Едва ли не впервые за всю историю работы научной станции в столовой собрался её научный и военный персонал почти в полном составе. Наблюдение за внешней обстановкой велось всего двумя камуфляжниками, размещёнными в диагонально противоположных углах периметра. Некоторые из камуфляжников на всякий случай выложили перед собой оружие, чтобы в случае внезапного нападения не терять времени на беготню в арсенал. Впрочем, в тёплом солнечном свете вид Территории за окнами столовой словно убеждал большинство собравшихся в эфемерности каких бы то ни было угроз.
На центральном столе посреди столовой негромко гудел проектор. Рядом с ним сидели Капрал и Андрей, ожидая, пока стихнут разговоры в помещении.
— Коллеги, коллеги! — постучал по столу Кравец. — Ну давайте уже успокоимся! В конце концов, неслыханная ситуация... все необходимые разъяснения...
Его голос то и дело тонул в окружающем шуме и гаме, словно утлая рыбацкая лодка в штормовых океанских волнах.
Он беспомощно развл руками и растерянно обернулся в сторону столика с проектором.
Капрал перехватил его взгляд, окинул многозначительным взглядом столовую и поднялся со стула.
— А ну тихо! — рявкнул он. — Прекратить болтовню! Развели тут птичий базар. Цирк-шапито, а не научная станция.
В столовой воцарилась долгожданная тишина. Подобный тон Капрала до сих пор доводилось слышать разве что камуфляжникам, да и то лишь в исключительных ситуациях и далеко не всем. Капрал снова обвёл присутствующих грозным взором, вызывающе вскидывая брови — а ну, кто посмеет нарушить молчание? Желающих не нашлось. Последние события уже были широко известны на станции, и сейчас все ждали, когда услышат ответы на многочисленные вопросы.
— Вот так. — веско резюмировал Капрал. — Докладывать будет Андрей Званцев, наш координатор.
Андрей начал свой рассказ с подробного отчёта о первом визите Фернана Летерье на станцию, попытке его ликвидации интендантом Фецио Маннаро и разоблачении последнего. Упоминание о роли Савицкого в разоблачении вызвало в столовой волну нестройного веселья.
— Друзья, а не пора ли нам организовать свой собственный драматический театр? — смеясь, вопросил лаборант Эрмиттлер. — Савицкий в роли примадонны в новом сезоне под названием...
Поймав мрачный взгляд Капрала, лаборант моментально умолк.
Андрей продолжил свой рассказ. Главный вопрос, который довольно долго не давал ему покоя — почему объектом неудавшегося нападения оказался Фернан Летерье, а не он сам. Всё встало на свои места, стоило Андрею ознакомиться с материалами на электронном носителе, найденном в одежде Летерье, уточнить у Савицкого источники информации об успешном внедрении изученных на станции технологий и сопоставить данные. Судя по имеющимся у Летерье материалам, отчёты, поступающие на станцию, содержали правдивую информацию об успехах научно-исследовательской группы, но были от начала до конца сфальсифицированы в той части, которая касалась их практической реализации и публикации в общедоступных научных изданиях.
— Постойте, не совсем понял, — подал голос Кравец. — Предположим, «Савизол», созданный на основе исследований станции, позволил спасти не семьдесят, а тридцать пять тысяч жизней, ну и к чему такие сложности?
— А вот с этого момента, — кивнул Андрей. — есть смысл приступить к просмотру материалов Летерье.
На стене помещения появился список имён и фамилий.
— Кому-нибудь знакомы перечисленные здесь люди?
Присутствующие вглядывались в список, перебирали взглядами строки на стене, но некоторое время никто не откликался. К удивлению Андрея, первым отозвался Капрал.
— Мне знакомы. Попался мне как-то в руки один журнальчик... Большинство держится в этом списке годами, а некоторые, бывает, и десятилетиями. Из кожи вон лезут, я слышал, чтобы оказаться в этом списке. Это рейтинг. Рейтинг тех, кому по карману за пару дней выстроить у себя на заднем дворе сотню-другую таких же станций, как наша.
— Верно, Капрал. — Андрей кивнул. — Было бы у нас тут сейчас реалити-шоу в прямом эфире — не задумываясь ни на секунду, сразу же начислил бы вам призовое количество баллов за ответ. А теперь, внимание...
Список на стене сменился следующим. С первого же взгляда можно было понять, что на стене всё тот же список — лишь очерёдность имён и фамилий в нём была иной.
— А это список тех, чьи жизни или здоровье позволил спасти «Савизол». Двести сорок человек. Служебный список компании, не предназначенный для общественности.
Присутствующие дружно зашумели.
— Ну и что после этого называть фальсификацией?
— Подтасовка!!!
— Вы всерьёз хотите уверить, что федеральный научный совет...
— Посмотрите «Международный альманах научных событий» за последний год! Ваши списки...
Надо признать, что Андрей чувствовал себя довольно мерзко. Годами работали люди, искренне веря, что работают на благо общества, что спасают жизни десяткам тысяч себе подобных, что видоизменяют мир своими открытиями, как вдруг появляется некий незваный пришелец из большого мира и показывает им на стене список из двухсот избранных. Большой мир не просто не изменился — большой мир понятия не имеет ни об их работе, ни о её результатах.
— Что касается «Международного альманаха». Подробный перечень научных работ, которые в нём упоминаются за последний год, перед вами на экране. Разумеется, речь о подлинном варианте альманаха, распространяемом федеральной академией, а не о том, что приезжает сюда на Скороходе.
Шум в столовой возобновился с новой силой. Страница за странице сменялись на стене столовой, но присутствующие не находили ни на одной из них ни единого намёка хотя бы на одно из направлений исследований, ведущихся на станции.
— Список государственных грантов, — продолжал Андрей, — выделенных на основные направления научных исследований в ближайшие несколько лет. Подписано, как вы можете увидеть, генеральным председателем научного совета федеральных округов.
— Довольно! — Савицкий вскочил с места и перегородил луч проектора первой попавшейся под руку папкой с бумагами. — Никогда не поверю, что Летерье мог пойти на подобное... подобный подлог. Это всё, от начала до конца — просто какая-то мерзкая, отвратительная афера. Не знаю и знать не хочу, кто оказался способен на столь чудовищную...
— Летерье готов был пожертвовать своей жизнью, — перебил Андрей возмущённого руководителя станции. — чтобы вы получили эту информацию. Полагаю, вы хорошо знаете его. Неужели вы допускаете, что Летерье отправился бы из своей лаборатории на Территорию — рискуя своей жизнью и репутацией — с ворохом фальшивок в кармане? Мне довелось как-то слышать такую фразу: если разум твой в смятении, а сердце в сомнении — вернись на землю, чтобы ясно увидеть свой путь. Мне пришлось вернуться к началу вашего пути задолго до прихода на станцию. И при подробном рассмотрении на этом пути обнаружилось множество странностей. Летерье, — хотя он и сыграл свою решающую роль, — был не единственным и даже не первым источником информации о странностях, которые сопровождали ваши исследования.
Шум в столовой постепенно утих. Никто больше не смотрел на импровизированный экран. Андрея слушали внимательно.
По его словам, с самого начала ему было ясно, что работа научного персонала станции весьма и весьма результативна. Вместе с тем в распоряжение научной общественности результаты исследований почему-то не поступали, отчёты компании-концессионера свидетельствовали о бесцельно потраченном времени. Одновременно продолжалось активное материально-техническое снабжение станции. Вывод напрашивался сам собой: некая группа людей взяла на себя право монопольно распоряжаться полученными результатами. Предположений, однако, было недостаточно: следовало найти подтверждение. И таким подтверждением — весомым и аргументированным — случайно и неожиданно оказались материалы Летерье. Замысел, по всей видимости, заключался в максимально возможном создании препятствий для широкого распространения результатов исследований — в первую очередь, с целью ограничить круг потребителей состоятельными людьми и соответственно — с целью получения сверхприбылей.
Летерье, по мнению Андрея, оказался камушком, способным разладить работу хорошо отлаженного, спрятанного от любопытных взглядов посторонних за толстой переборкой машинного отделения механизма: истинный учёный, энтузиаст науки, влекомый стремлением сделать результаты общедоступными для людей, на благо которых работал всю свою жизнь, Летерье тщательно подготовил подборку материалов, способных разоблачить аферу, и отправился на Территорию к коллегам, надеясь, во-первых, изменить их взгляд на вещи, и во-вторых, получить материалы для сравнения, изучения и последующей публикации. Летерье, в отличие от Андрея, являлся крупной величиной на научном небосклоне, признанным учёным с мировым именем, и для научного персонала станции — особенно для Савицкого — отмахнуться от его заявлений было значительно сложнее, нежели от никому неизвестного координатора из управления, которое представлял на станции Андрей. Другими словами, Летерье представлял собой (и продолжает представлять собой, пока остаётся жив) реальную угрозу разоблачения хитроумной аферы.
Схема страховки станции от непредвиденных ситуаций, с точки зрения Андрея, была разработана и реализована ещё много лет назад. Вне всякого сомнения, Сорды, с их жизненными принципами, вряд ли смогли бы сколько-нибудь продолжительное время существовать на Территории без помощи извне, а стало быть, их точно так же, как и научную станцию, снабжали всем необходимым, и скорее всего — те же, кто занимался снабжением станции. Разумеется, Сорды в силу своих убеждений не брезговали и побочными мелкими делишками, вроде грабежей случайных путников, но на это смотрели сквозь пальцы, предпочитая избегать излишней регламентации их свободного времени во избежание недовольства: кто ещё, кроме Сордов, согласился бы взять на себя грязную работу в случае крайней необходимости?
— Кстати, а кто и почему прозвал их Сордами? — полюбопытствовал Андрей, прервав свой рассказ.
Лаборант Эрмиттлер хлопнул по плечу своего кучерявого, загорелого коллегу в поношенной тельняшке.
— У моего собрата Джиакомо, в прошлом морского лоцмана, острый язык и не менее острый ум. Как видите, прижилось. Звучно и коротко.
Джиакомо воздержался от комментариев. Андрей кивнул, решив позже прояснить для себя происхождение названия, а пока что решил продолжить рассказ.
При обыске комнаты Фернана Маннаро Капрал обнаружил коротковолновую портативную радиостанцию с совершенно иным, нежели у военного персонала станции, рабочим диапазоном, что неопровержимо свидетельствовало о связи Маннаро с Сордами — других обитателей Территории поблизости от станции не имелось. Нападение на Летерье могло означать, что руководство компании-концессионера для сохранения своей аферы в тайне готово пойти на любые меры, вплоть до открытой уголовщины.
— И вот тут мы подходим к заключительной и самой тревожной части нашего совещания, — подытожил Андрей. — Летерье по-прежнему жив, хотя принципиально это ничего не меняет: персонал станции располагает материалами исследований, которые в любой момент могут стать известными тем, к кому они ни в коем случае не должны попасть. Станция — источник новых открытий и технологий, но она же — нависший над аферистами дамоклов меч разоблачения. Между тем на Территорию начинают проникать любопытные, живо интересующиеся, каких результатов удалось достигнуть персоналу станции. Одновременно деятельностью компании-концессионера начинает интересоваться наше управление. Всё это в совокупности — свидетельство надвигающейся угрозы разоблачения, тихие и слабые звоночки, способные в любой момент перерасти в оглушительный похоронный звон. Каким образом решить эту проблему? Эвакуировать станцию и заморозить исследования? А что помешало бы вам после эвакуации поведать всему миру о разработках? Запатентовать разработки? Увы, серьёзные ограничения не позволяют патентовать технологии, связанные с лечением смертельно опасных заболеваний, малейшая попытка утаить подобные технологии может привести к гигантским штрафам, а то и к уголовному преследованию. Расклад, прямо скажем, несколько тревожный.
— Если разум твой в смятении, а сердце в сомнении, — задумчиво процитировал Кравец Андрея, — вернись на землю, чтобы ясно увидеть свой путь. Из ваших слов следует, что это путь в бездну...
— Ещё неделю назад я бы не согласился с этим утверждением, — ответил Андрей. — Но неделю назад Савицкий рассказал мне о последних результатах научной деятельности на станции. Иннокентий Аскольдович, поделитесь с присутствующими информацией, пожалуйста.
Савицкий, иронически и старомодно отвесив поклон в сторону Андрея, поднялся со своего места. Впрочем, весь вид его, более обычного сгорбленная спина, беспокойно шевелящиеся кисти рук, непривычно сосредоточенное и хмурое выражение лица — меньше всего наводили окружающих на ироническое расположение духа. Вероятно, ему — исследователю-практику с огромным научным опытом — как никому другому, подумал Андрей, непостижимо сложно было осознать хитросплетение грязных и мерзких интриг, развёрнутых вокруг работы научной станции, и существование индивидуумов, не разделяющих классический принцип фундаментальной науки — счастье для всех, даром, чтобы никто не остался обиженным...
Рассказ Савицкого логически завершал нарисованную Андреем картину. Ещё полгода назад Территория преподнесла исследователям очередной подарок — редкую, невозможную за пределами Территории совокупность вполне заурядных факторов, зафиксированную измерительными приборами, и следы её воздействия на некоторые типы органических тканей. После изучения воздействия стало ясно, что искусственное формирование аналогичных факторов и имитация аналогичного воздействия в лабораторных условиях — способны привести к созданию нового вида легко возобновляемого, исключительно энергоёмкого топлива в промышленных масштабах и решению глобальной мировой энергетической проблемы. Отчёт об открытии, как и все другие материалы, был отправлен за пределы Территории в штатном порядке очередным Скороходом.
— Но сейчас, ознакомившись с материалами Летерье, — растерянно добавил в заключение Савицкий, — сопоставив их с рассказом координатора, я начинаю понимать... мне кажется, наше решение об отправке материалов было... как бы это сказать... несколько несвоевременным...
— Боюсь, вы чересчур деликатны, уважаемый руководитель. — неожиданно вмешался в беседу Капрал. — Давайте называть вещи своими именами! Мне далеко не всё понятно из рассказа об исследованиях, но сказанное нашим координатором — для меня яснее некуда. Если он прав, то никто и никуда не собирался эвакуировать научную станцию. Секреты всех разработок рано или поздно должны были исчезнуть вместе с нами. Однако до сих пор это было вопросом времени. Ровно до тех пор, пока за пределы Территории не отправилось сообщение прямым текстом, что в скором времени доходы от добычи топлива могут существенно сократиться благодаря новой альтернативе. Особенно пикантно смотрится с поправкой на то, что три четверти нашей реальной клиентуры, по данным Летерье — владельцы или акционеры топливных концернов. Уверен: кого-кого, а уж их-то в первую очередь поставили в известность о нашем последнем отчёте. Другими словами, если я правильно понял координатора, то вы, уважаемый руководитель — своими руками подписали научной станции и её персоналу окончательный приговор. На сей раз — без права на обжалование и отсрочку.