Как Александр Дюма Пушкина нашел

 

       То была моя очередная командировка в Дагестан. В середине девяностых.
       Оказав помощь   коллегам, бригада возбудила несколько   дел против ихних "неприкасаемых", которых ОМОН  увез в Москву, а  потом решила немного отдохнуть.
       Часть ее, в выходной,  отправилась на экскурсию в Каспийск, а я поехал в Дербент. Вместе с одним из заместителей прокурора республики.
       Этому городу было несколько тысяч лет, хотелось окунуться в историю.
       Там нас встретили местные товарищи, организовав обзорную экскурсию, а потом мы отправились  в крепость Нарын-Кала. Господствующую над  местностью.
       Из нее открывался чудный вид  на сам город и омывающий его Каспий. 
       Экскурсовод, оказавшийся кандидатом наук, рассказал, что основали крепость персы, при участии Александра Македонского,  сюда доходил  Чингиз-хан, а еще  цитадель  навещал  царь Петр I. После победы над турками.
       И якобы  прорубил  то самое окно в Европу, о котором в «Медном всаднике» упоминал Пушкин.
       В качестве доказательства мне показали квадратную дыру  в одной  из крепостных стен, толщиной, метра полтора. Не меньше.
       Насчет  подлинности  данного исторического факта я весьма сомневался, но виду не подал. Восток - дело тонкое.
       Цитадель содержалась в образцовом порядке, хотя экспозиций внутри не было. Не хватало финансирования.
       Зато на одном из ее бастионов, под зубчатой стеной, имелась целая коллекция древних  якорей с ядрами.  В большинстве они были каменные.
       -  Артефакт,- чуть приподнял я  одно, весившее  килограмм  шестнадцать.
       -  Хозяева тут же пожелали его   подарить. Гость отказался.
       -  Патаму што тижолый? -  рассмеялись они. - Ничего,  сами в Москву даставим!
       В том, что эти сыны гор могут доставить что угодно и куда угодно, я не сомневался. Но настоял на своем.  Историю дарить нельзя. Иначе что останется?
       Обойдя  все  что можно и  посетив  напоследок зиндан, в котором  морили пленных, по предложению  мэра  отправились пообедать в один  местный духан. Расположенный в старой части города.
       Заведение было стилизовано под старину, нас там уже ждали.
       На столе тут же появились  изыски дагестанской кухни: чуду с зеленью, хинкал и многое другое, а к ним  несколько бутылок  коньяка «Дербент». Известного завода.
       После  заздравных тостов отдали дань еде, а потом, как водится, завязался дружеский разговор. Легкий и непринужденный. Так всегда бывает на кавказских застольях.
       Хозяева рассказали несколько веселых историй, я тоже. Потому как человек с юмором.
       Особо забавной оказалась история  про одного из директоров  их  коньячного завода.
       Тот проложил тайный трубопровод  от предприятия к себе домой, и коньяк тек у него  из дополнительного крана на кухне.
       -  Ну и что потом? -  вопросил я.
       - Пасадили, - сокрушенно вздохнул рассказчик. - Бригада из Москвы приехала и пасадили.
       -  Уважаемый чилавек был, - добавил другой. - Выпьем за его память.
       Выпили, закусили.
       Затем появился  народный певец-ашуг, с инструментом, именуемым пандур, принял  стопку коньяка  и исполнил песню.
       - О чем она? -  наклонился я  к республиканскому товарищу.
       -  Про имама Шамиля, - значительно сказал тот.- На аварском
       - А еще у нас есть  свой Пушкин, - когда   отзвучала песня, заявил экскурсовод,  тоже участвовавший в застолье. 
       -  Как это свой? -  удивился я. -  Он вроде бы всенародный.
       -  Всинародный да, - согласился  ученый муж. - Но у нас есть свой (поднял вверх палец). Асобенный.
       После чего рассказал  следующее.
       Оказывается в 1859 году  всемирно известный писатель Александр Дюма посетил Дербент с дружеским визитом. А по дороге, на склоне одной из гор, узрел профиль великого русского поэта. С тех пор гора носит имя Пушкин-тау, и ее часто навещают туристы.
       -  Это ж надо! - удивился я. - Хотелось бы посмотреть,  это чудо природы.
       - Нэт вопросов,- ответили прокурор с мэром,  после чего мы выпили стременную и, попрощавшись  с  духанщиком  и певцом, вышли к автомобилям.
       Затем был час езды  по горной дороге и  остановка в нужном месте.
       - Вот он, наш Пушкин!  - гордо   указал рукой историк на дальний слон высокой горы.
       - Вах, какой красывый, -  умилились коллеги, а я прищурился.
       И действительно, на гребне явно угадывался профиль  Александра  Сергеевича.
       Причем если отойти на пару десятков шагов вперед или назад, ракурс менялся и профиль исчезал. Словно  видение.
       В Махачкалу   с заместителем  мы возвращались, когда на небе  зажглись звезды.
       - Да,- думал я, - покачиваясь на заднем сидении автомобиля. - Зорким оказался француз. А если бы не приехал?