Парафраз, необходимый ремикс, афтершок темы Леонида Андреева "Петька на даче".
Разве не охватит жалость к литературному мальчугану, не возмутят взрослые. С обстановкой вокруг него мириться нельзя было - назревала бедой, требовала срочного исправления. Как ты к детям, так и будущее с тобой - очевидное и действенное правило.
Окружающие не поверили, а Петька вырос.
Лучше поздно, чем никогда. Не терпеть несчастий рядом. Хотя бы на бумаге. В первую очередь "на бумаге" - в работе словесного формирования будущих дел...
Вот осовремененный мной давний сюжет, его литературное исцеление. Повествование ведётся от имени преобразованного "барина", единственного, кто мог бы вольно изменить книжную ситуацию...
---
Третья семья, третья Петькина надежда. "Когда тонет большой корабль, на помощь спешат даже старые баркасы" - (фраза из кинофильма "Над нами южный крест").
Знакомство.
- А показать вам мои грамоты?
Грамоты собраны в альбом, выданы за самые разнообразные успехи. Хозяин наград ростом до подмышек. Стоит рядом, ушами пунцовеет, поясняет, просит впечатлений.
- И дневник дашь посмотреть?
Засмущался, но отлистнул затёртую обложку.
- О, да ты молодец, четвёрки, пятёрки. Зато поведение - каждый день красным... "Спорил с учителем", "Подрался с одноклассником"? Достаётся поди, ругают?
- А чего они сами...
На ночь пообщаться.
- Как ты тут?
Чуть отжал пацанский бочок от стены, заправил под спину одеяло, подоткнул под ноги и спереди краюшки. Подсел рядышком. И ошеломился - такое навстречу изумлённое и обрадованное, уютное тепло.
- Ты начинаешься. А мне уходить скоро... Умиротворённая констатация факта.
Порывисто обхватил за щёки ладошками, сжал и повернул лицом к себе, тревожно вгляделся, - Не говорите так.
- Тебе хочется быть моим сыном?
- А разве я ещё не ваш.
Переезд.
Мысль выстраивает дела. Пролёт закручивает окружающее пространство. Знаковая поездка встревоживает атмосферу.
Циклон вторгся на равнину, преследуя машину с семейством. Циклон гвоздал облачным сачком по горизонтам. Экзальтированно заламывался деревьями. Слезами из низких тучь, изливал отчаяние оставленного. Старался задержать автомобиль, уносящийся по шоссе в лето.
Мы уходили, "в другое место".
Фуры колоннами. Лужи морями. Боковые внезапные рывки ветра. Не утерять бы полосу движения. Накопление усталости. Тихий приют. Вечерние итоги, - Маловато прошли, всего восемьсот. Главное - сами целы.
"Турбонаддувчик" дрожащим голосом выразил негодование...
- Нас Камаз обходил, и это ещё что - нас даже Газельки два раза обгоняли. Я только и думал через окошко, - Мы чо хоть?
На третий день пути - 1200.
Заслуженным финишем - деревенская усадьба. Разбуженно заскрипевшие ворота. Внутри дворовый покой. Сытым шмелем - цветочный настой. Тропинки - спелым покосом.
И такая тишь. Усталое солнышко, длиные тени сада, отражения закатного света в тёмных окошках.
Через кустики донника и полыни проскакали младые ноги. Двор опешил - сколько лет не видывал детских пролётов, не слышал частых лёгких шагов, энергичных разворотов. Забыл. Вздрогнул. Не сразу поверил.
Вступление в деревенские события.
Носки в тазике. Стирка - морское сражение.
Вода вихрем, воронками... бурными волнами. Море выплёскивается, да разве же дело в этом? Быщ, ды-дыщ - кораблекрушения, затонувшим носкам всплывают замены, бой идёт с попеременным успехом. Потери неизбежны, победа тоже. Товарищество - носки претерпевшие, повидавшие, испытанные... такие и отжимаются по особому - комком, по братски прижимая к груди.
Банька.
Процесс интересный и серьёзный - для парнишки впервой.
Чистотельчик в настое, свежый веничек, пихтовое маслице на раскалённую каменку... - С гуся вода, с Пети вся худоба... - И с вас тоже... Мохнатое полотенце.
- С лёгким паром. Новенькие.
Природа вокруг.
Сплав-поход. Но блин - первый блин как и водится... только на реке вспомнили об одеяле. Ночной гнус уел. Преодолели. Больше заботила возможность появления косолапого. Даже причудилось - Спускается с гор медведь, - "Кого бы съесть". Встречь ему, обороной из лодки, два дрожащих голоса, - "К нам волчок не ходи, нашего Петю не буди".
Магия песни воодушевила до хохота.
И представился нам сконфуженный Миша. Страшный, но и родной, если фоном слышать Алексея Архиповского, его вариант народной русской "Колыбельной".
Автомобиль у порога - покоя не будет.
Первые уроки вождения. Подушку под зад, сидение поближе к рулю. Криков. Препираний. Неудач и стараний. Майка взмокла.
Техническая часть порождает рассуждения...
- Ты просто захлопнуть дверь можешь, без заломов щеколды, без расшатываний и прочих экспериментов? Ведь сейчас опять, что ни будь да натворишь.
- А почему именно так всегда и получается? На каждом моём шагу.
- Начинаешься. Стартёр для всех, с кем соприкоснёшься, мотор везде, куда войдёшь. Жизнь отвечает твоей настырности происшествиями, как ружьё на выстрелы соответственной отдачей. Специально подбрасывает задачки - возрасту неопытному, прыткому, от знающей.
Совместно действуете. Так и должно быть.
Дрова стал колоть по мужски, стрелять метко, плавать лучше, трогаться с места и даже задним ходом через ворота проезжать, ездить по ужасной горной дороге - помнишь где вчера рулил?
Улыбается с желанием сейчас же повторить подвиг.
- А вот ленковатость в необходимых делах, воображульство, агрессивность не к себе, а к тому, что тебя "бесит" - весь мальчишеский набор... это - переделки надолго.
Помню себя - если выпиливал из доски кораблик, а он не получался, то с досады перепадало доске.
Войнушки местного значения.
Тёмные заросли между соседским забором и гаражом. Как не использовать для засады: Петька с пистолетом, свиреп и мужественно насторожён, но это место отвергает сразу, - Крапива.
- Погонял, называется, на велике. Навстречу Вадим, не тот, что брат Максима, а другой. С ним какой-то городской. Сразу начал нарываться. Толкнул, я упал, - вот локоть поцарапанный. И заехал мне, вот видите губа опухла. Вы не велели мне драться, но я ему тоже дал. Нос не разбил, только кровь побежала.
- Так ему и надо, раз уж первым напал - русские не сдаются.
- Ха, ха, ха... Это он мне так сказал, когда получил. А сам не поднимался из лужи. Наш, русский.
Речка...
Мысленное течение. Всенародное размышление. Мальчишки, пуляя в воду камнями, готовятся взрослыми своими делами и соображениями возбуждать в обществе круги волнений.
А уж вброситься самому...
Символично.
- Выходь, посинел.
- Ещё не замёрз, - вибрирует мурашками.
- Совсем-совсем?
- Ничуть, - ляская зубами предьявляет искреннюю правду, в распахнутых до самого дна, ясных глазах.
Ну ладно, ещё маленечко.
Тополёвые берега пойменной стороны и склоны гор с соснами. Мягкие облачные клубы за горой, в небесах. Из них добродушное громыхание. Сиреневая дымка, почти домашние уют и покой.
Горный берег объятиями, галечные осыпи, уходящие разноцветной мозаикой в прозрачную воду. Ныряльщик с экскортом рыбной мелочи. Родитель на берегу - не выгонешь, простынет. Восторженные вопли. Взрослая забота.
Вышнее любование.
Если возможен лад на земле, этим летним вечером он здесь. Ощутимое единение всего и всех на свете. Жизнь.
Едва не беда.
- Поедемте купаться к мосту?
Спозаранку. По канареечьи спешные, "почти одиннадцать". И правда, разве не здорово встретить утро в речке?
От берега мелковатые галечные россыпи, к каменным быкам моста резкий уход дна в глыбь. Прозрачная струйная стремнина.
Плавает Петя ещё неуверенно, и вдруг геройски рванул к мостовому каменному быку. Не учёл дрейфа - протянуло мимо. Стал грести против струй - не одолеть. Теряет силы.
- Давай обратно!
Поворачивает, но гребки становятся реже, течение относит уже и от берега. Удаляется. Глаза испуганно взывают в мою сторону. Водная свежесть обращается в подземную стужу. Неспешно, суммируясь деталями, формируется трагедия.
- Устал! Больше не могу!
Изготовляясь к броску, командую грубоватым голосом.
- Давай-давай лодырь, немножко осталось.
Детского святого, всей душой осознавшей угрозу... всегда рядом сущего, "за рукав трясу", - Помогай Никола.
Хватанул дно ногами пупырчатый мореплаватель.
Торопится улыбнуться.
Туманным отражением река сворачивает за поворот, унося на поверхности пузырьки, листики, насекомых. Солнце заспешило из-за верхушек береговых деревьев. Воскрешаем из сумрака, чудом не воцарившейся, ночи.
- Все пацаны добираются к мосту сверху, по течению. Уши тебе оторвать за выпендрёж. Ты хотя бы почувствовал, что совсем рядышком, только что, пронеслось?
- Не утонул жыж...
А правда, что души людей могут переселяться в животных? Меня почему-то любят собаки и я их тоже. У меня даже есть их повадки. А может я в прошлой жизни был собакой?
- Сознание проходит через все формы, но постепенно возвышается в качественном состоянии. Сначала - через диких животных, затем через домашних - возле человека. Но коль ты уже сделался человеком, и если не уронишь человеческого достоинства, то будешь и дальше им же, только всё более лучшим. Более сильным, умным, полезным. Мне думается, что этак - складно, а по иному - нечестно. Течение не остановить.
В добрый путь.
Но пороги возводят и для твоих одолений?
Форсайт проекты, разделение человечества на классы. Штучная педология против коллективного Макаренко. Змей перекусавший полмира выползает из Сколково. Охота на перспективных талантом. Людоонеры с голодными кошельками.
Цифровая экономика - синоним страны без людей.
Либерализм - библейский Хам, для которого нет пап и мам, который семейным обязанностям предпочитает случки в дворовой своре. Потоп потребительского эгоизма, общественной без-цельности. Государство, запретив пропаганду извращений, одновременно финансирующее её.
А искусственный интеллект - бездушный разум в надчеловеческих начальниках. А боевые роботы - нелюди, специализированные для убийства людей.
Вызверение мертвечины.
Возводят пороги космополитические бомжи. Бабками-ёжками варганят мерзкое. Человек для них даже не инструмент - бензин, запчасти. Сорта годные для продажи и отбросы.
Выгораживают себя вопросом...
- Разве не рациональна ходьба без запинок? Строй без импровизаций? История без ошибок?
- Дык ведь... возникший во вселенской тьме, человек... для тьмы то - ошибка и есть.
Без???
Тьма кое чего не ведает. Вот ей вопрос...
"Кто породнил нашу жизнь
С дорогой без конца?
Только любовь, только любовь.
Кто повенчал в этом мире
Песню и певца?
Только любовь"...
(Стихи Татьяны Калининой)
Юдолище смрадных тучь - барыш.
Мальчишка - возражение слабостью. С духовных небес. Не именно этот, или вон тот. А все они - душевным откликом, требованием разума.
Восстание мелких - контратакующим порывом. Песней ветра над головами. Воины не порченного мира.
Всяк из них - сам торопящийся быть. Малый гонщик, рванувший через жизнь к истине.
Усмиришь ли хотелки тормозами обязанностей, или вдавишь педаль желаний, до встречи с кюветом?
Кто вырастет из тебя? Народ будущего. Гость, становящийся хозяином.
Как нынешним с тобой быть?
Избаловать, залюбить, итогом вырастить преступника или нежить. Сачком перекрыть горизонты - выняньчить инфантила?
В "Ежовские рукавицы" взять?
Мир изменить? Вернуть страну, где труд - других ради, основа здоровья и повод для гордости. Где дети любого из пап - желанный на-род всего Рода, всем радость.
Разумно, но и...
Вернее - тебе самому продолжить этот процесс и развить.
В отеческий лик преобразить убитые, оболганые слова - Господин, Государство. В старание, организующее разноплановое бытие, для полезности сильных, ради радости слабых... в заботах, с удовольствием.
Расставание.
И ссора на пару дней. И как же без примирения. И ежедневные раскрашивания зелёнкой коленок и локтей. Планы, беседы... доверения... вечерний мячик... на ночь друг друга помучить...
"Господнее лето" длится, мчится. Сокращается.
Отъезд стремительно приближается. Ехать надо. Надобно уезжать.
И оглушающая тишина.
И почти забытый покой.
Получив строгие наказы - сохранить штабик, не ломать дорогу для машинки и гаражик, не отдавать полюбившегося котёнка, исполняю. Брожу по двору, никто не отвлекает.
Что упомнит он в этом лете? Мягкость цветочных полянок, текучую речную прохладу, хлопки дачных ветрил, при-дачную ширь...
Автомобильные запахи. Дружественную руку на плече?
А вот, тайное о тебе...
Ты, пожалуй, последний, кто не хотел заметить "барского" угасания... прощал слабости... вторить и походить старался, слушал в глаза глазами. Больше не дождусь такого. Оба мы безотцовщины. Братик. Солнышко - соломенной маковкой, пахнущей хлебом и молоком. Милостивый вечерний подарок.
Пацанские сандали - к следующему лету перерастёт хозяин. Среди расступившихся взрослых ботфорт, голопятые, с ремешками. Такие... такие... Реальный недавно совсем, сам-свойный объект доброжелательного внимания - подбадривать робость, подправлять неопытность, придерживать прыткость, уступать любознательности... исчез, переместился в память.
Ноги без пощады эксплуатируемые, победно взъерошенный чубчик. И тяготящие его, знакомые мне проблемки. Конфузики. Победищи. - Ну вот, я же говорил. То спит, то носится. То - доведёт же, а... то сам в очередной катастрофе заплачет. Всегда и ко всему готовый... босыми растопырками из пыли, по только что вымытому полу, - "Вот - я здесь, да - я такой".
Неугомонный? Совсем недавно - незнакомый. Открывшийся насквозь. Родной. Зримый отступ во времени, споро нагоняющий меня в качестве.
Детские следы освящают дом. Без них - запустение.
Вечерней порой приступает к глазам, пощипывает...
- Как там наш малой?
- Встретился с дворовой ватагой, только Петьку и видели. С утра уносится, прибегает к ночи, поел и в постель.
- Разве удержишь? И слава Богу.
Ему расти, нам умаляться.
Затяжной зимой, да в русскую классику...
"А по ночам, в том месте, где спали рядом Николка и Петька, звенел и волновался тихий голосок, и рассказывал о даче, и говорил о том, чего не бывает, чего никто не видел никогда и не слышал. В наступавшем молчании слышалось неровное дыхание детских грудей"...
Широкая панорама усадьбы. За подворьем трасса. Чередой проезжающие. Всяк свой свиток раскручивает.
Вспоминает дачный "барин" промчавшееся. Мыслью "звенит и волнуется".
- Грусть-тоска, ну чего бередишь? Томишь тем, чего нет рядом? Вокруг "в тепле не нуждающиеся".
К чему любовь, если не-к-кому? Вакуум родительства.
В одиночестве ковыляю.
"Дорога без конца,
Она когда-то выбрала тебя,
Твои шаги, твою печаль и песню.
Только вот идти по ней
С каждым шагом всё больней,
С каждой ночью всё светлее,
С каждым словом всё смертельней,
С каждой песней всё трудней!"
Устал. Не хочу больше...
Давай-давай, лодырь. Немножечко осталось.
Все изменимся... и продолжимся.
"Люди, я любил вас" - заноза. Воспаление реально. Временем прошедщим. Любил. Даже самых ближних раньше.
И... И ведь каждый, ныне опостылевший, когда то улыбчиво и вопросительно глядел на взрослых...
- И я на вас тоже, - Правильно ли я делаю, довольны ли вы мной?
Всяк щеночек вызывает симпатию. Но, так устроено, что когда то и он...
Что и я, когда то, со временем, тоже и так же... отдаляясь... не ласкушей, а с норовом. И ваше разочарование толкает на растерянный вопрос, - Вы и меня любите лишь временно?
Разве не мудро человека уважить, всей его возрастной цельностью? Относиться положительно к своебычному взрослому, даже в абсурде его, в апогее - до вражеской доли? Помня его ещё маленьким и опекаемым.
- Мудро, да и трудно - символический крест, реальное распятие. Одно остаётся - начинающим, действовать с верой. Мне с надеждой...
- Не говорите так, - Порывисто обхватил за щёки ладонями, повернул лицом к себе.
Царапинка под глазом, на шее прыщик от укуса. Посапывает встревожено...
- И правда... Я чо хоть.
Словно гром, назревая в сгустившейся атмосфере, постепенно, всё более уверенно, из негативного опыта, осторожности и опасений, взмётывает выше и выше облачными нагромождениями... желание, порыв - отринуть... принять существование помех и сразиться с ними... Бросаться в поток, выходить на бой... одолевать скачками крапиву.
- Тебе хочется быть моим сыном?
- Я уже ваш.
- И мне, так вдруг захотелось, если снова, когда ни будь появлюсь, то не лишь бы у кого... хочу, чтобы ты стал моим папой. Усыновишь?
- Конечно. Если у меня появится мальчик, я сразу назову его вашим именем.
- Не забудь только. Постараюсь любить и повзрослевшего.
---
И пусть жизнь тикает размеренно.
Разобран для хозяйства штабик. Уснул под сугробом гаражик.
Но всеяно слово надежды. Ветвится росточек веры. Робкое вступление наливается силой. Перспектива сводит разобщённые параллели.
Финишное и стартовое свойства - ладонь с ладошкой, цепко...