Жизнь в замкнутом пространстве течёт по своим законам. Обычное деление времени на часы и минуты уступает место природным инстинктам, а инстинкты существа, которое двое суток никому ничего не должно, потому что ничего никому дать не может, ибо заперто, незатейливы: поспать, поесть и исповедаться.
- А вот у меня племянница – красавица, умница. Спортсменка – на сноуборде катается. Она специально научилась, чтобы в Швейцарию поехать и там с каким-нибудь иностранцем познакомиться. Она у меня с какими только иностранцами не знакомилась уже! И француз на ней жениться хотел и американец, и немец один.
Там и небо голубее и горы. И мужчины романтичнее и женщин меньше. А те, что есть – все страшные. Кто ей всё это внушил – неизвестно, но факт – эта женщина в свои плюс-минус пятьдесят верила в принцев. Пусть здесь их нет, но ТАМ – они должны быть.
- А француза она бросила, потому что он жадный. Воду экономил. Она говорит – если ты на мне воду будешь экономить, я тогда представить боюсь, какой вся остальная наша жизнь будет.
Свет в окне, племянница, занимала все мысли самой старшей из четырёх попутчиц, возвращавшихся с юга на север. На севере этой женщине точно было не место. Вечная весна во взгляде, обращённом куда-то за горизонт, в северном климате неизменно вступала в конфликт со всяким «здесь и сейчас».
- Вот мои знакомые муж с женой поехали в Америку жить. Дети туда уехали и их к себе перевезли. Так они говорят там кроссовки белые, новые, прямо на газоне стоят! Покупать не надо. И работать не надо, такие там пособия большие.
Американца племянница моя тоже бросила. Говорит – скучно с ним. Улыбается всё время и попкорн вёдрами жрёт.
Замужем она была. Ей не понравилось. И ведь всё так красиво начиналось… Стол был такой шикарный, с осетром. Через несколько лет развелась, уверенная в том, что найдёт лучше, но как-то так и не нашла. Совсем недавно, было дело, попыталась вдумчиво подойти к этому вопросу, и даже список написала - каким хотелось бы видеть потенциально мужа, а каким нет. А именно: романтичным, но не инфантильным, умным, но чтобы не поучал, чтобы всё в дом, но щедрый. И чтобы никаких вонючих животных и расползающейся наживки по холодильнику.
- Немец, мой любимый, вот кого я чаще всех вспоминаю. Так он мне понравился! Так он улыбался застенчиво. Так его жалко было – сидит с нами, улыбается. Ничего-то не понимает. А потом вдруг как чихнёт, я ему – будь здоров, а он в ответ – всегда здоров! Оказалось – он в ГДР родился и вырос. Они там русский язык в школе учили. Пионер – всем пример, будь готов, всегда готов…
- Да… иностранцы, они такие. Их не всегда поймёшь. У меня вот тоже – муж татарин… - нашла аналогию сероватая фам-фаталь с целлюлитом.
- Точно! Я по-английски хорошо говорю. И по-немецки тоже. Ещё по-голландски и по-французски понимаю... Но я тоже иногда чувствую – менталитет, это страшное препятствие… - выдала выдающаяся блондинка с ногами.
«Господи… где ж она всех их берёт» - завистливо подумала одинокая двоечница.
- Да… сейчас, наверное, опять к Сашке своему вернулась. Она всегда к нему возвращается. Любит она его. Он автослесарь, Сашка её. Только она не хочет за автослесаря. Она же у нас принцесса! Статус! Все всегда думали, что уж у неё-то всё будет на высшем уровне. А автослесари - они для пришивальщиц левых рукавов на швейной фабрике. А для принцесс – нефтяные магнаты. Так и живёт с раздвоением личности.
Поезд уверенно стучал колёсами, приближая возвращение на родину. Столбы мелькали за окном в гипнотизирующем ритме. Лёжа каждая на своей полке, тётки смотрели в одно и то же окно. Видели каждая своё... Каждая своего... Каждая своих... Того кто был… кто мог бы быть… кто лучше б не был… Даже самым не востребованным женщинам всегда есть кого вспомнить.