2-я хирургия- 8

Владимир Марфин
                8.

                Утром, где-то в начале шестого, Сергея разбудили. Он недовольно поёжился, пробурчал, не открывая глаз:
                -Хоть в воскресенье не будили бы так рано. Не убегут ваши процедуры.
               -Надо, Серёжа, надо. Жизненная необходимость!- услышал он голос Ветров и открыл глаза.
               Было совсем светло, но в палате почему-то горело электричество.
               -Что случилось, доктор?- спросил Зимин.
               - Функционалка требуется,- Ветров похлопал рукой по спинке кровати.- Такие дела!
               -А меня куда?
-Вас... на любую из этих.- Вадим Васильевич указал на койки Пруткина и шофёра.- Пруткина мы перевели в терапевтическое. У него процесс затухает, оперировать не придётся. А Фролова сегодня выписываем. Вот так... К вам же нового оперированного положим. Хороший человек!
               -Ну, что ж, возражений нет.- Зимин поднялся с кровати, скатал матрац и подушку.- Пора бы и меня выписывать.
               -К тому дело идёт,- обнадёжил Ветров.- Швы у вас снимем и через недельку, возможно домой...
               Словно бы умываясь, он ладонями помассировал лицо, сделал несколько резких гимнастических движений руками.
               -Трудная ночь?- посочувствовал Зимин.
               -Невозможная, - кивнул Ветров.- Такой у меня ещё не было. Пришлось поволноваться.
               -Сочувствую вам.
-Что вы... Радоваться надо! Человека спасли! И ещё двоих... – Лицо его неожиданно ожесточилось, тени под глазами проступили темнее и резче. Он распахнул обе створки дверей и приказал кому-то в коридоре:- Доценко в пятую!
                В коридоре засуетились, забегали.
                Пришла санитарка Маша, быстро поменяла бельё на освободившейся койке.
                Затем послышалось скрипение каталки и в палату ввезли то ли спящего после наркоза, то ли потерявшего сознание больного.
                Стоя у окна, Зимин нервно следил за тем, как несколько женщин перекладывали на кровать грузного обнажённого человека, которого он сразу узнал.
                Анестезиолог Владимир Петрович, ловко манипулируя, приладил трубки, идущие из носа раненого, к кислородному аппарату, включил его, проверил, прислушиваясь к прерывистому тяжёлому дыханию капитана.
                -Порядок!
                Затем подмигнул Сергею.
                -Как дела, герой? Чего не спишь?
                -Да уж какой тут сон,- Зимин взглянул в окно, прислушался к шуму неугомонно работающего маслозавода.- Душа болит о производстве!
                -А ты бромчику выпей,- посоветовал анестезиолог.- Мила, налей ему бромчику с валерьянкой, пусть душу успокоит!
                Сестра Мила, необычайно серьёзная и деловитая, покосилась на Сергея.
                -Налить?
                -Ну вот ещё... Занимайтесь своим делом.
                Ветров, внимательно выслушав больного, поднялся, свернул фонендоскоп и спрятал его в карман.
                -Пока ничего... Пустите родственников! Да стулья им поставьте, чтобы не стояли.- Он пригладил волосы, помассировал виски, и повернулся к Миле.- Я домой не поеду. Посплю на кушетке у главного. Так что, если что, зовите. И всё время следите за сердцем!
                -Не беспокойтесь, Вадим Васильевич. Всё будет сделано,- заверила Мила.
                Врачи вышли. А спустя несколько минут в палату вошли две очень похожие женщины – пожилая и юная. Обе с заплаканными глазами, обе с какими-то наивными и неожиданными в данной ситуации крохотными кружевными платочками в руках.
                Они сидели скорбно, обречённо, и Сергею внезапно захотелось крикнуть:  «Да не сидите вы над ним, как над покойником!» Но он сдержался, с досады ткнул кулаком в подушку, и прямо в пижаме, в нарушение всех правил, повалился на койку.
                Девушка встревожено подняла голову и каким-то отсутствующим взором обвела палату. Затем глаза её приняли осмысленное выражение, и она шёпотом, боясь разбудить ещё не проснувшихся Лясавого, художника и Костю, сказала, глядя на Сергея:
                -Мы потревожили вас... простите. Это не наша вина.
                -Что вы, что вы,- замахал руками Сергей.- Вы не беспокойтесь... этого ещё не хватало. И держите себя в руках. Это самое важное в вашем деле. Чтобы он... не видел ваших слёз. Я сам был в подобном состоянии... знаю.
                -Он очнётся?- словно бы не веря самой себе, спросила девушка.
                И Сергей понял тревожный подтекст её слов и душевное смятение.
                -Почему «очнётся»? Проснётся! Наркоз ещё не вышел.- Он помолчал, взъерошил волосы и спустил ноги на пол.- А вашего отца я знаю. Он приходил ко мне несколько раз... показания снимать.
               -К вам?- удивилась девушка. И мать её так же удивлённо и обеспокоенно взглянула на Сергея.- Именно, к вам?
               -Ну да,- кивнул Зимин, в свою очередь удивляясь их удивлению.- В меня какой-то лихач врезался, так его найти надо было... А вы о чём подумали?
               -Да так,- смущённо опустила голову девушка.- О работе отца... будь она проклята!
               Сергей промолчал. Чем он мог опровергнуть эти слова? Лепетом о высоком долге, благородстве, отваге? Так капитанская дочь знала всё это не хуже его.
               «А ведь и впрямь проклятый труд,- неожиданно согласился Зимин.- Разгребатели грязи... мусорщики страны. Но чтобы мы делали без них? Да этим людям надо трижды поклониться в ноги за то, что они взяли на себя этот тяжкий, этот каторжный труд. Подставлять свою грудь за любого из нас, постоянно жертвовать собой во имя счастья и покоя других... на это не каждый способен. Вот я бы лично не смог жить так, как они... Хотя, при стечении обстоятельств, в безвыходном положении... Вот!- тут же упрекнул он себя.- В безвыходном положении! А большинство из них – сознательно. По велению сердца. И – души! Как это... девиз у медиков? «Светя другим, сгораю»...  Светя другим!.. 
               Зимин поднялся, взял полотенце и вышел в коридор. Проходя мимо сестринского поста, остановился за спиной Милы, готовящей шприцы и микстуры. В коридоре было людно. Шаркали тапочки, стучали костыли, поскрипывали плохо смазанные двери туалетов и ванных комнат.
               -Что, Сергей Николаевич?- улыбнулась Мила.- Всё-таки бромчику?
               -Да нет, лучше коньячку,- усмехнулся Сергей.- Что с нашим новеньким? Тоже авария?
               -Бандиты!- вздохнула Мила.- Те, что курсантов убили. Двое на одного... Но он их всё равно положил! А сам очень тяжёлый... Если бы не Вадим Васильевич, может, уже и не жил бы.
               -Так плохо было?
-Да-а... клиническая смерть в реанимации, клиническая смерть в операционной... Намучались мы с ним!
               -Но жить-то будет?
-Кто его знает?- Мила пожала плечиком.- Как сердце потянет. А оно у него... не очень сильное.
               -Ну а эти двое... преступники... где они?
               -Тут пока. В тюрьме у них операционной нет. Одному ногу отрезали. Между прочим, это он на вас на самосвале наехал!
               -А откуда это известно?
               -Оттуда!- загадочно улыбнулась сестра.- А лежит он сейчас  в первой. Ну а второй, очень тяжёлый, в тринадцатой, в боксе... Ой, Сергей Николаевич,- притворно рассердилась девушка, видя, что к их разговору настороженно прислушиваются некоторые больные.- Ну-ка, все по палатам! Готовьтесь к процедурам! Иванов! Жуленкова!.. Махонина!
               -Идём, идём, Милочка, заторопились больные.- Приказ начальника – закон для подчинённых!
                Зимин зашёл в ванную, почистил зубы, умылся до пояса, стараясь не мочить шрамы, растёрся полотенцем и, перебросив его через плечо, вернулся в палату.
                Увидеть виновника своего несчастья стало для него делом необходимым. Как Мила узнала, что это именно он, Сергея не интересовало. Медики, как и милиция, знают обо всём. Тут у них как в аптеке, всё точно, не подкопаешься.
               В первой общей – просторной, трёхоконной палате лежали в основном обезноженные – с ампутациями, переломами, тромбофлебитами. За двухнедельное пребывание в отделении Зимин успел со многими познакомиться, и встретили его тут радушно, как своего. Однако отпечаток какой-то тревоги и недоговорённости лежал на лицах больных.
               -Чего вы такие смурные?- поинтересовался Сергей у Жени Канторова – слесаря-сборщика судоремонтных мастерских.- Какая вас пчела покусала?
               -Да так,- неопределённо ответил слесарь и выразительно скосил глаза в сторону.
               Сергей проследил за его взглядом и увидел в противоположном углу, возле колонны, поддерживающей потолочный свод, сидящего на стуле молодого милиционера.
               Лавируя между койками и тумбочками, он подошёл к кровати, на которой лежал Алексей Чередов.
               -Вот ты, значит, какой... бандит,- процедил он, разглядывая лежащего перед ним коротко остриженного, тонкогубого, с ввалившимися глазницами мужчину.
               -Нельзя с ним разговаривать,- обеспокоенно поднялся со стула милиционер.- Пройдите, гражданин...
              -Я сейчас не гражданин, я больной,- упрямо нахмурился Зимин.- И из-за этого гада вынужден здесь лежать. Это он в меня врезался на самосвале!- крикнул он.
             -Не имеет значения,- загораживая кровать с Чередовым, сказал милиционер.- Суд разберётся, кого он и как... Проходите, проходите, нечего вам тут делать!
       Чего шумишь, мент?- хрипло спросил он.- Не бойся, не сбегу. Мне теперь бегать несподручно.- Он протянул руку, взял с тумбочки стакан воды и, приподнявшись на локте, отпил глоток.- А это что за фрайер?- уставился он на Сергея.- Чего глядишь, козёл? Чего вытаращился?
             -Это ты меня сбил самосвалом,- неожиданно теряя голос, просипел Зимин.
             -Ну и что? Жаль, что не убил,- презрительно скривил губы Черед.
             -Идите, больной, идите,- чуть не плача, взмолился милиционер.
             -Ухожу,- сказал Сергей.- Ухожу! А ты – сволочь! Гад, каких мало,- бросил он в лицо Чередову.- И тебя расстреляют! Слышишь? Прикончат, как бешеного пса!- Он зло стиснул кулаки.- Если бы можно было... я бы тебя сам... своими руками!
             -Х-ха!- хрипло каркнул Черед.- Лапы коротки!.. А тебя не добил – жалко. Но, ничего... другие добьют!
             -Других не будет!- истерически засмеялся Сергей., стараясь держать себя в руках, хотя его всего трясло и руки сами тянулись к морщинистой шее бандита. ..
            -Милочка, а теперь бромчику,- попросил он, вновь оказавшись у сестринского поста.
            Мила взглянула на него и ахнула.
            -Что с вами? Вы такой бледный!
            -П-поговорил,- с трудом усмехнулся Зимин.- С «крестным» своим!
            -С тем... аварийщиком?- ахнула Мила. хватаясь за голову.- Что же вы делаете? Вы меня под выговор подведете
            -Надо было... надо, Милочка. Но я больше не буду, честное слов, не буду... Наливайте!
            Он залпом выпил мензурку брома с валерьянкой, вытер губы и, изо всех сил заставляя себя расслабляться, направился в родную «пятую»...