В окно постучали. Стучать в окно четвертого этажа в половине первого ночи нужно было уметь. «Ни фигасе, - сказала Алсу, увидев за стеклом руку в черной перчатке. – Это кого же так приперло-то?» Она подошла к окну, но там уже никого не было. «Померещилось, - подумала первокурсница и закрыла конспекты лекций по теоретической фонетике. – Спать!»
Следующей ночью стук в окно повторился. Озадаченные девушки рванулись к оконному стеклу. Отворив заклеенную на зиму раму, посмотрели вниз. Ни трупа, ни живого тела, упавшего с высоты четвертого этажа, они не увидели. «Белка-летяга", - мрачно пошутила Гулькай.
«Бог троицу любит»,- здраво рассудили студентки и начало третьей ночи встретили во всеоружии. Как только в оконном проеме мелькнула тень уже знакомой перчатки, девчонки стремительно открыли окно и стянули перчатку с палки, оказавшейся обычной шваброй. На другом конце швабры во весь рот улыбался второкурсник с физмата, сидевший на подоконнике соседней комнаты. Парень был из деревни, бойким нравом не отличался, но, то ли природный юмор по ночам спать не давал, то ли надвигающееся 1 апреля будоражило. Короче, развлекался, как мог. «Смешно?» - язвительно спросила Гулькай. Тот лишь смущенно улыбнулся и скрылся с глаз. «Ташбаш (пер. с башкирского - "камнеголовый"), - вынесла приговор девушка. – И взять с дурака нечего». «Ну не скажи, - флегматично произнесла Алсу. – Перчатка-то у нас осталась. Подождем».
Выдержав паузу в три дня, Мансур постучал в дверь соседней комнаты. Скромно положил на стол пакетик - двести граммов конфет «Раковые шейки»; так щедро он еще никого не угощал. Девушки растерянно переглянулись: «Извини, даже чаем угостить не можем, заварка еще вчера кончилась, на воде сидим». Парень сбегал в магазин и гордо плюхнул на стол пачку индийского чая с мужиком на слоне. «Ни булочек, ни хлеба», - сокрушенно развели руками девчонки. Когда Мансур принес из магазина нарезной батон, Алсу, пошарив в тумбочке, спросила у Гулькай: «А масло закончилось что ли?». Та утвердительно кивнула головой и в упор уставилась на гостя. Сосед нервно сглотнул и выдавил бледными губами: «Масло и…». «Колбаски и сыра немного, только плавленый не бери, у меня изжога от него»…
К концу чаепития молодой человек совсем уже было решился узнать о судьбе своей перчатки, но Алсу вдруг томно протянула: «Супчику бы сейчас, лапшички, маминой, с гусем». Секунд на десять за столом воцарилась тишина. То, с какими муками парню далось решение, можно было прочесть по его лицу. Смахнув выступившую на лбу испарину, он энергично махнул рукой и сказал: «Ладно, ваша взяла. Мои полгуся за вашу перчатку».
Обмен прошел в деловой обстановке с пожеланиями друг другу здоровья, приятного аппетита и приглашением «Ты стучи, если что». В тот же вечер Мансур написал письмо в родную деревню: «Эсэй, - писал он матери. – Я сегодня встретил девушку, которая как две капли воды похожа на тебя. Ее зовут Алсу, через три года мы поженимся». Они поженились через год; так решила Алсу. Мансур, собственно говоря, тоже не возражал.
Лидия САФАРГУЛОВА.