Филат Матвеев пришёл в церковь с определённой целью. Её он вынашивал, как беременная самка, несколько месяцев. Свой грех он не открыл никому: ни жене, ни родным, ни близким, ни друзьям. Знал, и очень хорошо знал, что у кого-то, но язык длинный. Он помнил одну притчу, которую когда-то рассказал ему дед.
Филат многое помнил из рассказов деда, но этот в данной ситуации особенно. "Жил в деревне удачливый охотник. Всегда он возвращался домой с добычей. А вот однажды пришёл ни с чем, да вдобавок с опечаленным лицом. Жена долго донимала его расспросами. Он отмалчивался. Наконец, не выдержав и взяв с жены твёрдое слово никому не говорить, он рассказал, что на охоте нечаянно убил друга. Жена маялась с этой тайной, маялась и, словно выкидышем, поведала тайну родной сестре, взяв с неё слово молчать. Забеременевшая такой вестью, зародыш долго не продержала, а поделилась тайной со своей лучшей подругой. На третий день возле дома охотника собрались все жители села. Они требовали сказать, какого друга он убил и где похоронил. Охотник, с грустью и укором посмотрев на жену, повёл односельчан за село. Там быстро раскопали свежую могилу – в ней лежал любимый пёс удачливого охотника."
Филату очень хотелось поговорить и излить душу такому человеку, чтобы и посоветовал, и остудил пар, и направил его мысли и дела по нужному руслу. Выбор, наконец, пал просто на священника...
Он мял в руке кепку, кидал взгляд то на прихожан, то на батюшку, который читал молитву красивым голосом. А когда пел, его бархатный баритон просто завораживал. Однако внешняя красота не подкупила Филата. К тому же он был, как в народе говорят, "стриженный". Постояв ещё немного в раздумье, он всё-таки осторожно вышел из храма, не забыв на улице трижды перекреститься и поклониться. "Что ж, лиха беда начало", – подумал он.
Поговорив на базаре в праздничный день с некоторыми верующими, он пришёл к убеждению: надо ехать в церковь святых апостолов Глеба и Бориса, что находится, хотя и в соседнем районе, но до неё ехать всего пару часов автомобилем.
По совету верующих, если идёшь к батюшке на исповедь, то надо обязательно перед этим попоститься, помолиться в церкви и дома. Филат так и поступил: несколько дней вел уединённый образ жизни, ел только постную пищу, да и вредные привычки отодвинул подальше в сторону. Пробовал молиться, но, к своему стыду, не знал ни одной молитвы. Купил книгу и постепенно стал разбираться в новом для себя деле: степенном послушании...
Войдя в казачью церковь, а приехал Филат в казачью станицу, он сразу встретился взглядом с батюшкой. Между ними моментально возникла та тропинка доверия, по которой всю жизнь можно ходить без опаски и с которой никогда не свернёшь. Ждал он долго: пока прошла утреня, пока священник исповедал других. Наконец, настал и его черед.
– Что привело тебя, чадо, к воротам божьим? Назовись.
– Филатом был крещёный. Не знаю с чего и начать.
– А ты просто изложи, что у тебя на уме не так. Не волнуйся. Здесь суд божий. Здесь прокурор и судья – твоя совесть. Как сам оценишь свои дела, так Бог их и примет.
– Три года тому назад был в лесу. Взял и ружьё по привычке, но больше я по плотницкой части, конечно. Долго ходил, изучая следы, пока не набрёл на поляну. А на ней – олениха с маленьким телёнком. Так было радостно смотреть на них. А малец ещё всё время хвостиком, как кисточкой, значит, туда-сюда, выказывая своё удовольствие жизнью. Я прямо залюбовался такой картиной. Стою не жив - не мёртв. И тут вдруг выстрел. Малец, как подкошенный, упал на землю, а самка, значит, сиганула в чащу. Смотрю, подошёл человек с ружьём и пнул, значит, мальца убиенного ногой. Мол, готов или нет. И такое зло во мне вскипело, значит, за убитого мальца, что я, не помня себя, подбежал к горе-охотнику и, ничего не говоря, звезданул его кулаком. Он упал на дерево, а там – сук, значит. В общем, замертво. Я задом, задом и – домой. Потом по разговорам и слухам до меня дошло, что милиция уже дала заключение о несчастном происшествии, значит, не на охоте, а, дескать, браконьерство это было. Ну и я промолчал, значит, вот и пришёл с этим. Гложет меня эта история. Человек всё-таки был.
– Да, колотуха у тебя отменная, – посмотрев на руки Филата, сказал священник.
– Таков уродился, значит.
– Я тебя не хвалю и не ругаю. Ты, конечно, поступил по первому сигналу своей души. Правильно, что осознаешь свой грех сам, правильно, что, наконец, пришёл в церковь исповедоваться, правильно, что не спрятался за ошибку милиционеров. Бог услышит и тебя рассудит. Грех же надо обязательно искупать любовью к ближним и добрыми делами, поступками.
– Что же мне делать?
– Душа и сердце подскажут тебе путь к искуплению. Ты не торопись. Если в тебе зародилось зерно покаяния, дай ему прорости и набрать силу. Молитва поможет тебе укрепиться в твоём деле. Молись, проси и твори благо! Иди с Богом.
Весь вспотевший, хоть выжимай, Филат вышел из церкви и трижды перекрестился. После исповеди он будто тонну груза сбросил с плеч. Стало легко во всём теле, а, главное, спокойно на душе.
Летели дни и недели. Думка о добром деле не покидала его. Однажды забрёл Филат на старый речной пирс. Там, прижавшись к берегу, будто сироты, стояли большие и малые суда, баржи, лодки на любой вкус – списанные речные трудяги. Филат присел на крутой берег и стал наблюдать. Вначале его взгляд остановился у своих ног, где дотошные муравьи сновали в разные стороны: "Вот трудяги! Весь световой день, не зная устали, в работе", – подумал он. Потом выдернул стерженёк травинки и прикусил его зубами.
Вдруг его взгляд выхватил на противоположном берегу ребят, идущих из пионерского лагеря купаться. Дальше Филат полюбовался безупречной гладью речной воды, которая около берега накатывала лёгкой волной, и откуда, преломляясь, ему подмигивали блики солнечных зайчиков, берегами, поросшими разнолесьем, и задумчиво произнёс: "Здорово здесь!"
На следующий день, перед обедом, приехала дочка из соседнего городка и прямо с порога выпалила:
– Какая у нас красота на реке, жаль, что прогулочного катера нет.
Филат, подносящий в это время ложку с окрошкой ко рту, будто ужаленный вскочил с места. Его сердце пронзила невидимая стрела. Мысль, высказанная дочерью, была божьим посланием Филату. Он выскочил во двор, распростёр свои могучие ручища вверх и произнёс: "Боже, спасибо тебе! Боже, я всё понял!"
Теперь трудяги-муравьи, строй ребят, суда, стоящие на речном кладбище, слились в одну очень важную для него мысль, идею: построить для ребят прогулочный катер и катать детей бесплатно по широкой глади родной реки.
Бывший моряк быстро договорился с начальством о выкупе списанного судна. Когда-то он служил в речной флотилии механиком и знал наперёд, как и что ему делать дальше.
Не говоря никому об истинных своих намерениях, Филат всю зиму ремонтировал двигатель и ходовую часть. Когда потеплело, взялся обустраивать корпус. К майским праздникам его белоснежный корабль готов был к спуску на воду. Назвал он своё детище "Радость", а по бортам крупными буквами написал: "Для детей и влюблённых". Перед первым рейсом Филат съездил в казачью станицу в церковь и попросил того батюшку, у которого исповедовался, освятить судно и благословить на благие дела.
После освящения святой отец подошёл к Филату, перекрестил его трижды и произнёс: "Хорошо, когда человек свободен в своих делах и помыслах, а истинно он свободен тогда, когда в нём нет греха".