городе, а жить предпочитали вне шума и выхлопного смрада улиц.
Вечер четверга, лето, кайф…
Павел ехал домой. Электричка мерно покачивалась, в ней было душновато, но всё же вполне комфортно. Перестук колёс успокаивал, наводил дрёму, но парень не спал. Такие поездки обычно возвращали его в детство, в те дни, когда он ехал в Посёлок вместе с бабушкой. Он любил эти воспоминания, любил в них себя – доброго и наивного, свято верящего в прекрасный чистый мир. Бывало, бабуля на память пересказывала внуку свои любимые книги, читала стихи, иногда они играли в города, но чаще бабушка клевала носом, а Пашка смотрел в окно и представлял: вот сейчас из чащи выпрыгнет лесной олень из известной когда-то песни и помчится рядом с электричкой, взглядом выискивая в окнах его, Павлика. Они встретятся глазами – и станут друзьями. Ах, как много всего интересного сулила такая дружба!..
Эта фантазия иногда возвращалась к Пашке и после того, как бабушки не стало, он стал ездить в электричке один, тоскуя по ней, единственному человеку, которого он действительно любил. Иногда – но не сегодня. Сейчас мысли парня занимало совсем другое.
На высокого широкоплечего блондина с неожиданными почти чёрными глазами и бровями в тон часто обращали внимание, но глянув раз, спешили отвернуться. Уж очень жёстким был у него взгляд, очень суровым – выражение лица. Если он не хотел общения, любой это сразу понимал. Павла сторонились незнакомые, опасались близкие. Даже в пригородной электричке редко кто садился с ним рядом. Вот и сейчас парень вальяжно развалился на своём диване, закинув ноги на пустой напротив.
За двадцать шесть лет жизни Павел Липенко уже привык к такому к себе отношению. Более того, оно ему нравилось! У него почти не было друзей среди мужчин, а женщин он вообще не считал достойными дружбы, всё общение с ними сводилось к быстрому и часто однократному сексу. Пашка называл себя одиноким волком, боевым самцом. В планы молодого красавца не входило заводить семью, он не собирался становиться мужем и уж тем более отцом. А то, что быстренько нарожать от него толпу орущих детей хотят все бабы, он понял после единственной в его жизни длительной связи.
Зацепила его чем-то худенькая студентка Наталья, захотелось увидеть её ещё раз, потом – ещё. Может, это были последствия небольшого шока от того, что так легко впустившая его среди ночи в квартиру «на чашечку кофе» новая знакомая оказалась совершенно неопытна в постели (она потом призналась, что до Пашки спала лишь с одним – и это в двадцать один год!). Может, просто пришло время за кого-то зацепиться, «бросить якорь». Через месяц почти регулярных встреч парень даже переехал к Наташке!
Полугодовые отношения прибавили Павлу четыре килограмма живого веса и толику вкуса: отец Натальи был директором чего-то там, денег на дочь не жалел, она, в свою очередь, одевала и учила Пашку. Парень был не то чтобы счастлив – ему было удобно с Наташкой. Они не говорили о любви, не строили планов на будущее, подруга не пилила его за то, что Павел не может надолго задержаться на одной работе, не требовала «пополнять семейный бюджет». К тому же она была безотказна в постели, соглашалась на любые эксперименты, у неё никогда не болела голова. Сказка, а не жизнь! Казалось, ничто не может разрушить идиллию.
Черту в отношениях подвела вторая полоска на тесте.
Павел не любил вспоминать тот день, когда Наташка сообщила ему о беременности, но вот о ней самой думал каждый раз, оказываясь в постели с очередной подружкой. Сравнивал. И почти всегда сравнение это оказывалось, чёрт возьми, не в пользу новой пассии. Какие-то они все были… деревянные. А ещё все полтора года, прошедшие после разрыва с Натальей, Павла неудержимо влекло к маленьким, «метр с кепкой», хрупким девчонкам, длинноволосым шатенкам. Похожим на Наташку.
Такая как раз сидела сейчас недалеко от него, читала книжку в мягкой обложке, поправляя очки в тонкой оправе и немного нервно убирая падающую на глаза слишком длинную, а потому кажущуюся неопрятной чёлку. Наталья тоже была слепа как крот, но предпочитала носить линзы, да и за собой следила, причёска-макияж всегда у неё были в порядке. «К парикмахеру бы тебе», – подумал Павел про «очкариту» и встал. Знакомиться. Пошёл в сторону девчонки, по пути быстро оценивая обстановку.
Возле девушки сидит старушка, отсутствующим взглядом смотрит в окно. Она где-то не здесь, витает мыслями далеко-далеко, иногда улыбаясь, иногда чуть хмурясь. Однозначно едет на свой крохотный, любовно вылизанный дачный участок, по пути подсчитывая, хватит ли оставшейся пенсии на покупку чего-то остро для него необходимого.
Напротив – парочка подростков. Держатся за руки, но друг на друга не смотрят. Эти явно тоже на дачу, только совсем с другой целью. И глаза опускают, потому что им кажется: все, все знают, что они едут нервно и торопливо заняться сексом, чтобы к ночи, пока не забеспокоились родители, вернуться домой. Им стыдно. Но не только это. Желание. Вон, у девчонки и щёки, и уши красные, а у пацана подрагивает подбородок. Наверняка и сердце бешено пульсирует во всех местах…
Рядом с юными любовниками, прислонившись к окну, спит неприятного вида мужик, весь какой-то помятый и нечистый. Здоровый, занял практически всё пространство между сиденьями, круглыми коленями почти упираясь в угловатые коленки девчонки. «Грузчик», – уверенно заключает про себя Павел. «Урод!» – констатирует он тут же, изучив кривой нос, почти отсутствующий подбородок и бугристый лоб бугая.
Итак, малявка едет одна, можно подкатить. Как по заказу старушка начала суетиться, подхватила авоську и рванула к выходу. Павел неспешно, уверенно опустился на её место.
Нет, гораздо ближе к девушке, почти вплотную. Всмотрелся внимательнее – да, похожа. Чуть качнулся, коснувшись бедром ноги девчонки, почувствовал, как она напряглась.
– Что читаем? – не только спросил, но и, почти не встречая сопротивления, забрал книгу, глянул на обложку. Ага, детектив, какая-то Татьяна Степанова. Хорошо хоть не что-то нудное и заумное из школьной программы.
Словно ветром сдуло почувствовавших исходящую от Павла силу тинейджеров. Испуганные, намертво сцепив руки, они поспешили то ли на выход, то ли в соседний вагон. «Очкарите» деваться было некуда.
– Отдайте, пожалуйста, – в её голосе сразу зазвенели слёзы.
Пугливая какая!
– А что мне за это будет? Дружить со мной будешь? – Павел заигрывал грубовато, говорил, растягивая слова, наслаждаясь моментом. Ему нужно было только, чтобы она посмотрела на него, встретилась взглядом. Он умел глянуть так, что все эти наташки сразу становились податливыми и на всё согласными. Обычно работало стопроцентно.
Но девчонка лишь ниже опустила голову, упавшие волосы закрыли лицо. Павел медленно протянул руку, убрал прядь за ухо, кончиками пальцев ощущая, как малявка начинает дрожать. Часто, очень часто эта дрожь перерастала в другую – возбуждения. Пашка почувствовал жар, там, внизу. Боевой самец был готов к охоте, преследованию добычи, лёгкой победе…
Девчонка отшатнулась, вскинула руки со сжатыми кулачками к груди, словно закрываясь.
– Бокс? – Павлу стало смешно. – Мастер? Или кэ-мэ-эс?
Помощь пришла откуда не ждали: приоконный квазимодо открыл глаза, недобро глянул на Павла и встал.
– Книгу отдай! – рык у бугая тоже был солидный.
Поднялся и Пашка. Он был груб, но не глуп. Одного взгляда ему хватило, чтобы оценить «размах крыльев» нечаянного соперника. Протянул книжку девчонке, та дёрнулась и, хватая, уронила детектив. Засуетилась, пытаясь поднять, не коснувшись Павла. Но тот уже был сосредоточен на другом. Разборки в электричке в его планы никак не входили.
– Не горячись, братан, обознался. Думал, знакомая моя, – Пашка вовсю старался сохранить лицо, говоря, держался уверенно, заодно поигрывая бицепсами.
Квазимодо оценил, буркнув весомо:
– Гуляй!
Очень удачно электричка снова стала замедлять ход, и Павел, стараясь не спешить, направился к выходу. Станция была не его, но оставаться в вагоне, где его почти «сделали», он не мог.
Платформа оказалась короткой, дверь, открывшаяся перед Пашкой, не доехала до неё совсем немного – и парню пришлось прыгать на насыпь.
Лес, кругом лес. И тропинки, уходящие вглубь, к дачным участкам, возле каждой дорожки табличка-указатель. «СНТ Дружба», – прочитал Павел на одной из них и ухмыльнулся. «Знаем, как вы там дружите у себя в садоводствах!» Одинокая женщина неторопливо шла как раз в ту сторону, явно наслаждаясь погодой и звуками загородной жизни. А Павлу туда было не надо. Ему – на перрон, ждать следующую электричку.
Парень глянул на платформу – и увидел девушку. Она стояла на самом краю, в вагон заходить не спешила, смотрела почему-то в сторону Павла. Светлое платье почти до земли, белые босоножки, светлые, практически белые волосы. Не в его вкусе. А ещё была девушка вся какая-то прозрачная. Больная, может? И совсем чужая здесь, на этой заблудившейся в лесу незнакомой станции…
«Где-то я её видел. Во сне?» Павел не был ни мистиком, ни романтиком, в судьбу, вещие сны и прочую ерунду не верил, поэтому даже вспоминать не стал. «Просто на кого-то похожа», – было самым верным решением.
Нервно вскрикнула готовая ехать дальше электричка, почти одновременно зашипели, закрываясь, двери. Но мгновением раньше раздался ещё один звук – кто-то тяжело спрыгнул на насыпь сзади, из-под чужих ног посыпались, покатились вниз камушки, один ударил Павла по кроссовке. Прежде чем парень успел обернуться, раздался рык:
– Мы не договорили, – и пара слов на «русском народном». Точку в предложении поставил мощный удар в спину, отбросивший Пашку от путей и почти сбивший с ног.
Оборачиваясь, парень уже понимал: квазимодо из электрички оказался из той породы обиженных жизнью людей, которых хлебом не корми, дай помахать кулаками – и по поводу, и без. Павел драться не любил, но умел, первый в склоку не лез, но отбиться от даже более сильного соперника было для него плёвым делом. Сказывались несколько лет в секции тхэквондо и частые посещения тренажёрного зала. И, конечно, «лучшая школа жизни» – срочная служба на флоте. Жилистый и вёрткий, он если и не отражал все удары, то ловко от них уворачивался. Однако в этот раз ему не дали такого шанса. Следующий хук прилетел в скулу – профессиональный, боксёрский, нокаутирующий.
Павел рухнул на землю, больно при этом ударившись обо что-то затылком. И сквозь нарастающий гул и застилающую глаза пелену неожиданно понял, что видит прямо над собой лицо девушки с платформы – сосредоточенное и грустное. А ещё – кружащиеся с разных сторон белые хлопья. «Снег летом? Откуда?» – успел подумать Павел. И отключился.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/08/31/1535