Последний день Интерстудио

Деннастя
Последний день Интерстудио был задуман, как большой праздник.
Курс Севбо в этот день показывал свой дипломный спектакль, который должен был стать последним аккордом десятилетней истории Международной Мастерской Синтеза и Анимации.
Спектакль был назначен на полночь.

А до этого момента гостям запасного дворца предстояло увидеть много интересного. Шёл очередной КУКАРТ.
Днём раньше мы с Тиной отыграли свой дипломный спектакль и получили оценки в диплом. В принципе, после этого можно было спать спокойно, но мне, разумеется, не спалось... "Это наш шанс, Тина! Мы должны обязательно показать свой спектакль ещё раз. И тогда нас, может быть, кто-нибудь заметит и куда-нибудь пригласит."
Тина, которая как раз была месяце на шестом беременности, кивала головой из вежливости и, не способная в принципе сопротивляться моему натиску, соглашалась.
Но играть спектакль нам было уже негде - часть колонного зала, которую мы занимали последние пол года, освободили для какого-то левого перворманса, какого-то московского перформансёра.
Это меня не остановило. Человек, проучившийся в Интерстудио в течении пяти лет, препятствий на своём пути не видит уже никаких и никогда. Попытка договориться с перформансёром кончилась плохо - по всей видимости, я так хорошо его попросила не занимать помещение, что в ответ он полез меня душить...

Времени на рефлексию не было совершенно, приходилось действовать штурмом:
"Вова! Повесь мне кулисы. Здесь. Сейчас. В этом колонном зале. Да я знаю, что высота потолков то ли пять то ли семь метров. Да, я в курсе, что здесь не на что вешать кулисы. А ты повесь! Мне надо."
"Настя, поверь мне, старому ленивому тельцу - не нааадо тебе вешать здесь кулисы".
Вовка Быстров провёл в интерстудио в два раза больше лет чем я, и был устойчив ко всяким видам студенческого маразма.
Оставался единственный вариант - комнатка, которая, собственно, и была закреплена за курсом Герцмана. Но за пол года моего там отсутствия она была предельно прокурена и завалена всяким хламом до самого потолка. Я объявила срочную мобилизацию.
Однокурсники! - сказала я. - Завтра с утра я жду вас на уборку!
Что самое удивительное - многие даже пришли...
Чуча, она же Оля в девичестве Кучерова, а в последствии Маноцкова, сразу с порога сказала: ты знаешь, оказывается мой бывший собирается тут выступить сегодня вечером. Со своим ансамблем... И приведёт с собой свою новую. Зачем он решил сюда придти?.. У меня сегодня праздник, а он припрётся... с этой новой... Я даже убираться не могу с горя... Скажи мне что делать, а то я не понимаю.
Желая облегчить жизнь несчастной подруге, я придумала ей самое лёгкое задание: разобрать полочки с мелким хламом. Но среди мелкого хлама, как на зло, валялся Ольгин букет невесты - в своё время пойманный Машей, засушеный и принесённый во дворец в качестве возможного реквизита. Букет Ольгу доканал... Взяв его с полки она молча вышла в дверь. Чуть погодя я наблюдала её возле помойки за ритуальным сожжение этого пыльного веника.

Между тем, я продолжала разгребание мусора... С одиннадцати утра до восьми вечера, практически не прерываясь (это надо было столько дряни натащить в несчастную аудиторию...) я таскала что-то в кладовку за сценой, что-то на помойку. По дворцу и за его пределами  расслаблено тусовались люди, пришедшие наслаждаться атмосферой фестиваля. Я курсировала между ними с безумием на лице и предметами порой превышающими мой собственный рост и вес в руках. Меня не интересовал фестиваль. Меня интересовала УБОРКА. Те, кто начинал её со мной, к обеду как-то незаметно слились с пейзажем...

 А люди всё прибывали. Это был последний день Интерстудио в том качестве, в каком оно просуществовало десять лет. На его закрытие были приглашены все, кто здесь учился или что-то преподавал. За десять лет произошло всякое - люди встречались, влюблялись, женились и разводились. В этот день все они собрались в Запасном Дворце.

Бывшие пары - один уже нашёл новое счастье, другой - ещё нет... Это была та ещё Бобо мертва.

К восьми вечера я чувствовала себя загнанной лошадью, которых пристреливают. Последним рывком я вымыла пол. Комната, в которой окна были законопачены и занавешены чёрными кулисами, никогда не проветривалась. Полгода курить в ней никто не запрещал... После того, как я помыла пол мокрой тряпкой, святых можно было выносить вон.

Уже на втором дыхании я отловила всех, кто был задействован в спектакле и богатырским посвистом созвала народ в зал. Все зашли, сели, дверь закрыли. через 15 минут народ начал медленно отползать.... Находится во влажном прокуренном помещении без противогаза было нереально.

Мы отыграли этот спектакль. Как нам казалось даже лучше, чем на экзамене. Но вместо восторженных речей получили только один довольно негативный отзыв от Ани Ивановой. Это была горькая, но правда жизни.

А полночь близилась. Все, кто бродил по дворцу и вокруг него, постепенно стягивались к месту представления. Это был звёздный час курса Севбо - на них пришли смотреть ВСЕ. Странный курс, состоящий из одних девочек. Под руководством художника выпускались артистки.
 Сегодня я уже не могу описать спектакль, к сожалению... Но это определённо был супер эффектный жест - выступить последними, в полночь и закончить представление фейерверком.

А потом каждый мог делать то, что захочет. И вряд ли кто-то думал о том, что это конец. Конец нашему обучению, конец необходимости призжать в Пушкин. Сидеть днями на пролёт во дворце, пахнущем местами гарью, местами плесенью. Мы купались в пруду, разумеется, голышом, само собой порядком выпимши.

В этот день умерла собака Лиза, которая всё это время жила во дворце. Такое вот логическое завершение...