«А знаешь, всё ещё будет…»
Третьи сутки в море бушевал ураган. Бурю они пережили, но вскоре получили ещё одно штормовое предупреждение: на них прёт новый циклон…
- Что будем делать, Виктор Иванович? – спросил старпом, протягивая капитану распечатку с только что принятой сводкой. - В экипаже шестнадцать, двое больных, все потрёпаны – и непредсказуемым рейсом, и позавчерашним штормом. Тут ещё «дед» на движок жалуется – вы же знаете, до первого порта тянем.
- Давай сюда секонда с картами. Кумекать бум, как выкручиваться.
Виктору Ивановичу, опытному судоводителю, было пятьдесят лет, из них капитаном он ходил восемнадцать, а на этой посудине пятый контракт. Моря бороздил с двадцати лет, дошёл от салон-боя до капитана к тридцати двум годам.
На мостик поднялся второй помощник Игорь Смирнов, тридцатишестилетний подтянутый мужчина. Игорь был хорошим штурманом, хотя лишь недавно стал помощником капитана, закончив заочно мореходку, а до этого трубил матросом десять лет. Он не спешил делать карьеру – разве что в старпомы к сорока годам – а уж капитаном ни в коем разе: «Не моё это!»
Капитан склонился к штурманскому столу и принялся внимательно изучать карту с прокладками, которую разложил Смирнов, что-то измеряя циркулем. Игорь безмолвно стоял рядом.
- Да-а, - протянул капитан, - положение хреновое, да ещё осложняется тем, что до ближайшей гавани на Лусоне за три дня никак не добежать. Штормовать придётся опять на ходу. Какие будут соображения, Игорёк? Чиф мне о своих уже сказал, не будем его отвлекать.
- Виктор Иванович, есть вариант, как обмануть циклон. Сейчас нас догоняет самый его центр. Я думаю, нам нужно взять резко южнее, в сторону Минданао. Конечно, нам и так достанется, но всё же опасности меньше, хотя выжимать из машины придётся по полной. Сможете объясниться с компанией?
- Смогу. Я понял, Игорёк, тебя уже по первой мысли. Я и сам подумал, что лучше уклониться. Головка у тебя работает. Давай, делай прокладки вот сюда, - и капитан ткнул пальцем на примерную точку, куда нужно успеть за эти, пока спокойные, три дня . Чиф после вахты соберёт палубников – снова будем всё крепить, как три дня назад. А ты предупреди кука. Я по трансляции в завтрак объявлю, что да как, и чтоб жилеты снова на стэндбае у всех были. И флаг нам в руки: прорвёмся к Филиппинам.
Капитан ушёл поспать до завтрака, а Игорь склонился над картами: навигационная программа в судовом компьютере зависла сразу после выхода из Кальяо. Три часа он не выходил из навигационной, сверяя планируемый курс с предполагаемым маршрутом нового урагана из полученной сводки, хотя после своей вахты успел поспать только полчаса. Наконец он откинулся на спинку стула и облегчённо вздохнул: готово! Заглянул старпом, оба сосредоточенно склонились над картами. Всё было продумано до мелочей.
- Молодец. Прорвёмся – бутылка лучшего филиппинского рома с меня и мастера, - и старпом вернулся в рулевую менять курс.
Лишь теперь Игорь заглянул в судовой почтовый ящик: сразу после сводки он увидел мэйл от отца.
«Игорь, - писал батя, - мы не хотели тебя расстраивать, но и молчать нельзя. Твоя жена (слава Богу, гражданская!) умотала за бугор с новым мужиком – он возник сразу, как ты улетел, а, может, и при тебе был. Сашку, по счастью, не прихватила – он как раз с нами на даче был - так что внучок у нас, теперь мы его в садик водим с мамашей по очереди. В следующий раз, если жениться надумаешь, не бери этих молоденьких б… Шутка ли – десять лет разницы! Теперь мы с мамкой за тобой следить будем, чтоб бабу себе под стать брал. А об этой мокрощёлке мы тебя предупреждали. Ты там не хнычь, службу неси, как надо, по стерве не горюй, а за Сашку не боись. Жмём твою лапу - мы и Сашка (который вообще-то спит на диванчике рядом».
Игорь спустился в каюту, куда повар обещал поднести чего-нибудь пожевать. Он и не расстраивался: сам давно чувствовал, да и друзья намекали, что Светка, похоже, изменяет ему напропалую, даже при нём, а уж во время контрактов!.. Поэтому гора свалилась с плеч: как говорится, баба с воза – кобыле легче. Главное, что Сашка дома, с предками.
Сына он любил, как ничто в этом мире. Мальчик был ласковым и нежным, а ещё очень пытливым. «Но за него ещё придётся побороться, - думал он, - если, конечно, Светка и её французик захотят». Он быстренько допил остывший кофе, давясь огромным сэндвичем, и вновь поднялся на мост, чтобы отписать отцу пару строк. Надо было показать, что он бодр и даже счастлив, а ещё успокоить своих насчёт штормов в Тихоне, о чём тоже интересовался батя, всегда следивший как за рейсами сына, так и за погодными новостями. Теперь можно было спокойно возвращаться в каюту - досыпать до своей вахты.
На пределе возможностей работала маленькая команда, готовя сухогруз к новому удару стихии. Больше всего, разумеется, досталось «маслопупам»: стармех мобилизовал всех, независимо от вахты, чтобы на ходу устранить неполадки: заглохнет машина в шторм – пиши пропало. Боцман с матросами тоже пахали, как проклятые.
Небо над горизонтом за кормой постепенно темнело, хотя циклон должен был прийти в этот район, согласно сводке, на день позже. Но, как видно, Посейдон пренебрёг расчетами метеорологов и решил вновь позабавиться с русскими моряками. К вечеру второго дня после получения телекса о новом шторме началось…
Правда, пока ветер, даже на глаз, – судя по высоте волн - не превышал восьми баллов, поэтому им всё же удалось увильнуть от главного удара тайфуна, но всё равно ведь догнал, пусть и крылом. Хорошо, что качка была килевая, но скорость судна с помощью ветра в корму увеличилась выше максимума. Теперь надо было уже думать о том, чтобы самим снижать её, раз уж удрать не удалось: берег-то филиппинский был уже близко, и требовалось выруливать на указанную капитаном гавань, чтобы отсидеться там на рейде, а потом продолжить свой путь в Гуанчжоу.
Снова, как и неделю назад, хватило всего – и напряжения сил, и мобилизации воли, и работы в поте лица, и нервов, и бессонницы. Но что поразительно, никто за эти два дня не нарычал друг на друга и не сорвался. Голос поднимали, конечно, но только чтобы перекричать ветер…
… Остатки шторма переждали в спокойной бухточке на севере Минданао. Когда циклон утих баллов до пяти и капитан дал команду поднять якорь, все облегчённо вздохнули.
- Ну, Виктор Иванович, - сказал старпом, - кажется, прорвались, поздравляю, теперь спокойно до Китая доедем, четыре дня осталось.
- Не я главный мозг победы, не меня поздравляй, а Игоря – вывел точно на нужную гавань - и от тайфуна увильнули, насколько было можно.
К ужину кук испёк огромный пирог с капустой и яйцами, а ещё свои коронные котлеты по-киевски сбацал. Игорю в кают-компании старпом от имени капитана, который ушёл на свою вахту, вручил литровую бутылку рома, правда, не филиппинского, как было обещано, а перуанского. Пропустили по рюмочке вчетвером с «дедом» и поваром: уважил «старик» своим пирогом («старику» было 45, все его любили и без пирога).
***
Рейс продолжался. До конца контракта второго помощника Смирнова оставалось чуть больше месяца.
Он отзвонился домой из Гуанчжоу, ничего нового не узнал, но обрадовался тому, что услышал: всё оставалось так, как в том мэйле отца.
Как-то подошёл к нему «дед» (это в морях так старшего механика называют) Борис.
- Что, Игорь, невесёлый в последние дни ходишь?
В нескольких словах поведал ему тот свою историю, просил только не говорит никому: ни к чему, «дембель» скоро. Борис был человеком слова и чести не подведёт. Он выслушал «второго» и сказал:
- Знаешь, мне сейчас 42, женат я был дважды, но без детей, и оба раза неудачно. А недавно, за месяц до контракта, женился в третий - на молодой женщине 34 лет с сыном-пятиклассником. Выращу, как своего, если Бог общего ребёнка не даст. И женщина эта, Юля, такой хорошей оказалась – мы ведь с ней до этого не один месяц вместе были – такой чудной! И хозяйка превосходная, и любит меня (чувствую даже здесь), и в койке у нас с ней всё на высоте. Так что не отчаивайся – всё ещё и у тебя будет!
Игорь воспрял духом после этого разговора: вот что значит Слово! Оно и надежду подарит, и на решение вдохновит, и в депрессию скатиться не даст.
Незаметно прошёл месяц. До списания оставалось каких-то полторы недели. Все уже знали, что менять будут по два-три человека в разных портах. Игорь попал на вторую смену – через две недели в Инчхоне. «Полётку» он получил уже в Жёлтом море: из Сеула до Лондона вместе с мотористом Петей, из Лондона – в Ригу один, а Петя через Москву – в свой Калининград.
Хитроу, «Вавилон поганый», он не любил ужасно, а сидеть в этом бардаке нужно было почти сутки. Игорь проводил малоопытного россиянина на московский рейс, а сам уселся в зале ожидания поближе к терминалу своего «Air Baltic».
Вот, наконец, и долгожданная посадка. В самолёте Игорю стало немного не по себе, он заказал бутылку «боржоми» и грушу.
- У вас лицо бледное, - заметила стюардесса, и в её голосе он не ощутил привычного для этой профессии на латвийских линиях латышского акцента, зато не искусственную заботу. – Высота? Или что-то съели в Лондоне не то?
- Второе, - уверенно откликнулся он. - Качки не боюсь: моряк.
Девушка была миленькая, тоненькая, с карими глазами. Игорь заметил, что при её вторичном приближении с бутылкой и стаканом он вдруг взволновался.
Когда Игорь уже ждал свои сумки в багажном зале, к нему быстрым шагом приблизилась та самая стюардесса, которая проявила заботу о нём в полёте.
- Так и знала, что догоню вас здесь. Вы забыли свой ридер в газетной сетке.
Игорь от души поблагодарил девушку, так как вещь эта действительно была для него ценная – не по стоимости, а по привычке и по закачанной туда библиотеке в его личном вкусе.
- Я ваш должник. Вы рижанка?
- Да, живу в массиве Краста.
- А я в Кенгарагсе. Нам по пути – значит, за такси плачу я.
По дороге они обменялись визитками. Вика вышла у «Лидо» на Огрес, а Игорь поехал дальше с твёрдым желанием продолжить знакомство. Он ехал по Московской и уже вспоминал глаза Вики - и слова Бориса: «А знаешь, всё ещё у тебя будет!..»